Я достаю из бардачка пару бумажных салфеток, чтобы промокнуть кровь. Тонкая бумага тут же прилипает к ране и рвется, стоит за нее потянуть, добавляя еще больше хлопот. Несмотря на комок страха, до сих пор стоящий в горле, я стараюсь говорить спокойным тоном, подражая Джем.

– Из меня просто вышибло весь воздух. А ты как?

Джем – самая крепкая из всех знакомых мне женщин и не один десяток лет посещает занятия по самообороне, однако же с этим взрослым отморозком провозилась больше минуты.

– Завтра будет понятно, – пожимает она плечами. – Ему все равно досталось сильнее. Чертов засранец. Ты, кстати, кофе пролила.

Я опускаю взгляд на испорченную блузку и подавляю усмешку. Хочется сказать: «Туда ей и дорога», но вряд ли Джем разделяет мое мнение о том, насколько ужасен прилизанный наряд Софи.

– Эта никчемная сумочка не стоила такой борьбы, – замечаю я.

– Никчемная? – восклицает Джем с притворным негодованием. – Как тебе не стыдно! В ней все только самое нужное.

Сумочки Джем – предмет вечных шуток среди ее знакомых. Какую бы сумку она ни брала с собой – свою обычную женскую, через плечо, или этот увесистый старушечий саквояж, которого я прежде никогда не видела, – та всегда под завязку набита таким количеством хлама, что Джем даже при желании не упихнула бы туда кошелек. Она и не пытается и все самое важное носит в карманах.

– Тебе виднее, – слабо улыбаюсь я и откидываюсь на спинку сиденья. Адреналин постепенно иссякает, и на меня накатывает усталость.

– И, кстати, не могла же я пустить псу под хвост все твои старания.

– Мои – что? – переспрашиваю я.

– Сбоку посмотри, – ухмыляется Джем.

– Сбоку…

Я оглядываю салон машины и вдруг понимаю, что до сих пор держу на коленях ее сумку. Заметив слева открытый боковой карман, просовываю руку внутрь и натыкаюсь кончиками пальцев на небольшой твердый предмет – рельефный и в то же время чересчур гладкий. Еще даже не достав его, я вдруг понимаю, что это такое.

И миг спустя убеждаюсь в своей правоте. В руке появляется кольцо с бриллиантовой лозой из «Беннингтон энд Мэйн», сверкающее, словно звездная галактика в лучах полуденного солнца.

Глава 2
Кэт

За всю жизнь я лишь дважды видела маму по-настоящему рассерженной.

Первый раз четыре года назад, когда ее бывший – «это жалкое подобие мужчины Люк Руни», как она выразилась, – стал набиваться к ней в друзья на «Фейсбуке», хотя до этого восемь лет даже не давал о себе знать. Люк был первым, с кем мама после ухода от моего кошмарного отца завела отношения. И последним, поскольку их короткий и на редкость неудачный роман убедил ее, что она совершенно не умеет выбирать себе мужчин.

А второй раз – сейчас, на Джем.

– Куда и для чего ты потащила Кэт?

– Расслабься, Джейми, – отмахивается Джем, живое воплощение спокойствия. Хотя, судя по напрягшейся челюсти, ей не нравятся подобные допросы. Но маме, в числе немногих, это сойдет с рук. – Она отлично справилась.

Я не успеваю подавить улыбку, и Джейми одаривает меня убийственным взглядом.

– Сотри эту дурацкую ухмылку! – рявкает она и вновь поворачивается к Джем. – Ты издеваешься? Никаких «отлично». Моя дочь вообще не должна в этом участвовать. Ни за что!

Мама обводит рукой контору Джем, разделенную на две части. Переднюю занимает аккуратный небольшой офис с табличкой «Чистюля» на одной из обшитых деревянными панелями стен. Клининговой компанией Джем управляет уже пару десятилетий, хотя ее название и адрес часто меняются. Когда мне исполнилось четыре, мама начала работать здесь уборщицей и постепенно дослужилась до должности бухгалтера. Сейчас она учится на вечерних курсах и совсем скоро получит степень младшего специалиста по бухгалтерскому учету.

Но это лишь фасад. Есть здесь и задняя комната, где ведется бизнес другого рода. На длинных столах громоздятся роскошные сумочки, электроприборы и дизайнерская одежда, ну и, конечно, множество драгоценностей. Часть из них поддельные и созданы прямо здесь, а остальные попали сюда нелегально, ведь «Чистюля» со всеми вариациями – только прикрытие для наиболее прибыльного бизнеса Джем: кражи ювелирных изделий.

