Измена. Сладкий яд (страница 2)
Приехавшая на похороны шустрая пятидесятилетняя внучатая племянница Марии Фёдоровны Ольга не заморачивалась с кольцом. Она была вся в кипучей деятельности по транспортировке старухиного добра к себе в Саратов и быстрой продаже квартиры. Может, в оригинале завещания про кольцо вообще не было упомянуто? Во всяком случае, Вале никто вопросов про эту драгоценность не задавал.
В Москве её приютила дочь знакомого врача матери.
– Поживёшь, пока не найдёшь работу, я договорилась, – провожала её мать.
Валя тут же её нашла – в травматологическом отделении в хирургическом Центре имени Пирогова. Очень помогли рекомендации со старой работы. Больница находилась поблизости от Арбата.
И началась непредсказуемая гламурно-брендовая московская жизнь нулевых. Валя ждала, когда немного освоится, а потом пойдёт к Стасу с кольцом. Но судьба распорядилась по-другому.
ГЛАВА 2. Конфеты
Все четыре письма были от Марии Фёдоровны. Письма были короткие, эмоциональные и малосодержательные.
В первом речь шла об их неожиданной черноморской встрече на туристическом лайнере «Шота Руставели», одном из символов советской мечты о свободе. Туда мог попасть далеко не каждый строитель коммунизма, если такие ещё оставались в 1982 году. Значит, Олег был преуспевающим архитектором.
В конверт была вложена цветная фотография Марии Фёдоровны в отдельном купальнике. Она стояла на палубе, в одной руке у нее была соломенная шляпа с полями, второй она держалась за поручень. Подписано письмо было так: «целую, твоя Мурка».
Второе датировалось тем же месяцем, но через год, то есть августом 1983 года. Мария Фёдоровна писала, что скучает, преподает в институте архитектуру парков культуры и отдыха, съездила с мужем по партийной линии в Финляндию, и о том, что будет в Москве на «Съезде», каком не уточнялось, и сможет встретиться с Олегом.
Какой медленный темп, однако. Не очень похоже на пылкие чувства, тогда на что?
Третье Вале показалось любопытным. После того, как Мария Фёдоровна написала привычные слова приветствия, последовало странное предложение: «Похвали Мурку - она молодец. Он больше не помешает. Лапу оставляю себе». Дальше следовали описания красот Праги и её покупок в Чехословакии.
Получалось, что Мария Фёдоровна что-то сделала такое, за что отчитывалась перед Олегом. Что-то связанное с «лапой», то есть с тем самым кольцом, которое она просила в черновике своего завещания отвезти в Москву и передать сыну Олега.
Так кто же «больше не помешает»? Муж? С лапой было понятно – это про кольцо.
Четвёртое письмо датировалось 1997 годом. Там были сплошные пожелания здоровья и обещания приехать в Москву повидаться. Видимо, Олег чем-то болел, и похоже, чем-то серьёзным.
Валя отложила папку с письмами и позвала горничную.
– Слушаю, Валентина Егоровна, – Василиса появилась в дверном проёме меньше чем через минуту. Руки по швам.
– Соберите книги из этих двух шкафов в коробки и надпишите, какие книги из какого шкафа. Левый шкаф номер один, правый номер два. Потом я попрошу Николая их вынести в подвал, – сухо распорядилась Валя, забрала со стола папку с письмами и вышла из кабинета.
Зачем Стасу понадобился ремонт и замена вполне приличной мебели? Как будто он вообще в этом кабинете работает? Он работает в офисе. Что-то собрался менять. И что делать с Леной Осиповой? Сказать Игорю или пока не говорить? То есть спросить в лоб Стаса, куда дальше путь держит наш семейный корабль? Дети выросли, ответственность стала другой.
Она чувствовала не ревность даже, а обиду. В этой обиде было много чего намешано, за двадцать-то лет брака. А самое главное, там были её жертвы, которые она безжалостно приносила ради брака и своей стабильности, неужели они были напрасными? Её профессия, её бизнес, её молодость, её верность.
