* * *

С ее побега прошло уже десять дней. Люди Тристана доложили, что Стефан приказал ужесточить контроль на всех границах Запада. Королевские гвардейцы патрулировали каждую улицу Аталаса, проникали в дома горожан и устраивали обыски. Подобная ситуация наверняка обстояла и в других городах королевства.

Адалина почти не виделась ни с Тристаном, ни с Изекилем, хотя они жили под одной крышей. Мужчины постоянно пропадали по делам гильдии, возвращались поздно, когда девушки уже спали, а уходили чаще всего засветло. Адалина поражалась тому, насколько Тристан вовлечен в дела гильдии. Он был не просто главой «Черной розы», а ее мозгом, душой и сердцем. Знал имена всех членов, придумывал пароли, секретные жесты и символы, благодаря которым его люди могли общаться между собой. Был мастером перевоплощений и без страха посещал светские рауты и увеселительные дома для высокородных господ, чтобы найти информацию или встретиться с заказчиками, либо притворялся простолюдином и отправлялся в самые злачные места города. Все считали Тристана Вейланда мертвым, но ни в ком Адалина не видела столько жизни.

Она сама все эти дни изнывала от скуки, сидя в четырех стенах.

– Вы скоро уподобитесь простолюдинке, госпожа, – возмутилась Изобель, когда Адалина всерьез вознамерилась научиться месить тесто. – Вон, гляньте, ваши руки стали совсем как у деревенщины.

– Не преувеличивай, Изобель, они все такие же нежные и красивые, подумаешь, несколько ногтей сломала. Не зубы, отрастут.

Адалина упрямо продолжала вливать в миску с тестом воду, одновременно перемешивая образующуюся кашицу. Она три дня подряд внимательно следила за тем, как служанка пекла хлеб по утрам, и теперь надеялась, что все делает правильно.

– Миледи, зачем вам это? У вас есть я. И признайтесь наконец, что вам не нравится возня на кухне, равно как и уборка. Вы любите красивую одежду и украшения, балы, музыку, рисование.

Адалина вытерла взмокший лоб о плечо, поскольку ладони были испачканы в муке, и продолжила месить тесто с еще большим усердием.

– Да, – честно призналась она. – Я ненавижу эту работу и с радостью предпочла бы просидеть весь день за пианино или за мольбертом. Или лучше блистала бы в центре внимания на пышном балу. Но я не знаю, что за жизнь ждет меня впереди. Я буду последней тупицей, если не подготовлюсь к разным исходам.

– У вас целый сундук фамильных украшений. Вы сможете нанять прислугу в любом уголке мира и жить в достатке до самой старости.

– А если я лишусь этого богатства, Изобель? Что тогда? Чем я буду зарабатывать на жизнь? Музыкой и живописью? Я не настолько талантлива, чтобы прокормить себя. Или прикажешь мне стать блудницей в доме удовольствий и дарить свое тело престарелым ублюдкам? Я сбежала от Стефана, чтобы обрести свободу, а она – штука непредсказуемая. Поэтому… – Адалина вывалила на стол не до конца сформированный ком теста и погрузила в него длинные пальцы. – Разожги печь, пожалуйста.

Изобель не стала перечить и направилась к печи в дальней части кухни. Адалина продолжала вымешивать тесто, пытаясь придать ему более округлую форму.

– У меня есть знакомый пекарь в Фортисе, могу замолвить словечко, чтобы взял тебя в подмастерья, – раздался голос Тристана. Он стоял, привалившись боком к дверному проему, и нахально улыбался.

Адалина от неожиданности вздрогнула и случайно смахнула глиняную миску, в которой недавно разводила муку с водой. Она с грохотом упала на каменный пол и разбилась на части. Несколько мелких осколков отлетело в сторону, и если бы не длинное платье Адалины, то они поранили бы ей ноги.

Увидев Тристана, Изобель поклонилась и удалилась из кухни, когда он многозначительно кивнул в сторону двери.

– Но за такие оплошности в пекарне будут вычитывать из жалованья, – с издевкой произнес он, пальцем указывая на разбитый горшок.

– Нечего было пугать меня, – возмутилась Адалина и присела, чтобы собрать осколки. – Ты что, подслушивал?

