Она начала открывать дверь – Дэн опередил ее, перегородив путь.

– Пусти.

– Почему ты все время недовольна?

– Что?

– Тебе ничего не нравится и никто не нравится! Ты всех опускаешь, говоришь про людей гадости!

– Я говорю то, что вижу!

– Значит, у тебя линзы грязные!

– Что ты несешь? Какие линзы?!

Она толкнула дверь, но Дэн не сдвинулся с места и смотрел ей прямо в глаза.

– Ты делаешь вид, что тебе на всех наплевать, – выпалил он. – Но это не так!

– Да ты Фрейд!

– Расскажи, почему не стала художницей? Почему пошла на медицинский?

В ее обычно тусклых глазах запылал огонек гнева. Даша открыла было рот, чтобы послать его куда подальше, но внезапно смолкла и только не моргая смотрела в ответ.

– Ну? – сказал Дэн.

Она вдруг обмякла, села на пол, на татами, угрюмо уронила голову на руку.

– Никому это не интересно… – послышался глухой ответ.

– В этом доме, – Дэн опустился перед ней на корточки, – нам интересно все.

Они ушли в комнату наверх, чтобы их никто не слышал.

– Мои родаки, – начала Даша, глядя в окно, – были врачами. Хорошими. А их родаки тоже. Этакая семейная традиция. Я, естественно, не должна была выбиваться из колеи. Не то чтобы медицина мне не нравилась, просто я ей наелась с малых лет. За завтраком у нас в порядке вещей было поговорить про фурункулы, а за ужином про чей-нибудь геморрой. Ничего не поделаешь – я привыкла. Мне даже к экзаменам не особенно нужно было готовиться – к старшим классам я знала всю биологию и химию на уровне студента третьего курса. Плюс моя фотографическая память…

– Ты запоминаешь текст с листа?

– Текст или схему. Мне всего раз показать нужно. В общем, не напрягаясь, я могла бы поступить на врача. Но…

– Но тебе нравилось рисовать.

– Не только. Я вообще много чего могу делать руками. Родителей-то никогда не было дома. Я готовила и убирала, чинила что-нибудь или рукодельничала сама. Включу музыку в наушниках или сериал и мастерю что-нибудь.

– А брат или сестра?

– Никого. Я одна.

– Понимаю.

– Нечего меня жалеть. Мне одной вполне комфортно. Друзей всегда было мало. В классе одни тупицы. Меня не любили за мою хорошую память и за пятерки. А еще, по их мнению, я была стремная – худая, хилая, с эмоциональным диапазоном медузы. В принципе, я понимаю, почему меня сторонились.

Дэн, сидевший на полу у двери, осторожно кашлянул.

– Что? – обернулась Даша.

– Профессор говорит, что никто из нас не может быть один. У каждого человека есть потребность в социуме.

– Глупости говорит твой профессор. Да я слышала, что он и сам долго жил как отшельник.

Парень поднял брови.

– И это точно не сделало его лучше. Так почему ты осталась на медицинском, а не пошла на какую-нибудь, хм, творческую специальность? Родители запретили?

Она наградила его холодным взглядом сомнамбулы.

– Ничего они мне не запрещали. Просто не могли запретить.

Дэн напрягся.

– В смысле?

– В смысле – три года назад они умерли. – Даша повернулась к окну, в ее голосе послышалась досада, почти издевка. – Я же сказала: они были хорошими врачами…

Дэн молча слушал, пытаясь соотнести одно с другим, – не складывалось.

– Хорошие врачи, – продолжила Дарья, – всегда там, где они нужны больше всего. Там, где смерть машет косой с удвоенной силой. – Она повернула к нему абсолютно деревянное лицо и вдруг усмехнулась. – Пандемия. Они сами хотели работать в красной зоне. Там и остались. Навсегда.

Хотя она говорила ровно и как будто легко, от Дэна не ускользнуло, что руки ее постоянно теребят занавеску.

Он глубоко вдохнул и выдохнул, взъерошил свои волосы.

– И сколько тебе было?

– Как раз восемнадцать. И впереди – поступление в вуз.

Дэн поднялся, заходил по комнате.

– Не понимаю… У тебя еще оставалось время определиться, куда ты хочешь пойти…

Она кивнула.

