– Ты ни в чем не виновата, так что и извиняться тебе не за что, – проговорил он, и на какое-то время я поверила, что это действительно так. До тех пор, пока не увидела неодобрение на лице тети Эгидии и не услышала, как Феликс говорит Луке, что, если они возьмут меня к себе, это плохо отразится на их репутации. Лука не захотел слушать, так что я осталась у них, и, в конце концов, они научились меня терпеть. Впрочем, не проходило и дня, чтобы я не осознавала, что я остаюсь для всех дочерью предателя. Я их ни в чем не винила. Еще с раннего возраста я понимала, что нет преступления хуже, чем предательство. Отец запятнал нашу фамилию, его поступок бросил тень на меня и моих братьев, и мы всегда будем расплачиваться за этот позор. У братьев был хоть какой-то шанс реабилитироваться, если они станут посвященными^[5], но я была девочкой, поэтому могла рассчитывать лишь на милосердие.

Сегодня

На лицах у людей, обращенных ко мне, читались жалость или отвращение, впрочем, в подобных сборищах худшим было не это. Нет, далеко не это.

Самым ужасным здесь было его присутствие. Он поймал мой взгляд с другого конца комнаты, и на лице его отразилось осознание того, что он сделал, и ликование по поводу того, что он у меня забрал. Он стоял рядом с моей тетей (своей женой) и своими детьми (моими двоюродными братьями). Те смотрели на него с почтением. От его взгляда у меня по коже побежали мурашки. Он не стал ко мне подходить, но мне хватило и этого плотоядного выражения в его глазах. Они были такими же, как и его прикосновения: в них были желание унизить и причинить боль.

Я не смогла выдержать этот взгляд. На теле у меня выступил холодный пот, а живот скрутило. Отвернувшись, я поторопилась в сторону женского туалета. Спрячусь там до окончания вечера, пока не придет время уходить вместе с тетей Эгидией и дядей Феликсом.

Я ополоснула лицо водой, не обращая внимания на то, что на мне был легкий макияж. К счастью, речь шла лишь о водостойкой туши и небольшом количестве консилера, который я нанесла, чтобы скрыть синяки под глазами, так что я почти ничего не испортила. Сейчас холодная вода была мне необходима, чтобы справиться с нарастающей паникой.

Дверь открылась, и в помещение проскользнула Джулия. Она была прекрасна в своем экстравагантном фиолетовом платье, сочетающемся со светло-каштановыми волосами. Сколько я ее помню, она всегда держалась уверенно. Видимо, именно так ей и удалось сохранить свой брак с Кассио, несмотря на большую разницу в возрасте.

Подойдя ко мне, она прикоснулась к моему плечу и нахмурилась.

– У тебя все нормально? Ты ушла с вечеринки.

– Неважно себя чувствую. Ты ведь знаешь, мне плохо, когда вокруг так много людей.

В ее взгляде появилось еще больше сочувствия, и я знала, что за этим последует.

– Лука его убьет, если ты ему расскажешь, что он натворил.

– Нет, – прохрипела я, бросив взгляд на дверь в ужасе, что кто-нибудь сейчас войдет и услышит, о чем мы говорим. Я часто жалела, что доверилась Джулии почти сразу после того, как все произошло, но тогда я была подавлена и не знала, что делать, а она всегда была ко мне добра. – Ты ведь поклялась никому не рассказывать. Ты в этом поклялась, Джулия.

Она кивнула, но я понимала, что мой ответ ей не слишком понравился.

– Да, поклялась, но считаю, что дядя Дюрант должен поплатиться за то, что сделал.

Услышав его имя, я вздрогнула, а затем повернулась к ней спиной и еще раз вымыла руки.

– Ты ведь знаешь, Джулия, что расплачиваться за это придется мне. В этом мире мало доброты, особенно по отношению к женщинам вроде меня. Я не смогу с этим справиться. Мне будет еще хуже, чем сейчас. Твоим родителям и так трудно подыскать мне мужа. А если правда выплывет наружу, то я умру старой девой. Они меня никогда не простят.

Она сжала губы.

– Мои родители никогда не относились к тебе так, как им следовало бы. Прости.

Я покачала головой.

– Ничего. Они меня приютили. Они никогда меня не били и сильно не наказывали. Могло быть хуже.

– Я могу спросить Кассио, вдруг тебе подойдет кто-нибудь из его людей. Среди его приближенных немало достойных мужчин.

