– Что же, очень на это надеюсь, – усмехнулась свекровь.

И снова Арина покраснела, как всегда с ней было при общении со свекровью. Что за ужасная женщина. Вроде бы ничего дурного не говорит, сама любезность, но при этом Арина чувствовала себя, словно провинившаяся глупая школьница.

– Вы должны были мне сказать про вашу аллергию, – упрямо произнесла она.

Но свекровь уже потеряла к общению с ней всякий интерес. Барсик пыхтел под кроватью, явно обнаружив там что-то интересное. И Арина с радостью подумала, что успела протереть там. Вот было бы дело, если бы Барсик выбрался бы назад весь в пыли по самые уши!

– Что это он тащит? – удивилась свекровь.

– Какой-то листок!

Но это не был листок. Это была фотография.

– Что это тут у нас?

Свекровь подняла фотографию, протерла и поднесла к глазам. И внезапно ледяная женщина превратилась в ледяную статую. Свекровь вся окаменела, лицо ее потеряло всякие краски. И даже увлеченный ужином Сил заметил, что с матерью творится что-то неладное.

Оставив нежнейшее седло барашка, он встал и подошел к матери:

– Тебе нездоровится?

Свекровь отмерла не сразу. Она подняла взгляд на сына и произнесла:

– Откуда… откуда у вас это?

Слова выходили из нее лишь с большим трудом. Женщина так напрягалась, что было ясно: голосовые связки у нее скованы все тем же льдом.

Сил почти насильно забрал фотографию – для этого ему пришлось разжать холодные пальцы матери, которыми она стиснула снимок.

Несколько секунд Сил смотрел на фото, потом пожал плечами.

– Понятия не имею. Разве что из альбома выскользнула?

Арина тоже встала рядом.

– Ну да! Этот снимок был в альбоме. Я еще удивлялась, почему он единственный оказался неприкрепленным к…

– В каком альбоме?

– В тумбочке был альбом со старыми открытками, наверное, – пояснил Сил.

– Да, фотография оттуда, – подтвердила Арина. – И там были не только открытки. Там были еще фотографии. Много фотографий!

– Арина, принеси его. Видишь, мама волнуется. Неси его сюда! Быстро!

– Я? Но разве не ты его убрал?

– Новое дело! Мы с тобой, кажется, уже это обсуждали.

– И даже поссорились, – кивнула Арина, намекая, что второй ссоры по тому же самому поводу им точно не нужно.

– Ну и где он? Где тот проклятущий альбом?

– Откуда я знаю? Я была уверена, что ты его убрал!

– Я не убирал.

– И я тоже не трогала.

– Тогда где же он?

Арина пожала плечами. В глубине души она была уверена, что альбом перепрятал ее муж. И забыл. И это было плохо, потому что означало надвигающиеся у Сила проблемы с памятью. Или еще того хуже, что муж нарочно провоцирует ее на еще одну ссору. Судя по глазам Сила, он примерно то же самое думал о своей жене.

Какое-то время царило молчание. Потом свекровь перевернула фотографию, увидела надпись, и из ее груди вырвался вздох.

– Ах, это всего лишь маленький Петрушка! Как же я испугалась!

Это восклицание вырвалось у нее невольно. Как ни безупречно владела собой свекровь, сейчас она дала маху. И дети подозрительно уставились на нее.

– Всего лишь Петрушка? А кого ты ожидала увидеть?

– Никого. Просто не видела раньше этой его фотографии! Значит, она была в альбоме?

Сил с Ариной переглянулись. Такой оживленной они Анастасию Эдуардовну еще не видели. Что это с ней произошло? Такое впечатление, что женщина в шоке и стремится за непривычной разговорчивостью скрыть свое смятение.

Сил нахмурился и подозрительно посмотрел на мать:

– Кто такой этот Петрушка?

– Внук бабушки Лиды.

– Кто такая бабушка Лида? Не помню такую родственницу.

– Конечно, ты ее не помнишь, – все еще находясь словно бы в задумчивости, произнесла Анастасия Эдуардовна. – Бабушка Лида умерла задолго до твоего рождения. Все они умерли.