– Ты дала родителям какое-то обещание? – предположил Дэн. – Почему ты не стала учиться на художника?

Дарья посмотрела на него, презрительно щурясь:

– Тебе этого не понять, Деляга. Никто меня не заставлял становиться врачом. Я сама пошла.

– Почему? Из чувства долга? Хотела продолжить их дело?

Она подошла к кровати и села, обхватив себя тощими руками:

– Нет. Просто в этой жизни имеет смысл заниматься тем делом, ради которого стоит умереть. На все остальное не стоит тратить время. Мои родители так и жили. Кстати, именно поэтому я доверилась вам.

Дэн поднял руки и замотал головой:

– Нет-нет, на такие жертвы я пока не готов! И, кстати, не думаю, что ассенизаторы и уборщики мусора ставят для себя такие же высокие цели. И все-таки без них было бы сложно!

Они посмеялись. Дэн посмотрел на нее с любопытством:

– Получается, ты не жалеешь о своем выборе?

– Ну, у меня еще полно времени, чтобы сменить профессию, – ответила девушка.

За дверью послышались шаги. Это была Аврора.

– А, вот вы где! Профессор говорит, что все готово, можем начинать.

Студенты поднялись. В доме будто бы запахло озоном и электричеством.

– Поверить не могу. – Дэн помотал головой. – Мы идем ловить демона!

Глава пятая
Посмотреть в глаза чудовищ

Профессор недолго разглядывал рисунок, сделанный Дарьей.

– Недурно. Скоро мы проверим, насколько точна ваша память.

Как обычно перед погружением, Нестор был крайне возбужден и несколько рассеян.

Поэтому Дэн успел спустить сундук на нижнюю ступеньку, прежде чем профессор это заметил.

– А это еще зачем? – поднял бровь Нестор.

– Запасной план. Наша страховка.

– Хочешь, чтобы этот нож тебя убил наконец? И всех нас заодно?

– Гермес рассказал, как им пользоваться.

– Гермес?

Самокат выехал чуть вперед из угла лаборатории.

– Вам не о чем беспокоиться, профессор. Испытания прошли успешно. А времени искать другой защитный артефакт – нет.

Нестор бросил косой взгляд на Гермеса, потом на Дэна.

– Ну, допустим. Только если он нападет еще раз – я могу не успеть среагировать.

– Он умеет им управлять, – внезапно вступилась за однокурсника Дарья. – Я видела.

Она оглянулась на Дэна:

– У тебя что-то выпало…

– А? – спросил Дэн, хлопая по карману.

Девушка нагнулась и подняла с пола смятую бумажку. Быстро пробежалась взглядом по буквам.

– Что это? Молитва?!

Дэн неловко забрал бумажку.

– Да, это так… Еще один запасной вариант.

– Неужели от моей матушки? – не оборачиваясь, прокомментировал Нестор. – Обычно она не подсовывает моим знакомым записки с молитвами.

– Это… Это не то чтобы она подсунула… – смутился парень.

– Готовьтесь и занимайте места! – скомандовал профессор.

В лаборатории стал медленно гаснуть свет. Тихо заиграла музыка.

– О, да у вас тут интимная обстановка! – сказала Дарья.

– Ш-ш-ш! – Нестор приложил палец к губам. – Попрошу всех настроиться. Особенно тебя, Дэн.

– Почему «особенно меня»? – спросил парень. – Я думал, что буду просто проводником.

– Так как мы погружаемся только наполовину, есть вероятность, что тебе придется испытать то же, что чувствует при сонном параличе Дарья.

– То есть жуткий ужас, парализующий страх, зловонное дыхание смерти? – хохотнула студентка. – Я рада, что тебе тоже достанется.

Дэн заерзал в своем кресле.

– Ну вот почему, профессор, вы всегда сообщаете о таких вещах в последний момент? Как я теперь засну?

Студентка рядом давилась от смеха.

– О! А вот я теперь усну с удовольствием!

Парень напялил шлем, взял в руку Посох Перемещений:

– Вы хотя бы пойдете с нами, профессор?

Нестор крутил какие-то колесики на материализаторе:

– Нет. Я буду нужен тут. Нам важно уловить момент пробуждения. Гермес!

– Я, профессор!

