Джонс с трудом сдержал торжествующую улыбку. Он придвинул планшет ближе к пленнице, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Доминика протянула скованные руки к устройству.

А в следующую секунду произошло сразу несколько вещей: инфопланшет, резко подброшенный ее руками, ударил Джонса в лицо; Доминика, несмотря на кандалы, сделала молниеносный рывок вперед, опрокидывая стол; а сам Джонс, ошеломленный неожиданной атакой, потерял равновесие и отшатнулся назад.

Протез вице-адмирала среагировал быстрее, чем его живая рука – металлические пальцы схватили Доминику за горло, прижимая к стене с нечеловеческой силой. Лицо Джонса, обычно бесстрастное, исказилось яростью.

– Глупая, упрямая мадьярская сука, – процедил он сквозь зубы. – Ты могла бы все закончить прямо сейчас, спасти всех своих людей. Но вместо этого…

– Вместо этого я остаюсь верна присяге, – хрипло ответила Доминика, несмотря на пальцы, сжимающие её горло. – Не всем дано это понять, американец.

Последнее слово она произнесла с таким презрением, что Джонс инстинктивно усилил хватку.

– Довольно! – прорычал он, с усилием восстанавливая самообладание и ослабляя давление. – Я думал, ты разумный офицер, но вижу лишь фанатичку. Посмотрим, изменится ли твое мнение, когда начнут умирать твои подчиненные. По одному, каждый час, на твоих глазах.

– Не садись играть в карты, Джонс, – прошептала Доминика. – Ты не умеешь блефовать.

– Проверим, – холодно улыбнулся Джонс. – Начнем с твоего старшего помощника со «Звезды Эгера». Как его… капитан Надь, верно? Талантливый офицер. Его расстреляют на твоих глазах ровно через шестьдесят минут…

Он отпустил пленницу и направился к двери, но на полпути обернулся:

– Я хотел решить все цивилизованно, Кантор. Ты выбрала другой путь.

Когда дверь за вице-адмиралом Джонсом закрылась, Доминика медленно сползла по стене на койку. Ей требовалось время, чтобы собраться с силами и восстановить дыхание. Горло саднило от хватки металлических пальцев, но физическая боль была ничем по сравнению с мучительным выбором, который ей приходилось делать каждую минуту.

Сдать коды доступа и тем самым предать тех, кто еще сражался? Или сохранить верность присяге ценой жизней её подчиненных? Доминика знала, что американец не блефует – он действительно готов к показательным казням, если это поможет достичь цели.

Но что-то подсказывало ей: время играет против Джонса. Его нервозность, скрытая за маской холодного спокойствия, становилась все более очевидной. Возможно, да нет, точно Дессе уже в пути. А если нет… если помощь не придет… что ж, смерть на службе Империи всегда была возможным исходом, и Доминика Кантор приняла эту возможность в тот день, когда впервые надела форму адмирала ВКС Российской Импеприи…

Джонс, раздраженный непокорностью своей пленницы, быстрым шагом вернулся на мостик «Юты». На тактической карте в командном центре в данный момент отображался сектор планеты Санкт-Петербург-3 с ее тремя спутниками, орбитальные станции и доки, а в центре всего этого – массивная сфера космической крепости Кронштадт, последнего оплота Северного флота в этой точке пространства.

Вокруг Кронштадта кружили шестьдесят вымпелов 34-й «резервной» дивизии Джонса, организованные в два кольца – внешнее для отражения возможной атаки извне, внутреннее для непосредственного контроля крепости. Еще несколько кораблей патрулировали дальние подходы к системе, следя за возможным появлением враждебных сил.

– Как продвигаются допросы вице-адмирала Кантор? – спросил старший помощник Джонса, капитан первого ранга Ричард Колби, офицер, как и большая часть прежнего экипажа американского линкора, перешедшие на службы Империи.

Джонс неопределенно дернул плечом:

– Она упряма, как все северяне. Но у каждого есть предел.

– Время играет против нас, сэр, – заметил Колби, понизив голос. – Наши разведчики докладывают о странной активности в соседних секторах. Мы постепенно перестаем видеть, что в них происходит. Есть основания полагать, что это Дессе.

