– Не надо сейчас делать из меня идиота, Воронов. Я вижу и прекрасно понимаю вот эти эмоции на лице, которые прямо сейчас отразились на твоем лице, – объяснил я. Артём попятился назад, совсем поникнув. Глаза заблестели некоторой яростью, вперемешку со злостью.

– Это не то, Серёг. Твои эмоции и чувства не сравнимы с моими. Я зол и чертовски дезориентирован ее побегом. Я хочу знать…, – голос брата надорвался, и она замолк, – просто хочу убедиться, что ее спонтанное решение было не опрометчивым.

– Варя – девушка не предсказуемая, Воронов. Тем более, что ее отец – Седой, тебя особенно не жаловал. Она сделала то, что сделала любая другая любящая женщина – сбежала от всего. Отец ее до сих пор ищет. Не ты один.

Воронов ничего не ответил, а снова погрузился в свой смартфон, вновь отдаляясь от меня. Тема о Варе была слишком горячей для брата; он не переболел ею. Я посмотрел на свои часы, отмечая, что София слегка задерживалась. Мы тут с Вороновым минут пятнадцать разговаривали, а она так и не появилась. Оставив брата, я направился на второй этаж. В длинном коридоре Софии не было, дверь в уборную не заперта. А вот… слегка приоткрытая створка в мою личную библиотеку и по совместительству мой кабинет – приоткрыта. Я был в замешательстве, потому что от дочери Решетова можно было ждать всё, что угодно. Вдруг сам мой партнер намеренно ее послал разведать о моих посторонних делах.

Подойдя к своему кабинету, я не стал шуметь и влетать, излучая ярость за вторжение. Я решил, что сначала было бы здорово увидеть, чем София заинтересовалась, что позабыла о вечере и званном ужине. С минуту на минуту официанты начнут приглашать гостей к столу. Еще немного приоткрыв двери, я затаил дыхание: София держала в руке фоторамку с моими родными. Она внимательно разглядывала фотографию и поглаживала по стеклу лица, смотревшие на нее. Бросив резко взгляд на рабочий стол, отметил, что все стоит на своих местах. Я до мозга педантичный, и потому всегда знал, где и что лежало на столе при моем уходе из кабинета. Да, это патология, но она сформировалась благодаря тому, что в моей жизни не всегда были богатства и роскошь, а главное власть и жажда преумножать ее всеми возможными способами.

– Вижу, ты совсем не уборную искала, – тон моего голоса резонировал с тишиной. София так испугалась, что ненароком выронила фоторамку и та приземлилась на пол. Треск разбитого стекла эхом отразился по комнате, а мое сердце снова раскололось на части. Я сжал кулаки и стиснул зубы. Дочь Решетова попятилась назад, широко распахнув глаза.

– Прошу прощения, – едва шевеля губами, произнесла София. Затем склонилась к полу и начала голыми руками собирать осколки, осторожно вынимая из-под них фотографию. Я мигом оказался рядом и тоже склонился. Перехватив ее кисти, побудил остановиться и взглянуть мне в глаза. – Сергей Иванович, я…, – девушка побледнела, и я почувствовал, как она задрожала в моей крепкой хватке.

– Брось стёкла, – приказал я, выхватив из ее руки то, что было мне дорого. Встал, а София не спешила и продолжала собирать осколки. – Перестань. Я пришлю служанку.

– Я так виновата, – пролепетала она. – Ай! – воскликнула и тут же вскочила на ноги. Я нахмурился и подошел вплотную к ней. София прижала сжавшую в кулак руку к груди, а по внешней стороне локтя дорожкой пошла кровь и заляпался каплями ее серебристое платье. Шипя от боли, она начала бурчать себе под нос и ругаться саму себя, что ее любопытство никогда не доведет ее до добра. Именно так и есть. Спрятав фото в карман пиджака, я свирепо и гортанно выдохнул.

– Идём. Надо остановить кровь, – безапелляционно заявил я, обнимая ее за плечи. Повел ее в свою личную ванную комнату, где была аптечка на все случаи жизни.

– Нет-нет, – заупрямилась София, отстраняясь от меня, но я ее не отпускал. – Всё нормально. Я все равно собиралась уже домой.

– Перестань, – раздраженно оборвал ее. – Ты вся в крови, посмотри на себя.