Достойных. Кассио держал Филадельфию в ежовых рукавицах. Вероятно, его понимание достойного человека не совпадало с общепринятым. Впрочем, я не могла позволить себе быть чересчур разборчивой или осуждать других.

– Нет. Это может обидеть твоих родителей. Ты ведь знаешь, какие они.

– Ага, знаю… – нахмурилась она.

– Ты за меня не переживай. Я не спешу выходить замуж, – произнесла я. Брак бы меня окончательно погубил.

Глава 2

Нино

– Я так понимаю, ты будешь держать себя в руках во время нашей встречи и не станешь оскорблять Витиелло, – высказала я предостережение, пока мы с Фабиано садились в самолет.

– Я, конечно, не такой гений, как ты, но и не дебил. Не переживай, я знаю, когда мне следует закрывать рот.

Кивнув, я опустился на одно из комфортабельных кожаных сидений. В отличие от моего брата Фабиано обычно неплохо сдерживал эмоции.

– Тот факт, что Лука вообще согласился с нами встретиться, – хороший знак.

Фабиано сел напротив меня.

– Возможно, это и правда так. А может, Лука просто хочет пустить нам по пуле в лоб.

– Нет, – возразил я. – Он не рискнет пойти против Каморры. Вот Римо пошел бы в атаку, не прибегая к хитрым тактикам, как Данте Кавалларо. Он бы поехал в Нью-Йорк и устроил бы там такую кровавую бойню, какой Семья еще не видала.

Фабиано усмехнулся.

– Точно, так бы он и поступил. Но я слышал, что за последние годы Лука совершил несколько громких убийств, чтобы взять под контроль Семью и заткнуть рот Братве. Когда дело доходит до такого, они с Римо очень похожи.

– В каком-то смысле – да, вот только у Римо нет жены и детей, которых нужно защищать.

Фабиано приподнял бровь.

– Римо защищает Савио и Адамо и в какой-то степени – нас с тобой.

– Это другое, – покачал головой я.

Фабиано пристально взглянул на меня.

– Ты и правда считаешь, что жениться – хорошая идея?

– Это…

– Только не говори мне, что это логичный выбор, – пробормотал Фабиано. – Я хочу знать, правда ли ты считаешь, что сможешь вот так жить с женщиной. Ты облажался, Нино. Не так, как Римо, но все же чертовски облажался. Блин, да даже я облажался, и это мне чуть не стоило Леоны. И мне до сих пор бывает охрененно трудно поддерживать наши отношения в нормальном состоянии, потому что я продолжаю говорить или делать вещи, которые выводят ее из себя. И давай по-честному: по сравнению с тобой я, черт возьми, сама адекватность. Женщины не такие, как мы. Им подавай сраного рыцаря на белом коне. Они хотят цветов и всякого эмоционального дерьма. Им нужны признания в любви. Но от тебя будущая жена этого не дождется. Если честно, я думаю, что большинство женщин покончили бы с собой через несколько недель после того, как вышли бы за тебя замуж, лишь бы только не оставаться под одной крышей со всеми вами, ублюдками из семьи Фальконе.

– Насколько мне известно, браки по расчету – это не про эмоции. Они опираются на традиции и рациональность. Женщина, которую отдадут мне в жены, будет знать, чего от нее ожидают. Поймет, что это – просто бизнес, а она – пешка. И можешь быть уверен, я сделаю так, чтобы моя жена не покончила с собой, пока она будет нужна нам живой для поддержания мира.

Коснувшись виска, Фабиано вздохнул.

– Может, тебе тоже стоило бы держать свои мысли при себе. Большая часть того дерьма, что из тебя льется, никого не утешит, а уж особенно – женщину.

Я напрягся, притормозив на арендованной нами машине возле заброшенной электростанции в Йонкерсе. После того, как мы приземлились в Нью-Йорке, Ромеро прислал мне сообщение, что именно там с нами встретится Лука. Здание было ветхим, а на территории не было ни души. Надо признать, Лука выбрал неплохое место, где можно пытать и убивать.

– Ну, охренеть. – Фабиано скривил губы. – Я не планировал сегодня умирать.

– Никто из нас сегодня не умрет, – пообещал я, выходя из автомобиля.

