Изобель внимательно изучала каменную деву, постукивая указательным пальцем по подбородку.

– Нужно оборвать плющ, может, подсказка под ним? – предположила Адалина.

Изобель покачала головой.

– Они уже оборваны. – Она приблизилась и вытянула один из стеблей с засохшим кончиком. Сбоку от места среза тянулся молодой побег с более светлыми лепестками. – Их обрезали по меньшей мере несколько недель назад.

Изобель задрала голову и вгляделась в мраморное лицо. Она потянулась к макушке, но, не сумев достать до нее, забралась прямо на могильный камень и стала ощупывать статую. Когда ее рука коснулась горлышка кувшина, она тихо вскрикнула:

– Госпожа, там пробка. Не каменная, а деревянная! – Она с трудом вытащила пробку и заглянула внутрь кувшина. – Кажется, там что-то есть. Похоже на свиток. Мне нужны две длинные тонкие веточки, я использую их как щипцы, чтобы вытащить его.

Адалина отломила ветки с ближайшего дерева, ободрала листья и протянула служанке.

Изобель долго возилась, пытаясь выудить находку из кувшина. С каждым мгновением волнение в груди Адалины все нарастало, и она нервно озиралась на любой шорох, боясь, что их вот-вот обнаружат.

– Получилось! – Громкий шепот заставил ее облегченно выдохнуть.

Адалина протянула руку и сухо сглотнула, когда ей на ладонь опустился свиток пергамента, перетянутый бечевкой, но сургучной печати на нем не было. Она так нервничала, что сумела стянуть бечевку только с третьей попытки, а раскрыв свиток, так и обомлела. Она сразу узнала почерк.

Дорогая Адалина,

раз ты читаешь мое послание, значит, находишься в здравии и безопасности. Если же над тобой нависает угроза, уверен, ты справишься и с этим. Ты всегда была очень умной и сильной девушкой, и я неимоверно горжусь тобой. Знаю, сколько боли и потерь тебе пришлось пережить за последний год, и мне горько, что все это происходит с моей драгоценной дочерью. Еще горше от того, что меня нет рядом.

Не могу рассказать тебе всего, боюсь, что письмо попадет не в те руки и навлечет на тебя еще большие беды. Однако есть человек, который сможет ответить на все твои вопросы.

Найди Бернарда Этира. Отыскать его будет непросто, но ты должна сделать это ради своего и общего блага. Я знаю, что ты справишься. Потому что ты – моя дочь.

Пока Адалина читала письмо, ей казалось, что сердце перестало биться, а в легкие – поступать воздух. Она держала в руках не просто свиток, а самый ценный дар.

И самое страшное проклятие.

– Моя госпожа, что там написано? – Взволнованный голос Изобель раздавался будто издалека. – Нужно уходить и добраться до городских врат к обеду.

– Мы никуда не поедем, – твердо сказала Адалина.

– Что?! Но как? Вам надо немедленно покинуть город, – нервно зачастила Изобель, активно жестикулируя.

Адалина наконец оторвала взгляд от строк, которые въелись в сердце подобно несмываемым чернилам.

– Это письмо от моего отца.

Служанка вмиг побледнела и прикрыла рот дрожащей ладонью, а Адалина сложила письмо несколько раз и спрятала в лифе платья.

– Но… но как? Он же…

– Я не могу уехать, – повторила Адалина, заставляя служанку замолчать на полуслове и не желая в очередной раз слышать то, о чем и так знала и не могла забыть. – Придется пока затаиться здесь. Скажи, Тристан еще не покинул Аталас?

Изобель коротко качнула головой, и это вселило в Адалину толику спокойствия и уверенности.

– Я должна с ним встретиться. Мне нужна помощь «Черной розы».

Глава 6

«Обитель соблазна» считался лучшим домом удовольствий не только на Западе, но и на всем Великом Материке. В залах и коридорах трехэтажного особняка не встретишь голых девиц, предающихся плотским утехам у всех на виду, и не услышишь похотливых стонов за прочными стенами просторных роскошных спален. Вместо этого здесь проходили грандиозные представления лучших танцовщиц королевства, факиров и музыкантов, а в отдельных залах мужчины играли в карты и шахматы и распивали самые дорогие напитки.