София вновь покрылась румянцем.

– Зачем так пугать-то? – вырвалось у нее. А когда девушка поняла, что произнесла это вслух, обреченно вздохнула.

– Незачем было сворачивать не в ту сторону, – съязвил я, протолкнув девушку в ванную. – Садись на стул. Сейчас обработаем рану.

Она послушно прошла к стулу и села. расслабила руку и разжала кисть. Рана небольшая, но глубокая, оттого столько крови. София попыталась стереть с локтя остатки, но лишь размазала их по руке. Наблюдая за ней искоса, я едва сдерживал ухмылку. Порез от стекла, как правило, заживал долго и болел дико – я знал об этом не понаслышке. Вынув из тумбочки аптечку, достал все необходимое и подошел к Софии.

– Протяни ладошку.

Выполнила. Я ливанул перекисью, и та зашипела белой пеной.

– Ох, чёрт! – выругалась София, прикусывая кулак своей здоровой руки. – Мамочки…

– Терпи, – рявкнул на нее, смотря на то, как ее рука тряслась от агонии нескончаемой боли. – Сейчас сотру остатки, затем еще раз налью перекись.

– Может, одного раза достаточно? – взмолилась она, но я покачал головой.

– Будь бы ты кем-то другой, я бы и спиртом прижег… в наказание, – уточнил я, когда София внимательно разглядывала мое лицо. А потом, снова опустив взгляд на свою раненую ладошку, зашипела.

– Я поняла, что вы меня решили проучить.

– Да? – удивился я.

– Еще как. Обычно в таких случаях просто промывают водой, а не… ну в общем, вы поняли, – уныло пролепетала София.

– Почему не остановила меня, если знала? – недоумевал я.

– Как будто вам возможно перечить. Я видела, как вы общались со всеми гостями. Невозможно не заметить, как вы влияете на присутствующих. А дамы… даже замужние женщины едва держали свои слюни при себе, ведь по правую руку были их мужья.

Я молча слушал ее выводы, сделанные за несколько минут после прибытия на вечер. А София не так-то проста: всё замечала. А в женщинах подобное поведение всегда крайне опасно. Игнорируя ее выводы, я снова перевел тему:

– Тебе надо переодеться.

– Не стоит беспокоиться, – отмахнулась она, когда я закончил бинтовать ее кисть. Прикасаться к ее бархатистой коже оказалось пыткой. Ток, пронзающий мое тело насквозь, усиливался при каждом прикосновении. – Если вы не возражаете, я бы осталась в вашей комнате на пару минут одна и привела бы себя в порядок.

– Как хочешь, – процедил я, отходя от Софии на несколько шагов. Девушка нахмурилась. – Я буду ждать тебя в своем кабинете. И, пожалуйста, без приключений.

София покрылась румянцем, но кивнула. Она встала со стула и, оценив мою работу на своей кисти, удивленно приподняла брови. Девушка хотела что-то сказать, но я уже удалился и закрыл за собой дверь. Выдохнул, ощущая, как по венам хлестанул адреналин.

***

– Ты сам не свой, – заметил Артём, когда я спустился со второго этажа и пулей промчался мимо гостей. Воронов меня нагнал и был слегка взволнован. – Серёг? – схватил меня под локоть и дернул на себя, побудив меня притормозить. На нас смотрели. Снова. Чёрт. Я будто язык проглотил, как сильно меня взбесило то, что София оказалась в моем кабинете, и я же самолично оставил ее там. Не глядя на брата, ответил:

– Узнай, кто она такая. Реально дочь Решетова, или подставная пешка. Ты держал периметр под контролем? – жестко проговорил я, задав в конце вопрос. Воронов кивнул, а на его лице заходили ходуном желваки. Ясное дело, что не только я был под напряжением.

– Ты успокойся, иначе лишнее внимание к себе привлечешь, – сквозь зубы процедил Артём. – У тебя уже паранойя, Серёг. София действительно является дочерью Решетова. Я дважды проверил за вечер, и на крайний случай отправил данные к себе в контору. Ребята подтвердили. Никакого подвоха, всё чисто. Тем более, что она через пару недель снова уедет к себе в Нью-Йорк.

Изнутри меня колотило. Я понимал, что цеплялся за прошлое, но как мне его отпустить, если раны всё еще свежи.

