– Возможно, это позволит нам выяснить, почему Актеон не работает. То есть я понятия не имею, сможем ли мы устранить проблему. Скорее всего, хуже не будет. Если только это не вызовет какое-то массовое повреждение файлов, что оставит Актеона мертвым и сделает нас совершенно неспособными контролировать системы «Артемиды».

– Я даже не буду спрашивать, каковы шансы, – решила она. – Потому что и так знаю – и не хочу, чтобы ты озвучил.

– И правильно не хочешь. – Он сел и снова посмотрел ей в глаза. – Что думаешь? Стоит попробовать?

Она нахмурилась.

– Я думаю, ты знаешь и корабль, и Актеона гораздо лучше меня. Если считаешь, что есть хоть какой-то шанс, что безопасный режим Актеона поможет нам снова контролировать «Артемиду», то я только за.

– Хорошо. Начнем. – Он нетерпеливо кивнул. – Я хочу вернуть свой корабль, черт возьми.

32

У них сложилось что-то вроде плана. Оставалось воплотить его в жизнь.

Самым сложным, конечно, был ремонт «Артемиды». Чжан не удивился, когда ему вручили набор инструментов и велели приступать. Робота отправили с ним. Ему было не совсем понятно, почему Плут не мог сам заняться ремонтом, но Чжан решил, что в любом случае лучше что-то делать. Всяко лучше, чем думать.

Вместе с роботом они устранили проблему с главным люком на мостике – проблему, о которой он даже не подозревал. Если бы корабль разорвало во время маневра уклонения, люк не смог бы нормально закрыться в аварийном режиме и весь воздух утянуло бы в космос.

К счастью, этого не произошло.

Оказалось, что причиной поломки был всего лишь оторвавшийся кусок резины. Чжан починил поломку с помощью термопистолета.

– Отлично сделано, – похвалил Плут, наблюдавший за ним все это время.

– Спасибо. Что дальше?

– Похоже, в центральную систему водоснабжения просочилась гидравлическая жидкость, – сказал Плут.

– Ядовитая? – спросил Чжан.

Плут включил аудиофайл с женским смехом.

– О, да, – ответил он, как будто смех нуждался в пояснении.

Они решили и эту проблему, заклеив изолентой трубу, по которой текла гидравлическая жидкость. На этот раз Плут помог: отрезал полоски ленты нужной длины и повесил их на один из своих когтей.

– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался Плут, когда они направились к следующему объекту, требующему внимания.

Как раз в это время Чжан залез в большую вентиляционную трубу и искал, почему не крутится вентилятор. Вентилятор был больше него самого, а его пыльные лопасти были гладкими и изогнутыми, как крылья хищной птицы, парящей в воздухе за мгновение до того, как она срывается вниз, чтобы разорвать на части какое-нибудь ничего не подозревающее маленькое млекопитающее. Вентилятор неприятно вибрировал – отчаянно пытался вращаться, но что-то мешало. Задачей Чжана было очистить воздух на мостике от токсинов. Он был глубоко убежден, что дело закончится тем, что ему отрежет пальцы.

– Извини, ты что-то спросил?

Скорпионообразный робот взобрался на стену, навис над ним, его лицо на кончике жала покачивалась прямо возле уха доктора.

– Я спросил, не стало ли тебе лучше. Ты был очень расстроен. Помнишь? Когда ругался на медицинские принадлежности.

– Я тогда боялся умереть, – ответил Чжан. – Я и сейчас боюсь. Ты видишь, где засор?

– На этом лезвии есть повреждения, – указал робот. – Что нужно сделать, чтобы ты не боялся?

Чжан задумался.

– Вселенная должна перестать быть холодным, равнодушным, бездумным и жестоким местом.

– Как мило, но что можно сделать из того, что доступно?

Чжан окинул робота долгим оценивающим взглядом.

– Ты ведь искренне интересуешься, да?

– Почти всегда. Иногда мне нравится язвить, но я нечасто вру. Обычно в этом нет особого смысла.

– Девяносто процентов всего человеческого общения – та или иная форма лжи.

– Я это заметил. Например, ты до сих пор никому не сказал, почему носишь ИМС на руке.

