Английский перевод занял два года и стал своеобразной одиссеей для нашей команды. Мы считаем необходимым представить читателю дикое и обширное море, в котором происходит наше – и, таким образом, ваше – путешествие: китайский язык. Китайский язык является пиктографическим и представляет собой кульминацию более чем пяти тысяч лет трансформации от набора первоначальных идеограмм до примерно 50 000 иероглифов, существующих в самых актуальных словарях наших дней. Таким образом, символы являются продуктом истории, и ученый мог бы рассказать увлекательные рассказы о развитии и множественности значений каждого из них. Некоторые из них приобретают уникальные значения в таких контекстах как медицина, буддизм и, конечно, даосизм. Некоторые символы также получают совершенно иное значение, когда сочетаются с другими символами, и некоторые такие группы символов могут быть непонятны даже для высокообразованного носителя китайского языка.

Красота и ясность прозы Ван Юня в китайском оригинале заслуживают особого внимания, тем более что он является весьма красноречивым оратором, который может использовать и впечатляющие древние формы китайского языка, и поэзию. Однако в большинстве случаев он говорит очень приземленно и практично, приводя в пример современных писателей – как китайских, так и иностранных, – наряду с Конфуцием, Лао-цзы или Буддой. Наверняка вы представляете себе, что, будучи иностранными учениками Ван Юня, мы зачастую бывали одновременно очарованы и совершенно озадачены некоторыми его словами. Во время обучения мы в таких ситуациях обращались к нашим тайваньским товарищам с вопросом: «Что это значило?» и получали в ответ смущенное «Точно не знаю» или откровенное «Понятия не имею». И тем не менее Ван Юнь также дорог своим ученикам за его юмор и легкость, с которой он всегда был готов внимательно выслушать их проблемы, предложить новую перспективу или разбавить лекцию о конфуцианской этике анекдотами и очаровательными историями.

Безусловно, предполагалось, что этот текст будет доступным для широкой публики. Трудность задачи становится очевидной, когда мы понимаем, что даосская традиция очень похожа на наши западные алхимические традиции в том смысле, что язык украшен и закодирован, часто с целью скрыть знания так, чтобы они оставались доступными только посвященным – через передачу от учителя к ученику, которые являются наследниками долгой устной традиции. Тем не менее каким бы сильным ни было желание упростить, автору все же приходилось оставаться верным традициям, которые он представляет, и, следовательно, многие технические слова и выражения требовали от переводчиков той или иной степени дешифровки.

Интересно, что в китайском языке слова «вопрос» и «проблема» одинаковы, и нескольких примеров достаточно, чтобы проиллюстрировать спектр вопросов-проблем, с которыми мы столкнулись. Для начала, одними из основных понятий практики цигун является то, что в английском известно, как «сущность», «ци» (氣) и «дух», и это вызывало затруднения при переводе. Вопрос здесь заключался в том, переводить ли «ци» на английский и потерять часть его значения или оставить в его относительно широко распространенной на западе китайской версии. Действительно, «ци» можно перевести как «жизненная энергия», «дыхание» или даже «воздух». Мы выбрали китайский вариант, чтобы передать различные уровни значений, которые содержит это слово.

Еще один нюанс, с которым мы столкнулись, касался выражений, в которых китайские иероглифы проблем не вызывали, но их использование было специфично для даосизма. Это относилось как к отдельным символам, так и к выражениям. Так, 汞 (гун) или «ртуть» представляет 神 (шэнь) «дух», а 採小藥 (цай сяо яо), что буквально означает «собирать маленькое лекарство», – довольно милое выражение, но не слишком информативное. Однако в контексте даосизма это относится к очень конкретному этапу внутреннего роста практикующего, к своего рода вехе. В таких случаях мы обычно давали тексту объяснить себя самому и поясняли термин при необходимости. Иногда часть значения могла теряться, как это неизбежно в любом переводе, но мы сделали все возможное, чтобы придерживаться духа, а не буквы текста.