Тристан был частым гостем «Обители соблазна», но никогда не пользовался услугами изысканных куртизанок, за ночь с которыми аристократы Запада оставляли целое состояние. Он не обманывался ни лоском дорогой мебели, ни изысканными напитками, ни ароматом благовоний, ни красотой женщин и прекрасно знал, какая грязь происходит за алыми стенами и в огромных, как ипподром, кроватях с тяжелым балдахином. Все, что ему здесь было нужно, – это информация, а ее ему любезно передавала одна из самых дорогих куртизанок борделя, Эрика.

Об этой девушке ходила разная молва. Кто-то говорил, что она была внебрачной дочерью какого-то лорда, чья жена навела на ее мать порчу. Другие считали Эрику колдуньей. Третьи же думали, что ночь с ней приносит удачу и несметные богатства.

А все из-за ее необычных глаз: один карий, почти черный, словно ночная мгла, а второй – ярко-голубой, как ясное небо в самый погожий день. Кроме того, она была умна и благодаря своей хитрости могла выведать самые сокровенные секреты клиентов.

Раньше Тристан наведывался в «Обитель соблазна» несколько раз в год, чтобы побеседовать с Эрикой. Задобрить ее оказалось несложно. Хозяйка борделя запрещала своим куртизанкам есть сладкое, чтобы зубы оставались безупречными, и строго следила за их весом, поскольку все мужчины Запада любили стройных девушек. Поэтому Тристан выкупал Эрику на несколько дней за огромные деньги и заказывал в опочивальню самые вкусные сладости и вина. Она объедалась сладостями до отвала, напивалась так, что у нее начинал заплетаться язык, и очень много спала. К ее пробуждению он держал наготове особое снадобье, избавляющее от похмелья, и куртизанка, благодарная за прекрасный отдых, рассказывала ему все столичные сплетни.

Этот способ помогал Тристану на протяжении нескольких лет выведывать важные для гильдии сведения, вот только сейчас не мог пойти к ней сам, ведь официально был признан погибшим, а Эрике не доверял настолько, чтобы раскрыть свой секрет. Поэтому на эту миссию он отправил Изекиля.

– Пошли третьи сутки, – проворчала Кристин, нервно постукивая каблуком туфельки по деревянной половице. – Где носит этого пса? Не удивлюсь, если он присвоил все деньги Эрики и напился в какой-нибудь замызганной таверне до состояния безмозглой твари. Сколько деревенщину в шелка и парчу ни наряжай, деревенщиной он и останется.

– Кажется, ты слишком вжилась в роль сварливой жены. Изи никогда не напивается, а денег у него и без моих предостаточно. И ты это прекрасно знаешь, Кристин.

Тристан сидел за письменным столом и перечитывал записки, оставленные членами гильдии в специально отведенных для этого местах: тавернах, трактирах, кабаках, тайниках в городском сквере, в банках и даже в Домах Единого. В основном члены гильдии таким образом назначали друг другу тайные встречи, чтобы передать сообщение, но иногда среди посланий находилась и ценная информация. Обычно собирают записки и доносят сведения нужным людям члены низшего ранга, но время от времени Тристан разъезжал по городам Юга и Запада, где находились основные силы гильдии, и проверял слаженность работы самостоятельно.

– Ну и где он тогда, как ты думаешь? – Кристин ударила сложенным веером по ладони.

За последние два дня она вытащила из тайника украшенный дахабским ажуром веер, изумрудные серьги и золотой браслет, а это свидетельствовало лишь о том, что ее терпению настал конец и она хочет вернуться в привычную для себя обстановку роскоши и комфорта.

– Там, где ему должно быть. Если ты моя правая рука, Кристин, Изи – левая. Я ему доверяю как самому себе.

– Ну а я, судя по тому, что исколесила половину материка, ваша правая пятка, – подала голос Флоренс, сидевшая в дальнем углу комнаты и изучавшая карту отдаленных провинций Западного королевства.

Тристан уже хотел сказать верной помощнице слова поддержки, но тут на лестнице послышались шаги. Кристин встрепенулась и спрятала веер в переднике, который за последние недели успела возненавидеть. Она каждый день клялась Тристану, что сожжет его.