Стас вернулся из офиса в привычное время в хорошем настроении. Даже купил по дороге коробочку шоколадных конфет в её любимом магазинчике, где было своё производство по бельгийским рецептам.
Сладкие, как ложь.
И не скажешь, что живёт с двумя бабами одновременно, ишь как приспособился.
– Справляешься в кабинете?
Они сидели в саду под навесом на мягких диванах и пили сухое белое вино. Валя не пила, просто периодически подносила бокал к носу и вдыхала пары пино-гриджио.
– Скажи, твой отец в каком году умер?
– Э… дай подумать… в 1997, кажется. От рака крови. Лейкемия. Мне было восемнадцать. Я только что поступил в институт. Да, точно, я был на первом курсе.
Валя думала о том, что если бы не знала наверняка, никогда бы не догадалась, что у него любовница. Способен ли он на чувства вообще? Разве так выглядит влюблённый мужчина?
– Долго болел?
– Мама говорила, что сгорел, как свеча за три месяца. Я с ними тогда уже не жил. Мне тётка однушку подарила в Текстильщиках, и я переехал. Ему было шестьдесят лет всего. Я поздний.
Вечер закончился каким-то фильмом, Валя пошла спать раньше, не дожидаясь финала. «Не заразиться бы от Лены Осиповой какой вагинальной заразой, даже если он пользуется резинками».
Мысли о Лене Осиповой не отпускали.
«То есть я строила двадцать лет свою жизнь, год за годом забиралась к своему благополучию, растила двоих парней, следила за домом, терпела капризы мужа, помогала ему в делах, разрешила продать свой магазин и свой бизнес, чтобы вернуть его грёбаные долги и выкупить акции, не работала ни дня после института из-за семьи и потеряла квалификацию, и тут появляется Лена, жена партнёра, молодая и жизнерадостная из богатой семьи, переполненная созидательной энергией, любвеобильная и с прекрасным вкусом. Да чтоб ты горела в Аду, Лена Осипова!»
Валя сняла шёлковый халатик, оставшись в тоненькой ночнушке, нырнула под лёгкое одеяло. Спасть не хотелось. Взяла в руки телефон.
Набрала «Борджиа».
«У семьи Борджиа был свой изощрённый способ устранять неугодных – кольца с секретным ядом по фамильной рецептуре. Родриго Борджиа устранял врагов, соперников и просто неугодных с помощью яда, который всегда носил с собой в специальных украшениях с потайными отделениями…
… Существовал ещё один перстень, украшенный львиной лапкой с подходящим названием «Коготь льва». Внутри оного находилась гравировка, гласящая: «Выполни свой долг, чего бы это тебе ни стоило». Он также содержал яд, который можно было подсыпать в вино, но вдобавок к этому, концы коготков «лапки» перстня, при определённом повороте его части, сообщались с ядом и могли нанести отравленную царапину, например, при рукопожатии…»
– Отличный фильм, – Стас зашёл в спальню, содрал с себя всю одежду и голый забрался в постель.
ГЛАВА 3. Ломбард
Утром Стас уехал рано. Встал, самостоятельно что-то поклевал на кухне и уехал. Он любил иногда вот так завтракать в одиночестве и в тишине ещё не проснувшегося дома. Особенно, когда здесь жили дети.
Валя встала и тут же нырнула в бассейн. Плавала и думала о кольце. О Лене Осиповой тоже, но в основном о кольце. В голове застряло слово «вероломство». Её мучил страх соблазна использовать это орудие убийства по назначению.
Во-первых, этой ночью снился сон, где она пронзает вилкой тело Лены, и не один, а несколько раз прямо в живот. Во-вторых, мысль о том, что жертву можно просто отравить, и никто ничего не узнает, была очень заманчивой, наркотической, с которой она боялась не справиться.