Наш переводческий путь, безусловно, был сложным, но также и чрезвычайно полезным для нас. Переводчики поддерживали друг друга, а тайваньские ученики Ван Юня нам помогали, что привело к многим радостным прорывам. Когда переведенный текст начал приобретать форму, мы были удивлены щедростью и тщательностью, с которой наш учитель передал ключевые концепции и практики как тем, кто стремится практиковать цигун, так и просто любопытным читателям. Нам безусловно очень повезло, потому что мы смогли так тесно погрузиться в текст, разобраться в последовательностях и в целом получить более широкий контекст практики цигуна. Как начинающие практикующие, мы извлекли для себя большую пользу, раз за разом перечитывая текст книги, и, конечно, особенно ценным были консультации с учителем Ван Юнем, к которому мы обращались за прояснением ряда терминов. В свойственной ему щедрой манере он не только давал ответы на наши вопросы, но и предлагал новые идеи для размышлений.

Теперь же мы приглашаем вас к знакомству с текстом книги. Сюжетная линия движется довольно свободно, и мы предлагаем вам позволить себе плыть по течению без предвзятости, быть открытыми к всеобъемлющему духу даосской практики, который автор стремится передать. Конкретные практики, представленные в тексте, таким образом, будут иметь больший смысл. Из-за тонкой природы практик мы сами поняли, что при каждом прочтении мы обнаруживаем новый слой смыслов, ранее упущенный. Это также связано с тем, что, когда вы начнете выполнять упражнения, представленные здесь, личный опыт углубит ваше понимание таких абстрактных понятий, как ци, и вы на себе ощутите удивительный эффект от, казалось бы, простых техник. Более систематизированная версия практик находится в Приложении. Поскольку цигуном лучше всего заниматься под руководством квалифицированного учителя, мы предлагаем вам обращаться к нам с любыми вопросами, которые могут возникнуть во время вашей практики. Больше мы не будем вас задерживать и проводим в путешествие, которое, мы надеемся, будет путешествием к здоровью, омоложению и множеству внутренних открытий.

Modern Wisdom Translation Group

mwtg.inquiries@gmail.com

Январь, 2019

Глава 1. В лучах весеннего солнца

Знакомство с моим наставником

Теплота и умиротворение – вот что я почувствовал, впервые войдя в ворота обители моего наставника – даоса.

Это было необыкновенное место, подобных которому я редко встречал за свои 16–17 лет взросления в городе Тайбэй. Начиная с подворья, оно оставило неизгладимый отпечаток в моей памяти. Главный вход был оборудован двумя раздвижными железными дверьми зеленоватого цвета. Двери были обрамлены красным кирпичом, на котором виднелись изысканно вырезанные деревянные вставки в форме восьми триграмм^[1]. От ворот шла тропинка, усаженная камфорными лаврами и затененная с одной стороны огромным баньяном, раскинувшим свои ветви над крышей. На этих широких ветвях в клетках сидели две птички – японские белоглазки.

В летние месяцы маслиновые деревья, обрамлявшие двор, колыхались от теплого ветра и распространяли свой насыщенный аромат по всему пространству обители. Этот запах будто бы проникал сквозь каждую пору тела, оставляя после себя ощущение теплоты и эйфории. Мне нравилось время от времени сидеть под сенью гиганта-баньяна, наблюдая, как листья падают на землю, и слушая щебетание белоглазок в кронах.

Во дворе была разбита лужайка, и хоть она и была совсем небольшой, 10–20 человек могли спокойно разместиться там для медитации. Гранитная лестница поднималась от лужайки к старому дому, который раньше принадлежал японскому министерству иностранных дел.