К слову сказать, ее настоящего имени я не знаю. Еще задолго до нашего знакомства все, особо не мудрствуя, звали ее просто Джем^[2].

– Поосторожней, Джейми, – резко бросает Джем. – Благодаря «этому» у вас с Кэт есть на что жить.

Джейми делает глубокий вдох. Я всегда называла маму по имени. Она старше меня всего на восемнадцать лет, и большую часть детства я воспринимала ее скорее как сестру. Ну, или няню, которая старалась изо всех сил, но при этом считала мгновения до возвращения домой родителей.

– Ты права, Джем, – уже более спокойно говорит она и морщит нос, покрытый россыпью веснушек. Веснушки у меня от нее. От матери мне также достались темные волосы, которые Джейми сегодня собрала в беспорядочный пучок на макушке, а мне пришлось спрятать под светлым париком. Нас часто принимают за сестер, особенно когда она одевается в том же стиле, что и лет десять назад. Впрочем, знай Джейми, что ей придется схлестнуться с Джем, она предпочла бы что-то посолиднее поношенных легинсов и старой толстовки с капюшоном с изображением утконоса Перри^[3]. – И я благодарна. Да, ты заботишься о Кэт. Просто я думала, что ситуация изменилась. Копии уже пользуются спросом и…

– И приносят малую толику того, что нам нужно, – перебивает Джем. – Ради бога, Джейми, ты ведь ведешь бухгалтерию! Сама знаешь, сколько мы тратим на материалы и все прочее. И еще к нам нанимаются новые девушки. Неужели я должна сказать, что для них здесь нет места? А если бы двенадцать лет назад в Вегасе я так же отказала тебе? Где бы ты сейчас была?

Я вцепляюсь в край стола, на котором сижу. Джейми отшатывается, как будто Джем только что дала ей пощечину. Тема Вегаса для мамы болезненная и постыдная. Джем почти никогда ее не затрагивает. И обычно хватает одного лишь напоминания, чтобы Джейми отступилась от любого спора.

Но не сейчас.

– Кэт уже шестнадцать, – перестав морщиться, заявляет она.

– И я вообще-то здесь, – машу я рукой. – Мне можно сказать?

По-видимому, нет, поскольку Джейми продолжает:

– Это недопустимо. Мы о таком не договаривались, и если бы…

– Слушай, Джейми, я поехала в «Беннингтон энд Мэйн» вовсе не за кольцом, – поясняет Джем. – Хотела лишь еще раз на него взглянуть и сравнить с копией, которая, кстати, получилась безупречной. Так уж вышло, что подделка оказалась у меня с собой, а Кэт вовремя отвлекла продавца… Знаю, ты ничего такого не планировала, – добавляет она, поднимая руку, чтобы пресечь мои возражения. – И все же так сложились обстоятельства. А я только воспользовалась ситуацией, как сделал бы на моем месте любой мало-мальски разумный деловой человек.

Джейми переводит взгляд с Джем на меня и обратно.

– Так уж вышло, что подделка оказалась у тебя с собой? – переспрашивает она.

– И?

– По чистой случайности? Без всяких планов?

– Я вроде так и сказала. – В голосе Джем отчетливо слышится прохлада.

Они не сводят друг с друга глаз, и сердце начинает биться чаще. В последнее время такие противостояния между Джейми и Джем случаются все чаще, и меня отчего-то охватывает необъяснимый страх. Я понимаю, к чему клонит мама. Мне самой время от времени снятся кошмары о том, как Джейми сажают за решетку, или мучают приступы вины и стыда из-за того, на какие средства она оплачивает нашу еду, квартиру и одежду.

Хотя не знаю, как бы в противном случае мы потянули все эти расходы.

С другой стороны, Джем всегда осторожна и заранее просчитывает свои цели. Она гордится тем, что не ворует у тех, кто зарабатывает честно, а отбирает лишь крохи у воротил мирового бизнеса, наживающихся на захваченных компаниях.

– Я с радостью помогла, – выпаливаю я, соскальзывая со стола.

Выражение лица Джем смягчается, зато Джейми, не давая ей возможности что-то сказать, хватает меня за руку и разворачивает к двери.