За последний год у Чжана выработался рефлекс. Каждый раз, когда кто-то спрашивал его о золотом браслете, он старался прятать руку.

– Это не ложь, – возразил Чжан. – Это секрет.

– Говорят, разговор о проблемах может помочь, – сообщил Плут. – Базовая человеческая психология. Можешь рассказать мне.

– Тебе? Ладно. Сначала почини вентилятор. Считай, что это плата за то, чтобы узнать мой страшный секрет.

Плут подобрался к задней части вентилятора, выдернул что-то из мотора, и лопасти снова начали вращаться, но очень медленно. Потом все ускорилось, и лопасть действительно задела руку Чжана, но так мягко, будто просто оттолкнула от себя.

– Ну вот, починил. Теперь расскажи.

– Хорошо. Мне дали это, – Чжан указал на браслет, – потому что я убийца.

– Правда?

Чжан кивнул.

– Я убил много… ну, не совсем людей. Но очень многих. Хладнокровно.

Жало медленно отодвинулось. Подальше от Чжана.

– Не людей? Тогда….

– Любопытных роботов, – понизил голос Чжан.

На секунду Плут прижался к стене и замер. Его пластиковая челюсть медленно открылась, а голова рывком повернулась в сторону. Затем он снова проиграл аудиофайл со смеющейся женщиной. Три раза.

– Отлично, – сказал он. – А на самом деле что ты сделал?

Чжан не ответил. Он был слишком занят, рассматривая предмет, зажатый в клешне робота. Обломок, который не давал вентилятору вращаться.

– Дай-ка взглянуть, – попросил он.

Робот передал обломок – бледно-желтый, покрытый коричнево-красным порошком с одной стороны, обожженный с другой. Твердый и шершавый на ощупь. Чжан узнал форму, но мозг раз за разом пытался убедить его, что он смотрит на что-то другое.

На что угодно другое.

Потому что это просто не имело смысла.

– Просто скажи, – повторил Плут. – Ненавижу быть не в курсе.

– Может быть, – Чжан покачал головой, – может быть, позже.

Он повертел предмет в руках. Да. Это было именно то, о чем он подумал. Гладкая часть была лобковой костью. Широкий изогнутый край был гребешком подвздошной кости.

– Что это? – спросил Плут. – Что-то хорошее?

– Не уверен, – сказал Чжан. – Наверное, просто обломки.

Конечно, это была ложь. Он не хотел объяснять роботу, что он нашел. Пока не хотел. Но на самом деле сомнений не было. Он прекрасно узнал предмет в своей руке. Это была часть тазовой кости человека – мужчины.

33

– Хорошо, я готов, – сообщил Паркер. Он был невидим от пояса до пят – эта часть его тела была похоронена внутри голограммного дерева. Петрова предпочла бы видеть его лицо. Тогда бы она узнала его реальное мнение о том, насколько это опасно.

– Я тоже, – ответила она. Вся ее работа заключалась в том, чтобы нажать клавишу на клавиатуре, которую она не видела. Толстый спиралевидный корень дерева заслонял консоль, но Паркер помог ей найти нужную клавишу.

Разработчики Актеона сделали так, чтобы вывести искусственный интеллект в безопасный режим было очень сложно. У Паркера и Петровой ушло больше часа на то, чтобы подготовиться к отправке последней команды. Теперь время настало. Все, что ей нужно сделать, – это нажать клавишу на консоли… и отойти в сторону.

Она понятия не имела, что будет дальше.

– Вперед, – сказал Паркер.

Петрова нажала на клавишу. На мгновение в воздухе раздался странный гул. Затем мостик замерцал. Деревья не то чтобы исчезли – они просто поблекли, немного, на долю секунды. Как будто смотришь на очень маленькой скорости видео, в котором не хватает каждого тысячного кадра.

Когда все закончилось, деревья остались на месте. Именно там, где и были. С двумя отличиями, одно из которых разрешилось почти сразу.

– Паркер? – позвала она. – Сэм? Где…

– Здесь, – отозвался он, выходя из-за дерева и махая ей рукой. – Извини, я, хм, неловко повернулся.

– То есть ты упал на задницу, – рассмеялась Петрова.

– Больно, – пожаловался он и потер указанное место. Она снова засмеялась.