– Я знаю, – Джонс перевел взгляд на указанный старпомом участок карты, где росли серые зоны, постепенно распускающиеся как цветок во все стороны. – Но старик получил хороший урок у Новой Москвы-3. Северный космический флот сильно потрепали в столичной системе, и его кораблям требуется время для восстановления и ремонта. Если он все-таки уже здесь и решится на атаку, то никак не раньше, чем через пару дней. А к тому времени Кронштадт будет нашим.

Внутри самой крепости, за мощными энергетическими щитами и бронированной обшивкой толщиной в несколько метров, прятались пятнадцать кораблей Северного флота под командованием каперанга Вахтанга «Вахи» Саладзе. Эти корабли, несмотря на недавнее поражение все еще сохраняли боеспособность, и в сочетании со стационарными орудиями крепости представляли серьезную угрозу для любого, кто рискнул бы приблизиться к Кронштадту на расстояние выстрела.

– Господин вице-адмирал, – обратился к Джонсу офицер технической службы, – инженеры завершили анализ защитных систем Кронштадта. Согласно их расчетам, прямой штурм будет стоить нам не менее трети дивизии, даже если гарнизон не окажет серьезного сопротивления.

– Именно поэтому мы и не штурмуем, – резко ответил Джонс, не отрывая взгляда от голограммы. – Нам нужны коды доступа либо приказ о капитуляции изнутри.

– А если вице-адмирал Кантор продолжит упорствовать? – осторожно спросил Колби.

– Тогда я перебью на глазах этой стервы весь экипаж ее флагмана, – Джонс изобразил подобие улыбки. – Я уже отдал распоряжения подготовить одного из старших офицеров «Звезды Эгера» к показательной казни. Это должно стать наглядной демонстрацией для нашей неуступчивой пленницы.

– Вы действительно готовы на это пойти, сэр? – Колби не сумел полностью скрыть свое удивление. Несмотря на годы службы в жестоком мире имперского космофлота, мысль о хладнокровном убийстве пленных офицеров ради шантажа была ему неприятна.

– Я готов на все, что потребуется, Рич, – холодно ответил Джонс. – У нас уникальная возможность завладеть не только стратегически важной крепостью, но и имперской казной. Ты понимаешь, что это значит?

Для Илайи Джонса казна имела особую ценность – не как личное богатство, а как козырь в сложной политической игре. Он планировал вернуть эти сокровища законному императору Ивану Константиновичу, тем самым обеспечив себе место в ближайшем окружении юного монарха. В отличие от других участников конфликта, «янки» Джонс не стремился завладеть империалами – его амбиции были более прагматичными. Он хотел стать неприкасаемым адмиралом при новом дворе, получить должность и, возможно, даже княжеский титул. В Американской Республике путь наверх для таких, как он, был закрыт – там правили старые сенаторские династии. А вот в Российской Империи для талантливого военачальника открывались практически безграничные возможности.

– Чтобы завоевать доверие императора, мало просто вернуть ему казну, – заметил Колби.

– Именно так, – согласился Джонс. – И для этого мне нужен контроль над Кронштадтом. Не просто блокада, а полный контроль. С крепостью и казной в моих руках, Иван увидит во мне не просто очередного адмирала, а человека, способного помочь ему вернуть трон.

Колби кивнул, принимая логику своего командира. Возможно, методы Джонса и вызывали у него некоторые сомнения, но стратегические цели были ясны и обоснованы.

– Возвращаясь к насущным проблемам, сэр, – сказал старший помощник, переводя разговор в более практическое русло. – Наши разведчики доложили о возможном перемещении нескольких кораблей Дессе во по этим маршрутам. Данные пока неподтвержденные, но…

– Дессе не осмелится напасть с теми силами, что у него остались после Новой Москвы, – перебил его Джонс. – Он потерял более половины своих кораблей в том сражении. Даже если он соберет все оставшиеся вымпелы, их будет недостаточно, чтобы прорвать нашу блокаду.