– Хорошо, – безэмоционально ответил я, затем посмотрел на часы. Пора звать гостей к ужину. И как по заказу, шеф-повар, которого я нанял, вышел и под аплодисменты ликующего зала, пригласил к столу. Я задержал Артёма, легонько стукнув тыльной стороной ладони по груди. Он нахмурился, уставившись на меня в упор. – Артём, на кону не только наша компания, но и сама цель, ради которой всё это затевается. Не забывай, кем я был в прошлом. Оно никогда не будет в прошлом – оно всегда по правую руку со мной.

– Если ты снова уйдешь с пути, обратной дороги не будет.

– Знаю.

Мимо нас как раз проходил Решетов; он явно обеспокоен, а, увидев меня, с облегчением вздохнул, но тут же нахмурился.

– Сергей, я думал София с тобой, – голос старика выдавал его волнение за дочь. Он оглянулся, но так и не нашел среди толпы её.

– Она в уборной на втором этаже, – спокойно ответил, краем глаза заметив легкое движение по лестнице.

София практически бежала, перескакивая через две ступеньки. Спешила. На таких шпильках недолго слететь вниз головой вперед. Я ринулся на перехват, чего от себя не ожидал. Уже у подножия София практически налетела на меня, и я обнял ее, притянув к своей груди. Девушка учащенно задышала, а когда подняла на меня свои карие широко распахнутые глаза, снова покраснела.

– Фея, осторожней, – гортанно прорычал, ощущая ее дрожь, – за твоей спиной я не видел крыльев.

– Сергей Иванович…, – София ахнула, когда я сузил свой взгляд, безмолвно напоминая, что меня так называть не стоило. Сглотнув, она сцепила губы в тонкую полосу, явно недовольная тем, что ей приходилось покоряться мне. – Сергей, отпустите меня.

Я не стал препятствовать ее желанию и сразу выпустил из крепкой хватки. Артём едва скрывал ухмылку; стоило мне на него посмотреть, мгновенно ретировался в другую комнату, где уже вовсю начался ужин.

– София, что с твоей рукой? А с платьем? – ужаснулся Решетов, когда подошел к своей дочери. Я тактично отошел, сделав вид, будто не слышал их разговора.

– Пап, все нормально. Я поранилась.

– Это безобразие! Палач, – теперь Решетов решил перевести тему в мою сторону, – как так вышло? Я думал, ей с вами надёжней.

Я не успел ответить, как фея переняла тон на себя:

– Пап, я сама виновата. Не удержала в руке туалетное зеркальце, – солгала она, и я ухмыльнулся. Я пристально смотрел на Софию, а она бросала украдкой свой взгляд на меня и буквально молила поддержать ее маленькую ложь. Решетов поверил ей, а когда я кивнул в знак подтверждения, то его сомнения вроде сошли на нет.

– Что ж, – вздохнул старик, – наверное, нам надо удалиться. Я не могу позволить тебе находиться в таком виде. Ты, наверное, хочешь переодеться дома? – поинтересовался он.

– Пап, всё нормально. Правда. Как будто ты не знаешь, что тряпки меня волнуют меньше всего. А это, – она неловко вскинула забинтованную кисть, – производственная травма. Ничего страшного. Идём.

– Да, дорогая. Удивительно, что у меня такая дочь, – хохотнул Решетов, собравшись сопроводить дочь к ужину, но тут встрял уже я.

– Константин, вы не против, если София уделит мне пару минут своего внимания. – Решетов вопросительно вздернул правую бровь. Он не понимал, с какой стати я намеревался уединиться с его дочерью. – Обещаю, я доставлю ее в целостности и сохранности, – я лукавил, но бдительность своего партнера-конкурента усыпил.

– Если София не против, то…, – он взглянул на свою дочь, ожидая от нее согласия.

– Да, конечно, – кивнула она, явно почувствовав неладное.

Решетов оставил нас. Теперь только я и София. И никого вокруг нас.

– Сергей, я еще раз хочу попросить прощения за вторжение, – первой начала девушка. – Фоторамку я вам восстановлю.

Я сунул руки в карманы брюк.

– Не стоит.

Она вопросительно уставилась на меня. Ей непонятно, для чего я возжелал аудиенции.

– И всё-таки, – не унималась София.