– О черт. – Паркер застыл. – Кажется, сработало.

Из-за корявых, но внушительного вида деревьев вышел совершенно белый олень, его шерсть, казалось, сияла. Ростом он был выше Петровой, а острия его рогов мерцали как звезды. Он повернул к ней голову и фыркнул. Глаза у него тоже были белыми. Осколки молочного стекла.

Паркер подошел к оленю, словно опасаясь, что тот может убежать. Он даже поднял руки перед собой, как бы демонстрируя, что не желает причинить вреда.

– Актеон? – позвал он. – Ты меня слышишь?

Олень повернул голову в его сторону, фыркнул и ударил по палубе передним копытом. Затем заговорил, используя тот же нейтральный голос, который Петрова помнила с момента погружения в криосон. Рот оленя двигался так, словно это он произносил слова, хотя звук доносился из динамиков под потолком.

– Я не Актеон.

По позвоночнику Петровой пробежала дрожь. «О боже, – подумала она, – все пошло не так…»

– Актеон перешел в безопасный режим. Его процессы бездействуют. Его командные функции бездействуют. Я – аватар операционной системы корабля.

– Это… конечно, хорошо, – сказал Паркер. – То есть я не знаю, что это значит, но думаю, это то, что мы хотели.

– Чем я могу вам помочь? – задал вопрос олень.

– Ты можешь активировать связь? – спросила Петрова. – Нам нужно как можно скорее отправить сообщение на Рай-1.

– В настоящее время это действие запрещено.

Паркер нахмурился.

– Думаю, это означает, что мы не сможем активировать связь, пока не вернем Актеона.

– Да, я вроде как догадалась, – заметила Петрова. – Как нам тебя называть? – обратилась она к оленю.

– Я не обладаю самосознанием. Вы можете дать мне любое имя.

– Просто называй его ОС, – предложил Паркер.

Петрова кивнула.

– Хорошо, ОС. Нам нельзя посылать сообщения на планету, я понимаю. Ты можешь послать сигнал бедствия?

– Сигнал уже был послан. Он был отправлен, когда Актеон был переведен в безопасный режим.

– Слава богу, – сказал Паркер. – Может быть, кто-нибудь поймает его и…

– Сигнал был отправлен с помощью сверхъяркого излучения. Сигнал был принят три целых две десятых секунды назад командованием Службы надзора на Луне. Сигнал был зарегистрирован офисом директора Лэнг. На данный момент ответа не получено.

Петрова уставилась на Паркера. Он уставился на нее в ответ.

– Три целых две десятых секунды? Луна находится в сотне световых лет от нас. Чтобы послать сигнал с такой скоростью, нужно устройство квантовой запутанности^[20]. – Паркер присвистнул. – Супердорогая штука. Продвинутые технологии. Военные.

– Подожди. Я думала, связь прервалась, – сказала Петрова. – Ни с кем нельзя было связаться. Верно?

– Верно. Только, очевидно, у искусственного интеллекта есть какой-то способ позвонить домой, о котором я не знал. – Паркер в замешательстве потер лоб. – Если сигнал прошел так быстро, значит, у Актеона есть личная система связи, причем лучше, чем на остальном корабле. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Наверное, это… хорошо? По крайней мере, мы хоть с кем-то связываемся. Мы отправили сигнал бедствия. Это хорошо. Определенно хорошо.

Она понятия не имела, почему сигнал бедствия ушел на Луну, при том, что Рай-1 был гораздо ближе. Любая помощь из Солнечной системы придет не раньше, чем через несколько недель.

– Может, Лэнг должна подписать разрешение на то, чтобы мы связались с планетой напрямую, – предположил Паркер. – А пока мы можем кое-что выяснить. ОС, ты можешь сказать нам, почему Актеон постоянно перезагружается? Может, это что-то простое, что мы можем исправить.

Олень склонил голову набок, будто ему нужно было подумать над этим вопросом. Звезды на остриях его рогов замерцали чаще.

– Актеон обнаружил поврежденные файлы в корневом каталоге.

– Поврежденные файлы в корневом… о, вау, – сказал Паркер. Он посмотрел на Петрову. – Ты поняла?

– Лес, – кивнула она.