– Возможно, вы правы, сэр, – согласился Колби. – Но все же, я бы рекомендовал усилить патрулирование дальних секторов и установить дополнительные зонды.

– Разумная мера, – кивнул Джонс. – Сделайте, как считаете нужным.

В этот момент дежурный офицер связи подал голос:

– Господин вице-адмирал, сообщение сразу с нескольких зондов разведки. Они зафиксировали слабые инверсионные следы сразу нескольких десятков кораблей в двадцати двух миллионах километров от нас… Движутся в сторону Санкт-Петербурга!

Джонс и Колби мгновенно переключили внимание на соответствующий сектор голографической карты.

– Характер возмущений? – резко спросил Джонс.

– Классический паттерн перемещения крупных кораблей, сэр, – ответил офицер связи. – Но очень слабый, как будто… как будто кто-то пытается замаскировать свое присутствие.

– Дессе, – произнес Джонс, заиграв желваками. – Он все-таки решился, несмотря на повреждения своих кораблей… Да, командующий Северного флота действительно – самый опасный наш противник. К тому же, – добавил он с легкой улыбкой, – у него есть дополнительная мотивация.

– Какая же? – не понял Колби.

Джонс кивнул в сторону экрана, отображающего тюремный отсек:

– Доминика Кантор. Она больше, чем просто офицер для Дессе. Намного больше.

– Вы думаете, он рискнет флотом ради одного человека? – недоверчиво спросил старший помощник.

– Именно поэтому «Лис» так опасен, Ричард, – ответил Джонс. – В нем сочетаются безжалостный расчет стратега и иррациональная привязанность к своим людям. Особенно к этой женщине.

Он повернулся к офицеру связи:

– Передайте всем кораблям дивизии: боевая тревога!

– Не рановато ли для боевой тревоги, сэр? – с сомнением в голосе произнес его старпом. – Противнику до нас идите еще часов двенадцать…

– А боевая тревога объявлена мной не для приближающихся кораблей Дессе, – загадочно ухмыльнулся Илайя.

– Тогда для кого? – удивился Колби.

– Для крыс, что сидят в Кронштадте, – кивнул Джонс, указывая на голограмму крепости.

Глаза Джонса сузились, и на мгновение в них мелькнуло что-то, напоминающее предвкушение охотника перед решающим броском. «Северный Лис» приближался, и у Илайи оставалось не так много времени для захвата космической крепости и контейнеров имперской казны.

– Приведите капитана Надя, – коротко приказал американец, – казнь надо ускорить…

Глава 3

Космическая крепость висела в пустоте, словно исполинская металлическая жемчужина, обрамленная ореолом мерцающих энергетических щитов. Стационарные орудийные платформы, точно острые шипы, выступали из идеально гладкой поверхности бронированной сферы, готовые извергнуть смертоносную плазму в любой корабль, осмелившийся приблизиться к Кронштадту.

Внутри этой рукотворной планеты, в центральном командном пункте, каперанг Вахтанг «Ваха» Саладзе, командир линкора «Переяславль», неподвижно стоял перед главным тактическим экраном, наблюдая за окружающим пространством через внешние сканеры крепости. Его крупная фигура, облаченная в черный китель с капитанскими нашивками, отбрасывала длинную тень на металлический пол. Густые черные брови сходились на переносице в одну линию, придавая его лицу выражение вечной суровости.

С момента, когда корабли Илайи Джонса нанесли поражение эскадре вице-адмирала Кантор и замкнули блокадное кольцо вокруг Кронштадта, прошло уже несколько дней. Пятнадцать кораблей Северного флота, запертых внутри крепости, были приведены в полную боевую готовность. Их экипажи посменно несли вахту, поддерживая работу систем и готовясь отразить возможный штурм четырех «врат» Кронштадта.

– Новое сообщение со сканеров, господин каперанг, – доложил дежурный офицер мониторинга, молодой лейтенант с бледным от постоянного нахождения в искусственной среде лицом. – Один из кораблей Джонса совершил маневр, приблизившись к внешнему периметру оборонительной зоны.