Шаги становились все отчетливее, словно кто-то направлялся в сторону их комнаты. Через несколько мгновений дверь распахнулась и на пороге появился Изекиль, взъерошенный и злой.

– Мой господин, в следующий раз, если захотите от меня избавиться, лучше отправьте в самую гущу битвы. В тот бордель я больше ни ногой!

Тристан отложил стопку записок и откинулся на спинку кресла, внимательно изучая помощника. Под его глазами залегли тени, из-под ворота рубашки выглядывали кровоподтеки и глубокие царапины, и даже уголок рта окрасился в иссиня-багровый.

– Это что, Эрика тебя так? – не без удивления спросил он.

Изи прошел к столу, неестественно выпрямив спину, хотя обычно немного сутулился из-за слишком высокого роста. При виде него Кристин еще сильнее нахмурилась и демонстративно отвернулась. Флоренс же, напротив, отложила карту и с недоумением уставилась на него.

– Эта ваша Эрика сумасшедшая. Она не слезала с меня двое суток! – Он выдвинул табурет и медленно опустился на него, морщась от боли.

Тристан недоуменно выгнул бровь.

– Даже боюсь спросить, что она с тобой делала, раз у тебя вид такой, будто ты не на табурет сел, а на кол.

Изекиль выдохнул и убийственным тоном процедил:

– Она расцарапала мне всю спину и… – Он бросил извиняющийся взгляд на Флоренс, а потом с опаской покосился на Кристин, которая изо всех сил притворялась, что не слушает его. – И ягодицы. До мяса.

Услышав его слова, Тристан подавился воздухом и закашлялся, Флоренс захихикала в кулак, а Кристин брезгливо сморщилась и направилась к письменному столу, чтобы найти курительную трубку.

– Мы сейчас точно об одной и той же Эрике говорим? – уточнил Тристан, усилием воли приняв серьезный вид.

– О ней самой, – ответил Изекиль. – И у меня встречный вопрос. Ее точно не из океана выловили? Она вела себя, как голодная до мужчин сирена. Выжала из меня все соки. И точно бы вырвала мое сердце и сожрала его, если бы я не кормил ее самыми дорогими яствами. Ест она, кстати, больше трех здоровых мужчин вместе взятых, и пьет так же.

– Да, это точно наша Эрика, – подытожил Тристан, но в следующий миг нахмурился. – А почему она на тебя набросилась? За ценную информацию она всегда требовала с меня двое-трое суток выходных, чтобы отоспаться и поесть. И никаких утех. Она заверяла, что из-за работы ей тошно от близости с мужчинами…

Изекиль выругался себе под нос и насупился точно мальчишка.

– Ага… тошно ей. Завидев меня, она сразу начала нести какую-то околесицу, якобы мы оба отмечены самой природой. У нее разные глаза, у меня седые волосы, а посему наша близость благословит нас обоих, и прочий несвязный бред. Я не стал говорить, что седой не от рождения, чтобы расположить к себе. Кто ж знал, что она безумная…

– Во имя Единого, седовласка, поплачешься ночью в подушку, – возмущенно процедила Кристин, прерывая гневную тираду Изи. – Ты должен был раздобыть информацию, и из-за тебя мы застряли в этом клоповнике на несколько дней дольше запланированного!

– Не кипятись, моя ревнивая кобра. – Изекиль одарил ее ласковой улыбкой, отчего Кристин только сильнее ощетинилась. – Информацию я добыл.

Тристан подался вперед и положил локти на стол.

– Есть вести про нашу пташку?

– Ее разыскивают. – Изекиль задумчиво кивнул, и вся напускная веселость мигом сошла на нет. Кристин замерла у стола, держа трубку в руке, которую так и не раскурила. – Король Стефан держит в секрете, что она пропала, но королевская гвардия рыщет по району Вельмож, не объясняя никому, что им нужно.

Изекиль коснулся задней части шеи, желая потереть ее привычным жестом, но с тихим шипением одернул руку. Видимо, наткнулся на очередной синяк или царапину, оставленную ненасытной Эрикой.