Пряник и Пшёнка (страница 8)
А там сидели именно женщины. Не знаю, кто как, а я пока не научилась называть женщин за тридцать лет девушками. Еще я их иногда называю тётками. Возможно, когда сама приближусь к тридцати годам, то буду до последнего патрона отбиваться от тех, кто посмеет назвать меня женщиной. Пока же, те, кому за тридцать лет, мне казались очень взрослыми. Как и мужчины, в общем-то.
Артём без лишних прелюдий подошёл к брюнетке, ноги которой казались длиннее всей барной стойки вдоль и поперек. Еще мгновение назад брюнетка скучающе бултыхала трубочкой в своем стакане, а теперь, когда к ней подошёл явно заинтересованный в ней Артём и начал что-то говорить, она выпрямила спину, пропустила между пальцами свои длинные черные волосы и изломили краснющие губы в обольстительно-хищной улыбке.
Артём, опираясь локтем о стойку, подарил ей кривую ухмылочку и настолько осмелел, что теперь уже сам пропускал ее волосы между указательным и средним пальцами, говоря при этом так близко к ее лицу, что еще немного, и самую важную информацию он нашлёпает ей языком по носу.
От этой картины меня передёрнуло. Фу, он улыбается. Мерзость какая.
– Привет! – сильные руки резко оторвали меня от пола и крутанули на месте. От неожиданности и испуга я взвизгнула и едва не захлебнулась воздухом. На затылке волосы встали дыбом. – Лёлька-балаболка!
Это прозвище заставило меня забыть о страхе, извернуться в крепких мужских объятиях и теперь уже самой повиснуть на знакомой шее.
– Родька! – висла я на парне, цепляясь за него уже не только руками, но еще и ногами. – Офигеть! Откуда ты здесь?
– А я смотрю – ты, не ты? Гномьи танцы-то, вроде, знакомые, – смеялся мой старый друг, возвращая меня на твердый пол.
Глядя на парня снизу вверх, я не могла перестать улыбаться как по голове ушибленная. Положила руки на его широкие плечи и от души помяла.
– Какой ты здоровый стал!
– А ты что-то, вообще, не растёшь. Говорил тебе, не кури с малолетки, – нарочито поучающе потряс Родион указательным палец перед моим носом и по нему же мягко щелкнул.
– Вообще-то, это ты меня и научил курить!
– А потом на гаражах от твоего брата прятался и еще месяц после этого из дома не выходил.
– Точно, – рассмеялась. – Я не из пугливых, я – из ссыкливых.
Страшно вспомнить, сколько глупостей мы натворили с Родькой и Лёвой. Оба эти парня были друзьями моего брата, а так как он был вынужден везде таскать с собой меня, то и моими тоже.
– Пойдём к нашему столику, – показал Родя за плечо. – Лёва тоже там.
– Лёва?! Офигеть! У меня день рождения, что ли?
Вприпрыжку я пошла за Родионом, который держал меня за руку и пробивал нам дорогу через танцующих. Едва мы приблизились к столику, как я буквально прыгнула на встающего, чтобы меня поприветствовать, Лёву и завалила его на диванчик.
– Лёлька! – стиснул меня в объятиях Лёва. Хорошо, что он пухлый и мягкий, иначе я бы точно себе что-нибудь повредила в прыжке.
– Два года вас не видела. А вы какими судьбами здесь?
– Проездом, – ответил Родион и отвалился рядом со мной на диванчик. Таким образом я оказалась между старыми друзьями, а напротив нас на соседнем диванчике сидел еще какой-то парень, которого я не знала. – У Михана тут хата есть. Решили перекантоваться немного, да дальше ехать, Север покорять.
– Миша, – представился парень напротив, для чего привстал и протянул мне руку для мягкого пожатия.
Ух, ты! Какой приятный…
– Ольга, но эти двое вряд ли помнят моё полное имя, – намекнула я на Лёву и Родьку.
– А ты одна тут, что ли? – чуть хмуро спросил Родя. Иногда он вживался в роль моих братьев и всегда это раздражало.
– Одна. Гордая и независимая, прекрасная покорительница танцпола и тахикардии.
– А если я Максу позвоню?
– А если я тебе зуб выбью? – не осталась я в долгу.
– Точно не растёшь. Даже угрозы не меняются, – Родька положил свою ручищу на мою шею и притянул к своему боку. – Не, серьёзно, Лёль. Реально одна здесь?
– Нет, конечно. С подругой. Она-а-а… – протянула я и стала взглядом искать, куда могла деться Геля. Вроде, только что была перед глазами. Но вместо нее на глаза попался Пряник и его порнотанец с брюнеткой. Кошмар! У людей прелюдия не такая горячая, как у этих двоих танец. Он же ей буквально под платье рукой лезет и задерживается пальцами в «бермудском треугольнике» настолько долго, что я начинаю подозревать, что трусов на ней ровно ноль. Они не целуются, но рты их регулярно находятся настолько близко, что можно гонять туда-сюда жвачку. – Вот она! – нашла я, наконец, Гелю, рядом с которой крутился какой-то тип и что-то пытался нашептать ей на ухо.
– Та? – поморщился Лёва. – У которой из-под юбки кариес видно? Ты серьёзно здесь с ней?
– Эй! Не смей шутить над моей подругой такие классные шутки, – делано возмутилась я. – Я про кариес сама потом пошучу.
– Лучше бы с пацанами, как обычно, дружила, – продолжал выражать свою брезгливость Лёва к несколько легкомысленному наряду Гели. – Кстати, как пацаны? Макс? Лёха?
– Тоже уехали из области. Крутятся. Как обычно, в общем, – всем всегда интересны передвижения моих братьев, особенного – старшего. Поэтому я давно научилась отвечать максимально расплывчато на эти вопросы. «они где-то, делают что-то, меня не посвящают». Никакой конкретики, но зато понятно, что я не в курсе всего, что у них происходит. В общем-то, так оно и есть.
– Ты голодная? Пить хочешь? – спросил участливо Лёва.
– Пить хочу, но давайте сначала потанцуем. Пожалуйста! Песня такая классная. Родь, позажигаем? – поиграла я бровками для друга.
– Не, малявка, я столько еще не выпил.
– Ну, хоть чуть-чуть. Не пойду же я теперь одна танцевать. Пойдёмте, пацаны. Миша, давай тоже с нами. Лёва, тебе, вообще, нельзя переставать двигаться. Вон какой спасательный круг уже отрастил, – похлопала я его по круглому животу.
– Это ты еще не видела, какой под этим кругом буй, – заржал Лёва.
– Идём. Буем потрясешь, может, шлюпка какая клюнет.