Я осмотрелся вокруг. На крыше здания затаились два снайпера. Как только Фабиано сделал шаг в мою сторону, ворота старинного промышленного здания распахнулись и оттуда вышли трое мужчин. Я узнал в них Луку, Маттео и Ромеро.

– Полагаю, ты заметил, что снайперы целятся нам в головы, – пробурчал Фабиано. Несмотря на эти слова, выглядел он расслабленно. Я кивнул.

Трое мужчин остановились метрах в десяти от нас. Лука бросил на меня короткий оценивающий взгляд, прежде чем, прищурившись, посмотреть на Фабиано.

– Ты помнишь, что я тебе сказал, когда ты в прошлый раз был в Нью-Йорке?

Маттео и Ромеро держали в руках пистолеты, причем у первого был такой вид, словно он с радостью пустит пулю в голову Фабиано. Я знал, что это чувство было взаимным.

Фабиано кивнул:

– Ты сказал мне, что я покойник, если вернусь в Нью-Йорк.

Лука кивнул в ответ.

– И вот ты тут, напрашиваешься на то, чтобы тебя убили.

– Мы тут для того, чтобы предложить вам перемирие, Лука, – сказал я, прервав то, что, вне всяких сомнений, уже скоро превратилось бы в не слишком приятный разговор. – Будучи Консильери Каморры, я имею право вести переговоры о заключении мирного договора между нашими семьями.

Фыркнув, Маттео переглянулся с Ромеро.

Лука сделал шаг вперед.

– Ты и правда думаешь, что я соглашусь сотрудничать с Каморрой после того сообщения, которое Римо передал мне в прошлый раз? После того, как вы угрожали моей жене?

– Римо просто хотел проверить, что ты за человек. Он не хотел тебя оскорбить или причинить вред твоей жене. – В этом была лишь доля правды, но сейчас не имело смысла раскрывать ее Луке.

Он усмехнулся.

– Все, что ты говоришь, – ложь. Я знаю, что вы перехватили одну из моих поставок наркотиков. Пока мы тут разговариваем, ваши люди уже наверняка расчленяют моих солдат. У меня нет ни одной причины тебе доверять.

– Я никому не доверяю, Лука, а для перемирия доверия не нужно.

Мы с Лукой обернулись, услышав чей-то голос. Римо, на котором не было ничего, кроме черных трусов, неторопливо направлялся в нашу сторону.

– Как видите, я не вооружен. – Мой брат был еще и босым. Я прищурился, глядя на него. Это просто безумие. Я не мог понять, зачем вообще тратил время на то, чтобы строить какие-то планы, если Римо все равно поступал по-своему.

– Я когда-нибудь убью этого долбанутого ублюдка, – процедил Фабиано. – Он только что, черт возьми, подписал нам смертный приговор.

Ухмыльнувшись мне, Римо похлопал меня, а потом – и Фабиано по плечу и двинулся в сторону Луки и всех остальных.

– Я решил, что было бы неплохо поговорить с глазу на глаз, Лука. Как один человек чести – с другим. Как Дон – с Доном.

На лице у Луки отразилась ненависть, впрочем, не без тени уважения.

– А я-то думал, что ты – трус, отправивший к нам своего Карателя вместе с собственным братом, чтобы они вместо тебя вышли на поле боя.

– Я – много кто, Лука. Но точно не трус, – процедил Римо.

– А знаешь что? Почему бы нам просто не пустить тебе пулю в лоб и не помочь Лас-Вегасу с поисками нового Дона. Не такого долбанутого. – Маттео нацелился в Римо. Ромеро в этот момент направил пистолет на меня.

Фабиано тоже достал оружие, но Римо покачал головой. Я подошел к нему.

– Убивать нас просто бессмысленно. – Я спокойно посмотрел на него. – Если мы погибнем, Савио свяжется с Кавалларо и предложит им сотрудничать. Даже тебе будет не под силу одновременно противостоять и Каморре, и Филиалу.

– Твоему брату всего шестнадцать. Он не сможет управлять Каморрой.

– Мне было семнадцать, когда я начал бороться за то, чтобы вернуть свою землю. А тебе было семнадцать, когда ты перерезал горло человеку. Савио – из семьи Фальконе. Он – прирожденный убийца, Лука. Он сможет контролировать Каморру. Репутация Фальконе высока как в Лас-Вегасе, так и за его пределами, – проговорил Римо.

Лука прищурился, но я воспринял тот факт, что он нас все еще не убил, как хороший знак.