– Да.

– Зачем?

– Привычка.

Адалина уже хотела сострить, но от следующего поступка Тристана впала в ступор. Он подошел, опустился на корточки и забрал из ее рук осколки.

– Что ты делаешь?

– Заглаживаю вину. Посуду ты разбила из-за меня, не хочу, чтобы еще и поранилась.

– Какое великодушие, – с сарказмом произнесла она.

– Пусть Тристана Вейланда и считают мертвым, но кое-какие манеры во мне еще живы, – парировал он и, собрав все осколки до единого, выбросил их в мусорное ведро. – Ты часто помогаешь Изобель на кухне?

– Да.

– А я-то думаю, почему у меня в последние дни болит живот. Оказывается, все дело в том, что я ел твою стряпню.

Его веселое настроение действовало ей на нервы. Адалина уже хотела выпрямиться и вернуться к тесту, которое грозило заветриться у открытого окошка, но Тристан вновь сбил ее с толку.

– У тебя мука на лице.

Он коснулся ее щеки и большим пальцем скользнул по скуле. Адалина тут же замерла. Прикосновение было очень нежным, но игровое выражение лица Тристана сменилось на задумчивое, даже печальное.

– На самом деле ты все делаешь правильно, Адалина. Невозможно предсказать, куда нас приведет судьба. Глупо надеяться, что богатство убережет ото всех невзгод.

– А на что надеетесь вы, принц Тристан?

Адалина не решалась пошевелиться. Тристан поглаживал ее щеку, словно не отдавая отчета своим действиям, и смотрел куда-то сквозь нее.

Опомнившись, он резко убрал руку.

– Мои надежды имеют свойство не оправдываться… Ну или я не оправдываю надежд. Это с какой стороны посмотреть. Поэтому я ни на что не надеюсь, просто живу. – Тристан встал с корточек и протянул руку, помогая ей подняться.

Адалина уже хотела возразить, что жизнь без надежды лишена всякого смысла, но не успела.

На кухню вошел Изекиль, одетый в простую белую рубаху и темные штаны. Волосы его были спрятаны под широкополой соломенной шляпой, какие носили торговцы на рынках, чтобы укрыться от палящего солнца.

– Господин, вы решили попробовать себя в роли пекаря?

– Мало ли, пригодится в жизни или на службе, – ответил Тристан и отошел от стола.

Они обменялись рукопожатиями, и Изекиль даже позволил себе по-братски хлопнуть принца по плечу, а потом поприветствовал Адалину легким поклоном.

– Ты с вестями? – спросил Тристан.

– Да. – Изекиль многозначительно посмотрел на Адалину. – У меня новые сведения о Бернарде Этире. В кои-то веки нам повезло, и первый же Бернард, на которого я нацелился, именно тот, кого мы ищем.

– Отлично. Давайте пройдем в гостиную, здесь невероятно душно.

Тристан вытянул шею, осматривая кухню. Обнаружив плетеную корзинку с фруктами на лавке, он взял зеленое яблоко, откусил большой кусок с таким аппетитом, что прозрачный сок потек по подбородку, и направился к двери.

Адалина бросила на тесто раздосадованный взгляд – она не любила бросать незаконченные дела – и засеменила за Тристаном. Их процессию завершал Изекиль, который насвистывал мотив незнакомой ей мелодии.

В гостиной сидела Изобель и штопала свое старое платье. Судя по тому, как Изекиль подмигнул ей, а она приветливо ему улыбнулась, они были знакомы из-за службы в гильдии.

– Домеси, пожалуйста, тесто и отправь в печь, – попросила Адалина и села возле открытого окна, из которого проникал теплый ветерок с ароматом цветущей липы.

– Что ты узнал? – устроившись на диване, спросил Тристан, когда Изобель удалилась.

– Бернард Этир – выходец из деревни Оукланд, сейчас ему не больше сорока. При дворе никогда не служил, с аристократией Запада никак не связан, всю свою жизнь проработал обычным плотником.

– И ты считаешь, что именно он нам нужен? – недоверчиво хмыкнул Тристан. – С чего бы?

– Полгода назад он был в Аталасе, просил аудиенции у короля Танната. Их деревня сильно пострадала после урагана.

