– Ладно… – Нестор утер губы старинной, как и все в этом доме, белоснежной, как и все на этой кухне, салфеткой. – Ладно, возможно, вы и правы. Мы не сумеем сделать великое открытие, не рискуя. И вы… Вы так вовремя оказались здесь. Это так странно…

Дэн вскочил и чуть не снес головой белый абажур.

– Так значит, отправляемся в сон! Чего там?!

Нестор скептически поднял бровь.

– Нет, спешки я не люблю. Вы пьете кофе?

Дэн шлепнулся обратно на стул. Закусил ноготь на большом пальце. Черт! Если он до шести часов вечера не вернет самокат Горгоне, его уволят и заставят заплатить за утрату имущества. Может, даже посадят в тюрьму…

– Угу. Пью, – промычал он.

– А я нет. Я в последнее время предпочитаю зеленый чай.

– Славно! – буркнул Дэн.

Нестор загремел кофейником.

Церемонно и неторопливо начал готовить кофе. Обернулся – его гостя за столом уже не было.

Профессор растерялся.

– Хм, сударь? Юноша? Вы где?

Он отставил кофейник, рассыпал немного молотых зерен и бросился к лестнице.

– Болван! – пробормотал себе под нос Нестор. – Неужели ты его упустил?!

На последних ступеньках он поскользнулся и едва успел схватиться за перила.

Первое, что он увидел, – студента, сидящего на ковре и оторопело вертящего головой. Второе – какое-то крупное насекомое или птичку, носящуюся по комнате.

Нечто порхнуло у самого окна – Нестор пригляделся и узнал давешний цветок. Незабудка носилась по воздуху, резво работая листочками, как крохотная колибри.

– Что, разорви нейрон, здесь происходит?!

Дэн повернул к нему бледное лицо.

– Профессор, я… Я, кажется, активировал цветок!

– Как?!

– Нажал на сердцевину вашей авторучкой.

Цветок вдруг остановился и запорхал у Нестора перед носом. Желтая сердцевинка, казалось, разглядывала профессора.

– Ты меня понимаешь? Понимаешь? – задыхаясь, спросил Нестор.

Цветок ничего не ответил, рванул к окну, врезался в стекло и, упав на подоконник, затих.

Нестор и Дэн подошли к нему одновременно.

– Как думаете, оно умерло? – спросил Дэн, тяжело дыша.

– А оно жило?

Профессор осторожно коснулся цветка пальцем. Незабудка мгновенно распрямилась и начала летать вокруг головы профессора.

Нестор замахал руками, как будто защищался от осы.

– Убери от меня это! Убери!

Дэн расхохотался.

– Профессор!

– Что?!

– Этот цветок притворялся, он хочет с вами поиграть!

Дэн протянул руку в столп солнечного света.

– Иди сюда, малютка.

Цветок замедлился и, как перышко, по спирали опустился на ладонь Дэна. Затем свернулся колечком и замер, уставившись голубым венчиком на студента.

– И этот мир вы называете опасным? – завороженно проговорил парень. – Мы обязаны в него попасть!

Профессор стащил мешавшую салфетку с воротника.

– Пойду приготовлю кофе. Кого я обманываю? Этот кофе уже все равно собрали бедные жители Эфиопии…

Глава пятая
Побочный эффект

Кофе у Нестора был забористый и крепкий, будил мгновенно. При этом вкус напитка оставался мягким и даже нежным.

Дэн, как это часто бывало с ним и от небольшой дозы кофеина, заходил по комнате, потирая руки и рассуждая о невероятных перспективах изобретения профессора.

– Это же просто здорово! Сколько миров теперь можно исследовать, сколько полезных человеку вещиц притащить!

Нестор слушал его со спокойствием тибетского монаха. Мерно и неторопливо попивая из черной чашечки, изображавшей слона, с ручкой-хоботом. Чашечка звякнула о блюдце.

– Постойте, да подождите… – Профессор устало потер переносицу. – Вы все понимаете несколько превратно. Мой аппарат «Сновидец», состоящий из материализатора и шлема Нестора, создан не для путешествий по сновидениям.

– Как?! – остановился Дэн. Он должен был признать, что это его «как?!» выглядело со стороны чересчур наигранно. Ведь его не столько интересовало путешествие по снам, сколько возвращение дорогущего электросамоката.