– Я никогда не слышал про бабушку Лиду. Мама, почему ты не давала мне эти фотографии? Целый альбом фотографий! А у меня была лишь одна-единственная карточка отца, да и та из профсоюзного билета, который тоже потом куда-то запропастился! Почему это так?

– Твой папа не любил фотографироваться. Я тебе это много раз объясняла.

– Помню. Но остальные-то любили! Арина говорит, что в альбоме целая куча была этих фотографий! Это все мои родственники? Моя семья?

Анастасия Эдуардовна не ответила на приставания своего сына, вместо того она вежливо осведомилась:

– И где же этот альбом находится сейчас?

– Арина его куда-то засунула.

– Я не трогала! – взвилась Арина.

– И куда же он тогда делся?

– Дети, не ссорьтесь, – взмолилась Анастасия Эдуардовна. – Альбом найдется, я уверена.

Сил пристально посмотрел на жену:

– Да, Арина его поищет, и он найдется.

– Только в компании с тобой, – тут же парировала Арина.

– Кто спрятал, тот и ищет!

И все-таки они поссорились. И снова из-за альбома. Просто какой-то не альбом со старыми фотографиями, а настоящий ящик Пандоры, откуда лезут всяческие неприятности.

Арина с удовольствием не находила бы его вовсе. До появления альбома в их жизни все складывалось более или менее гладко. Без шероховатостей не обходилось, конечно, но так чтобы явно и вульгарно ссориться, такого между ними не случалось. Не так часто, во всяком случае. И не так громко.

Сильмариллион снова наорал на Арину. Она в долгу не осталась и тоже покричала на него. Недовольные друг другом, они разошлись каждый в свой угол квартиры и принялись строить злобные планы, как поосновательней отомстить обидчику. Расстроенная размолвкой молодых, Анастасия Эдуардовна отбыла к себе домой, пообещав, что они поговорят обо всем позднее, когда немного успокоятся.

Выведать у Иды Францевны всю подноготную про ее жениха не составляло никакого труда. Бабушка Лида даже пожалела, что потратилась на любимый ими обеими тортик с заварным белковым кремом. Рубль тридцать! Хватило бы и булочки за семь копеек, а варенья можно было взять домашнего малинового, приготовленного еще с прошлого года. Торт же можно было бы скушать и в одиночку или в компании с дорогими сердцу старушки внуками – Петрушкой и Васечкой. А нерасторопная Ида даже не сообразила поставить чайник на огонь, предлагала запивать торт шампанским. Это в их-то годы и с их больными желудками. Определенно, у Иды из-за ее новой влюбленности голова пошла кругом!

Но вслух бабушка ничего такого не сказала, сама сходила на кухню за кипятком, заварила чай, а потом вкрадчиво сказала:

– Ида, золотая моя и драгоценная, какая же ты сегодня красавица!

– Ой, скажешь тоже! Откуда же красоте взяться? Всю ночь не спала, все о своем любимом думала.

– Прямо глаз от тебя не оторвать, до чего же ты нынче у нас хороша!

– Нахвалишь меня сейчас, заболею еще!

– Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! – с готовностью поплевала бабушка Лида. – Чтобы не сглазить!

После магического ритуала Иде Францевне моментально полегчало на душе и она повеселела. В церковь старушки-подружки никогда не ходили, обе были воспитаны в атеистическом духе. Но во всякие такие вещи, вроде колдовства и сглаза, пожилые дамы охотно верили.

– Ну, рассказывай!

– Да что там рассказывать-то? – с показной скромностью потупила глаза подруга. – Нечем особенно и хвастаться.

– А то я тебя не знаю! Прямо светишься вся! Рассказывай, кого поймала в свои сети?

– Ну, вдовец. Одинокий. Детей и внуков нет. Военный в отставке. Какой чин, не знаю, но думается, что не ниже подполковника.

– Это почему так?

– Очень уж из себя видный мужчина. Высокий. Сам чисто выбрит. И держится так… может, и генерал!