Адалина нахмурилась, пытаясь понять, какая может быть польза от обычного деревенского плотника, который приезжал в Аталас всего один раз.

– Не томи, Изекиль, театральными паузами будешь производить впечатление на Кристин и Флоренс, – раздраженно произнес Тристан. – Почему ты решил, что именно он нам нужен?

– Потому что об этом я узнал не из отчетов, а от писаря, который сотрудничает с гильдией. После аудиенции ему приказали уничтожить все, что указывало бы на присутствие Бернарда в Изумрудном дворце. Сведения о том, что он посещал Аталас, сохранились только в отчетах хранителей.

Адалина знала, что ко всем городским воротам были приставлены не только стражники, но и писцы – так называемые хранители. Они заносили в списки каждого, кто приходил и покидал Аталас. Списки эти хранились в архивах в королевской библиотеке. Не попасть в них можно было только посредством большой взятки недобросовестным стражникам и писцам, а таких денег у обычного плотника явно не водилось. Но почему об этом не позаботился тот, кто отдал приказ уничтожить все сведения об аудиенции? Или эту зацепку намеренно оставили для нее? И что такого могли обсуждать король и деревенский мужчина?

Адалина ничего не понимала и не разделяла мнение Изекиля, что они напали на верный след.

– И это все?

Изекиль покачал головой.

– Через три недели после аудиенции деревня Оукланд сгорела. Выживших почти не осталось.

Адалине с трудом сдержалась, чтобы не содрогнуться от услышанного. Казалось, ей за шиворот заползли змеи.

Целая деревня… Сколько это людей? Сто, двести?

– В письменных отчетах сказано, что это очередное нападение лесных дикарей, – продолжил Изекиль таким же невозмутимым тоном. – Вот только загвоздка в том, что соседние деревни не пострадали. Жестокие варвары целенаправленно пришли в Оукланд и даже не попытались разграбить другие деревни по пути? Королевский совет всем составом закрыл глаза на эту странность.

– Совсем не сложно заставить молчать обычных крестьян, стоит только немного припугнуть, – задумчиво протянул Тристан, поглаживая подбородок. – Я отказываюсь решать эту задачу на трезвую голову.

Он порывисто встал и направился к буфету, где на самом почетном и видном месте красовалась бутылка вина.

– Какие могут быть секреты у плотника и короля? – не спрашивал, а размышлял Тристан вслух. – Получается, Бернард тоже погиб? – спросил он, обращаясь к Изекилю, и протянул ему бокал. Второй бокал он передал Адалине, а сам начал пить прямо из горла.

Такая плебейская выходка покоробила Адалину. Она неодобрительно посмотрела на Тристана, когда он запрокинул голову, и кадык на его шее дернулся при глотке.

– Не думаю, – ответил Изекиль. – Во время пожара в деревне отсутствовало несколько человек. Кто-то находился в Аталасе и Дарланде, кто-то пас овец на отдаленных лугах. Я собираюсь отыскать этих людей и узнать, возвратился ли Бернард после загадочного визита в Аталас. Что-то мне подсказывает, что нет.

– Хорошо. Ищи дальше. – Тристан стер с нижней губы остатки вина и поставил почти опустевшую бутылку рядом с диваном. – Но и других Бернардов Этиров тоже проверь. Лучше перестраховаться.

Изекиль кивнул и, не спрашивая у Тристана дозволения, удалился в комнату.

Адалина почувствовала на языке горечь разочарования. Она всей душой надеялась, что загадочный Бернард Этир был важной фигурой и что за неизвестным именем прятался кто-то из знати. Кто-то, кто помог бы ей распутать клубок тайн, окутывающих ее семью. Может, все так и есть? Может быть, личина деревенского плотника – всего лишь ширма для отвода глаз?

– О чем думаешь? – спросил Тристан. Полученные сведения его ничуть не расстроили. Он переместился с дивана на подоконник и вгрызся в яблоко, которое захватил из кухни.

– Все так… – она замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, чтобы описать свои чувства, – несуразно.

Тристан хмыкнул и, откусив в последний раз белую сочную мякоть, выбросил огрызок в окно. И это холеный принц Южного королевства, из-за которого сотни женщин пролили море слез!