– А так, – сказал Нестор. – Моя цель была проникнуть в подсознание человека и извлечь оттуда травмирующее воспоминание. То бишь исцелить пациента от неосознанной боли. Еще Фрейд говорил, что в сновидениях в виде символов заключены наши тайные запретные желания, несбывшиеся мечты, все то, что причиняет человеку боль.

Профессор хлебнул кофе, изящно оттопырив мизинец. Дэн почему-то вспомнил портрет дамы, который Нестор так поспешно спрятал в гостиной, и внимательно посмотрел на изобретателя.

– «Сновидец» действительно это может? Забыть другого… Хм… Забыть что-то, чего не хочешь помнить?

Нестор промокнул салфеточкой полные губы.

– Мир сновидений, по моим нескромным предположениям, похож на наш тем, что если из него что-то изъяли, то это «что-то» исчезнет оттуда навсегда. Кстати, вы неправильно выразились, сударь. Нет никаких «миров». Есть один единый мир сновидений.

– То есть? Разве не в голове каждого отдельного человека рождаются сны?

Профессор помотал головой. По его довольному лицу можно было предположить, что сейчас он начнет читать свою любимую лекцию.

– Это стереотип, юноша. Мир снов существует как параллельный. Наш разум способен проникать в него, когда осознанное, рациональное Я отключается. Мозг – проводник в эту волшебную страну, но проводник этот работает только тогда, когда мы перестаем себя контролировать. Таким образом, – профессор наставительно поднял палец, – мы все попадаем в одну и ту же страну снов. Она не создается отдельно в голове каждого.

Дэн взлохматил остриженные волосы, недоверчиво фыркнул:

– Не может быть! Как так? Но ведь официальная наука считает сон просто физиологическим процессом, деятельностью мозга. – В голове студента даже всплыло недавно виденное им в чужой экзаменационной работе определение. – Сон – разлитое по коре торможение. Так вроде бы говорил академик Павлов.

Нестор вяло отмахнулся.

– Все это верно, но только отчасти. Ученые любят зацикливаться на деталях. И не умеют собрать из них мозаику. Мы ведь верили когда-то, что Солнце и прочие планеты вращаются вокруг Земли. Что все для нас и ради нас, любимых. Это постоянная ошибка человечества – ставить себя в центр мироздания. Но все обстоит иначе. Говорю вам: мир сновидений существует помимо нашей воли, и даже вопреки ей. Мы лишь попадаем туда, где нашу душу уже ждут.

– Но ведь каждому из нас снятся разные сны!

– Безусловно. Я не говорил, что мы не можем преобразовывать силой чувств и мыслей мир, в который попадаем. Мир снов пластичен, адаптивен. Это мир творчества и импровизации. В этом серьезное отличие страны сновидений от нашей реальности.

Поэтический язык изобретателя начал утомлять Дэна.

– И кто же это доказал?

Профессор Нестор чуть приосанился.

– Я.

Парень обхватил себя руками, быстро заходил по комнате. Да какая ему, в общем, разница, что по ту сторону? Главное – достать самокат.

Он вдруг замер, опустил руки.

– Профессор.

– Угу?

– С мучительным воспоминанием все понятно… Но почему вы сказали, что с помощью «Сновидца» можно избавиться от несбывшейся мечты. Разве мечты не помогают нам жить?

Профессор взял уже пустую чашку, машинально поднес к губам, и тут на его лице появилась такая рассеянность и даже тупость, что Дэн растерялся. Будто бы только что поставил великий ум в тупик.

– Разве… – каким-то сломленным голосом произнес Нестор. – Разве вам, сударь, ничего не хочется забыть навсегда? Может, вы юны, и поэтому…

Он не договорил, а у Дэна вдруг гулко забухало сердце, и белые стены будто ринулись навстречу, собираясь его раздавить.

На мгновение он увидел, как бы сквозь туман, свою крохотную комнатку. Маленький мальчик смотрит из-под одеяла в дверной проем. Там, в коридоре, длинные пугающие тени скользят по бугристым складкам курток и пальто. Одна из теней огромная, говорит басом, другая маленькая, вся сжавшаяся от страха.

– Где?! – орет большая тень. – Где моя заначка?!