Интерьер дома был простым и непритязательным, практически все было сделано из бамбука, а на полу лежали маты татами из крепчайшего китайского кипариса. В одной из стен была проделана раздвижная дверь, украшенная деревянной решеткой и обтянутая рисовой бумагой. Мне очень запомнилась еще одна дверь, занимавшая всю стену и расписанная изображениями журавлиной стаи^[2]. Журавли были запечатлены в естественной обстановке: парящими в воздухе, отдыхающими, ищущими пищу.

Трижды в неделю люди самых разных профессий приходили для обучения техникам медитации. Мне же было положено являться рано утром, каждый день между 4:30 и 5 утра, будь то в дождь или жару, чтобы получить ежедневные задачи от моего наставника-шифу. За долгие годы я видел множество людей, посещавших обитель. Мне посчастливилось общаться со многими из учеников и почерпнуть из их историй тот опыт, который они приобрели, занимаясь медитацией.

Особенно повлиял на меня один из старших учеников моего шифу. Он говорил с сильным сычуаньским акцентом, ему было за семьдесят, и он пришел к шифу задолго до моего появления в этом доме.

По его рассказам, он был тяжело болен к моменту своего приезда на Тайвань. Он не обращался к врачам и страдал от высокого артериального давления – временами выше 200 – вдобавок к чему у него были диабет и ожирение. Помимо этого, будучи писателем и художником с богатым воображением, он мучился бессонницей, иногда не имея возможности заснуть всю ночь. Физическая и психологическая пытка, которую приносили его недуги, сделали жизнь практически невыносимой.

Шифу обучил его основам медитации, с помощью которых он постепенно начал изучать акупунктурные точки^[3] по всему своему телу, используя практику, известную в даосской системе как гуаньцяо^[4].

Когда было необходимо, шифу подсказывал^[5] ему, как правильно выстроить дыхание так, чтобы оно помогало концентрировать все внимание на изучении акупунктурных точек во время медитации.

Ученик начал медитировать ежедневно, иногда по семь, восемь раз на дню, и, вспоминая, он так рассказывал про то время: «Когда я только начал, у меня не получалось даже сесть в полноценную позу лотоса^[6]. Более того, даже в позе полулотоса я не мог просидеть и пяти минут. Я начинал с того, что садился так, как позволяло мне тело, и концентрировался на дыхании».

Он продолжал медитировать ежедневно на протяжении полугода и по истечении этого срока смог увеличить время своих медитаций с пяти минут до целого часа.

Этот процесс он описывал так: «Уже через три месяца после начала медитаций мои ноги перестали дрожать, неметь и деревенеть, и даже наоборот, будто тепло проходило от точки юнцюань^[7] на подошвах ног сквозь все мое тело до живота, пусть и ненадолго, а затем от нижней части живота, точки даньтянь^[8], тепло поднималось к груди и плечам. За эти шесть месяцев у меня повысился аппетит, я стал спокойно спать, артериальное давление упало вдвое и у меня прошли приступы апатии, мучавшие меня до этого».

По прошествии полугода он снова обратился в клинику, и врач сообщил ему, что уровень сахара в его крови практически вернулся к норме.

Глава 2. Даосская медитация и наследственные заболевания

В доме шифу собиралось много людей, приходивших учиться или просто за советом. На одном из таких собраний мое внимание привлек мужчина лет пятидесяти, который сидел немного в стороне от шумной группы учеников. Он нетерпеливо ожидал возможности обратиться с вопросом к кому-либо из опытных практиков медитации. Наконец, такой шанс выдался, и мужчина смог задать мучавший его вопрос: «Генетически я предрасположен к высокому артериальному давлению и диабету, вдобавок моя работа подразумевает активное общение, так что сигареты и алкоголь являются практически неотъемлемой частью моей профессиональной жизни, и последние пару лет эта часть моей работы все увеличивается. Я теряю вес, чувствую усталость весь день, также мучаюсь головными болями и приступами головокружений. Стоит ли говорить о том, как это сказывается на моих профессиональных навыках? Что бы вы могли мне посоветовать?»