– Так ты к генералу своему жить переезжаешь? – вырвалось у бабушки. – Небось у генерала и хоромы генеральские.

В ответ Ида Францевна как-то помрачнела и принялась путано объяснять, почему прямо сейчас переезд к будущему супругу состояться не может.

– Жилье он пока снимает.

– Это как так? Армия своему генералу служебной площади не предоставила?

– Квартира у него есть, но он оставил ее своей первой жене.

– И детям?

– Дети у нее от первого брака. К Леопольду они не имеют никакого отношения.

– Как его зовут? Леопольд? Это что же за имя такое кошачье?

– И вовсе не кошачье! – возмутилась Ида Францевна. – Это уж потом кота в мультике Леопольдом назвали. А мой Леопольд в честь какого-то короля назван! Матушка его по женской линии королевских кровей. Только тс-с-с… Сама понимаешь, хоть и не прежние времена нынче, а болтать языком о таких вещах все равно не нужно. Тем более что родство это пятое на десятое, да и давно уж с теми королями никто из них не знается.

– Надо думать, – задумчиво протянула бабушка Лида, попутно пытаясь прикинуть, где же будет жить Ида Францевна со своим кавалером, если к нему пойти никак нельзя.

По всему выходило, что тут, у них. Верить в такое очень сильно не хотелось. И бабушка предприняла еще одну попытку как-то выправить ситуацию.

– И что же генерал твой – в примаки к тебе пойдет жить? Нехорошо как-то получается, не по-мужски.

– Почему сразу в примаки? Дадут же ему когда-нибудь новое жилье. Как дадут, так сразу к нему и переедем. А пока будем гостить друг у друга.

Но будущее показало, что гостить генерал Леопольд предпочитает по большей части у своей подруги. Его не смущала коммунальная квартира, наличие соседей и прочие неудобства.

– Я человек привычный. В казармах и не в таких условиях приходилось жить. А в походе? Как уйдем в автономку на полгода, разве что не на головах друг у друга живем.

Несмотря на то что мундир у Леопольда имелся отнюдь не морского офицера, рассказывать он предпочитал про адмиральские будни. Впрочем, род войск, в которых довелось служить Леопольду, раз от раза менялся. В зависимости от градуса выпитого им то он был танкистом и вполне толково описывал устройство танка, то вдруг делался подводником. А в другой раз, совершенно забыв про то, что он танкист-подводник, вдруг взмывал в небо на истребителе. И чем крепче был принятый на грудь напиток, тем больше орденов и медалей оказывалось там.

Соседи пытались открыть Иде Францевне глаза на мутную биографию ее нового сожителя, но та в ответ лишь говорила, что Леопольд с ними шутит, а они все ей просто завидуют.

– Ты форму-то его видела?

Форма у Леопольда была. Вот только Петрушка, который немного разбирался в жизни, сказал, что это мундир старшего офицера службы по исполнению наказаний.

Как ни странно, всех это даже как-то успокоило.

– Тогда неудивительно, что Леопольд не хочет говорить нам правду о роде войск, в которых служил. Вертухай на зоне – не самая завидная должность.

Но у бабушки Лиды все равно имелись сомнения насчет их нового жильца. Очень уж слился Леопольд в своих привычках с теми, кого ему полагалось охранять. И тот угольно-черный напиток, который Ида Францевна именовала кофе и по утрам заваривала своему благоверному, очень сильно смахивал на чифирь. И тот факт, что Ида Францевна подавала его в кофейнике, а поднос сервировала колотым сахаром в хрустальной вазочке и сливками в серебряном кувшинчике, никак не улучшал общую ситуацию.

– Я его боюсь, – плакала невестка Оленька на груди у бабушки Лиды. – Этот Леопольд! Он такой мерзкий. Притаился вчера на кухне, а когда я туда вошла, схватил меня за грудь и попытался на стол повалить. Чудом вывернуться удалось и убежать. А если бы Леша зашел?! Или мальчики? Ох, страх-то какой!