Другая отвечает высоким, дрожащим голосом:

– Замолчи. Ты его разбудишь! Она не твоя! Я откладывала ребенку на операцию. У него гланды. Это не тебе, пьяница!

Шлепок. Хлесткий удар по чему-то живому и мягкому.

Маленькая тень еще больше скукоживается, тает.

– Мама!

Дэн выскакивает из кровати в одних трусах и маечке. Распахивает дверь.

Тень обрастает контурами, приобретает объем и величие. С высоты, из колючей щетины и горы мускулов, на него смотрит блестящий глаз. В этом блеске острое злорадство, всепожирающее безумство и толика удивления.

– Уходи… – еле-еле шепчет мамин голос.

Темная рука хватает ее за горло.

– Не смей!!! – Голос Дэна разрезает зябкий сумрак коридора. – Оставь мою маму в покое! Ты, придурок!

Другая рука, а точнее, волосатая лапа, легко, почти без усилия упирается Дэну в лоб и резко толкает.

Мальчик, как деревянный болванчик, размахивая руками, пятится и падает в шкаф. Сначала висящая одежда смягчает удар, но потом в левую лопатку впивается крючок. Синяк от него еще долго не сойдет, и Дэн почему-то будет прятать его ото всех в бассейне.

– Сопляк! – говорит бас из темноты. – А я еще игрушки покупал, узнавал, в какую школу он пойдет… Хрен вы от меня чего дождетесь…

– Уходи… – стонет мама.

Великан раскрывает дверь, но на пороге оборачивается.

«Неужели он не уйдет?! Никогда не уйдет?!» – судорожно думает Дэн.

– Я вернусь, тварь ты этакая. Жди.

И он уходит, проваливается в черный омут лестничной площадки. Растворяется в темноте, потому что и сам соткан из темноты. И оттуда, из этого зловещего прямоугольника, так и дует холодом. А Дэн стоит в одних трусах и тонкой майке, и его трясет. И вся кожа в пупырышках. Мальчик ждет-ждет, когда большая тень вернется…

– Сударь! – зовет его голос. – Сударь очнитесь!

Дэн открыл глаза и увидел так близко, как никогда, крупное и взволнованное лицо профессора Нестора. Тот тряс студента за плечи.

– Вы… – Профессор вытер взмокший лоб. – Вы словно выпали на время из реальности. Не отвечали на мои вопросы. Вы хорошо себя чувствуете?

И он снова начал свои смешные манипуляции: осматривать горло, белки глаз, давить на кисти рук.

– Тень… Это его тень, – пробормотал Дэн и зажмурился. – Не беспокойтесь. Ерунда. Просто кое-что вспомнил. Кое-что, чего давно не вспоминал.

Профессор Нестор крякнул и недовольно потер могучую шею.

– Скверно. Это может быть побочным эффектом вашего первого путешествия. Нет-нет, я не могу так рисковать! Вы молоды, у вас вся жизнь впереди.

Ну вот, снова-здорова, опять уговаривай. Дэн состроил кислую мину.

– Послушайте, профессор. Со мной и правда все в порядке. Просто дурное воспоминание.

– Расскажите, что видели.

– Я… Хм. Так, одного человека, которого видеть бы снова не хотел.

– Желаете его забыть? – оживился профессор.

Дэн задумался.

– Пожалуй. Пожалуй, его я точно хочу забыть.

Нестор засопел и заходил по кухне.

– Профессор, – взмолился Дэн. – Ну что вы себя мучаете? Вы же и так засунули меня в эту штуку без спроса. Что случится, если вы сделаете это снова, но с моего согласия?

Ученый остановился и прищурился.

– Признаться, я был одержим своей идеей и поступил весьма опрометчиво. Я знаю вас очень плохо. Я уже и так слишком много разболтал. Мои идеи не раз похищали, не хочу снова обжечься.

Профессор вдруг повернулся и направился к винтовой лестнице, спустился в гостиную и начал уборку. Он залез со щеткой под софу, легко приподняв ее одной рукой, протер тряпочкой клавесин и начал поливать цветы из медной лейки. Дэн ходил за ним по пятам и уговаривал.

Капибара, которая все это восприняла как веселую игру, скоро к ним присоединилась и тоже бегала хвостиком.

Наконец Дэн не выдержал и решил пойти на блеф.