– Ты скажешь мне, когда призрак появится.

– Так точно!

– Тогда… В путь. Увидимся на этой стороне!

Свет полностью погас, только крохотные огоньки мерцали на приборах материализатора.

Дэн лежал и буравил скучающим взглядом стенку. Посох в его руке казался громоздким и неудобным, шлем давил на виски. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежала Дарья. И, судя по ровному дыханию, она уже спала.

Дэн вздохнул, медленно повернул голову, ища глазами профессора, и вдруг обнаружил, что Нестора в лаборатории нет. Более того, комната как будто еле заметно переменилась. Не то чтобы кто-то сдвинул приборы и мебель, но все предметы стали размытыми, нечеткими, как будто кто-то применил туманный фильтр.

Студент посмотрел на Дарью, и внутри все сжалось, похолодело – хотя ничего особенного она не делала, просто лежала с широко открытыми глазами и, не моргая, смотрела куда-то в угол комнаты.

Дэну очень не хотелось смотреть на то, за чем так пристально следила девушка, но он, конечно, не удержался и повернул голову.

Мрачный и молчаливый, как надгробный камень, над ними высился демон. Он ступал бесшумно, но от его поступи дрожали стены. Широкоплечий, могучий, дышащий белесым паром. Его огромные рога касались потолка, на темном лице зловещей синевой горели два глаза.

Демон поднял жилистые когтистые руки, приготовившись удушить Дарью.

Дэн попытался что-то сказать, но язык, ватный и бесполезный, лишь заполнял рот. Дэн попробовал сглотнуть и не смог. Хотел отвернуться, но и это ему было не под силу. Его руки и ноги словно примагнитило к креслу, голова тяжелым свинцовым шаром лежала на валике.

Да что там! Парень вдруг обнаружил, что не может моргать и дышать.

«Где же вы, профессор!»

Демон повернулся к нему, ослепив на время блеском глаз, и внезапно сменил направление.

Теперь когтистые ручищи монстра протянулись к шее Дэна.

Широкий большой шаг – и парень ощутил, как сильные холодные пальцы смыкаются на горле.

Крик, который вырвался из груди, не имел звука.

Сердце заколотилось, заухало так, что грудная клетка готова была взорваться.

Дэн бросил беспомощный взгляд на Дарью. Оказалось, он все-таки кое-что может – вращать глазными яблоками.

Дарья тоже косилась на него, прикованная параличом к креслу. Однако, в отличие от него, она могла шевелить губами.

Она что-то быстро говорила, точнее повторяла. Но что? Дэн не мог разобрать. В комнате царила давящая, деспотичная к любым шорохам и скрипам тишина. И тишина эта была страшнее, чем сам демон.

Вдруг что-то щелкнуло, и этот щелчок показался Дэну оглушающе громким, как хлопок петарды.

В комнате загорелся свет. Парень сумел моргнуть и даже слабо дернуть ногой. Но демон так и стоял над ним, так и душил, все туже сжимая шею.

Дэн видел все как в дымке. Теперь в комнате было полно народу. Он смутно узнал обеспокоенное лицо Авроры и хмурое – профессора. А еще над ним стояла Дарья. На ее голове больше не было шлема, и, похоже, она могла двигаться, но просто стояла над Дэном и повторяла какие-то слова.

– Запускаю! – послышался крик профессора, прозвучавший словно из самой дальней комнаты дома, хотя Нестор стоял поблизости.

Хватка на шее начала слабеть, пальцы разгибались. Дэн жадно вдохнул и согнулся пополам.

Свежий живительный кислород ворвался в легкие.

Тут же предметы в комнате приобрели отчетливые грани, цвета запестрели, а звуки вновь вернулись, как будто кто-то покрутил колесико увеличения громкости.

Дэн, жадно задышав, сорвал с головы шлем.

– Что это было?!

Все – Нестор, Аврора, Даша и даже Гермес стояли, отвернувшись от него. Он видел только их силуэты, проступающие на фоне голубоватого прямоугольного параллелепипеда в углу лаборатории.

Дэн вылез из кресла, пошатываясь, подошел к ним.

– Получилось, – тихо сказал профессор, завороженно глядя перед собой. Его глаза отражали голубоватое свечение.