– Посиди в приемной, – велит она, стиснув зубы. – Уходи сейчас же!

– Серьезно? Вы обсуждаете меня, а я не могу остаться? – протестую я, но она подталкивает меня к выходу.

– Разговор отнюдь не только о тебе. – Джейми выпихивает меня из комнаты и захлопывает дверь.

Зловещий поворот. Что она имеет в виду?

А сама-то я о чем говорю? Всерьез заявляю, что не против помогать? А как же бедный, незадачливый Бернард? Не хочу, чтобы он влип в неприятности. Ведь, признаться, в «Беннингтон энд Мэйн» мы с Джем не слишком-то скрытничали. Напротив, вели себя почти карикатурно, и нас наверняка запомнили. Да, мы изменили внешность, однако поможет ли это, если в случае обнаружения подделки кто-нибудь проверит камеры наблюдения?

Если бы я знала, чем все закончится, постаралась бы поменьше светиться.

– Эти двое снова сцепились?

Я резко оборачиваюсь на голос, но за столом перед монитором сидит всего лишь дочь Джем, Морган. Фух, можно расслабиться. Морган с мамой примерно ровесницы, даже почти близняшки, поскольку Джем всегда относилась к Джейми как к родному ребенку. Они и соперничают, как сестры, тем более что Джем порой отдает предпочтение Джейми.

– Ага. – Я опускаюсь в кресло напротив нее и начинаю крутиться, описывая полукруг.

– Это связано с твоей одеждой в стиле… – Морган вытягивает шею, чтобы лучше меня рассмотреть. – Кстати, кем ты вырядилась?

– Переселенкой, учившейся в частной школе-интернате.

– Ну, если такова задумка, то образ тебе удался, Кэт.

– Я не Кэт, а Софи Хикс-Хартвелл.

– Само собой, – ухмыляется Морган.

Странное дело: едва Джем предложила мне выбрать имя – «Любое имя», – заявила она, взмахнув рукой, как исполняющий желание джинн, – я чуть не ляпнула «Кайли Берк». Не знаю, что на меня нашло, ведь это имя я никогда не произношу вслух. И порой гадаю, знает ли Джем что-нибудь об этой девочке, давным-давно исчезнувшей в прошлом. Сегодня, впервые получив предложение поработать с Джем, я решила, что теперь вполне смогу завести разговор на эту тему, но все же так и не осмелилась. Нет, даже рядом с Джем, которой я доверяю больше всех на свете – ну, за исключением Джейми, – безопаснее носить личину Софи.

Или Кэт.

– И как прошел сегодня день Софи? – спрашивает Морган.

Я рассказываю о случившемся, и она заливается смехом.

– Вовсе не смешно, – бормочу я.

Мне не дает покоя выражение, появившееся на лице Джейми, когда она выталкивала меня за дверь.

Мама вечно предпочитает плыть по течению, и в нашей маленькой семье из двух человек именно я обычно решаю, в котором часу есть, что смотреть и кормить ли бездомных кошек, которые ошиваются у нашего дома (само собой, «да»). Так что решимость, с какой она захлопнула дверь у меня перед носом, была чем-то новым.

– Ну, как посмотреть. Вы с Джейми словно мошенницы из «Девочек Гилмор»^[4].

– Почти не сомневаюсь, что для меня все закончилось, – выдавливаю я улыбку.

– Они насколько серьезно поссорились?

– Джем упомянула Вегас.

– Черт возьми. Да, дерьмово. – Морган косится на меня поверх монитора и добавляет: – Почему-то ты относишься к этой теме спокойнее, чем Джейми.

– Мне тогда исполнилось всего четыре, – напоминаю я. – В памяти мало что осталось. И ничего пугающего.

Наверное, потому, что я была не одна. Самое яркое воспоминание, что сохранилось у меня о тех выходных, – как я держала за руку пятилетнего сына Люка Руни, причем настолько крепко, что его ладонь стала казаться продолжением моей собственной. Джем не раз твердила, что нас пришлось буквально отрывать друг от друга.

Морган пожимает плечами – как всегда, преувеличенно резко, так что плечи почти касаются ушей. Высокая и жилистая, она много бегает, сама коротко стрижет себе волосы и любит замысловатые татуировки, которые покрывают уже всю руку.

– Ничего пугающего? Потеряться в Лас-Вегасе на шесть часов?