– Он упомянут в Библии всего один раз, – ответил Виктор, – причем безотносительно к дьяволу. Идея Люцифера, или Несущего Свет, изгнанного с небес за то, что он был лидером восстания ангелов против Бога, получила распространение куда позже, причем этому во многом способствовали Данте и Мильтон.

Грей шевельнулся в своем кресле, но решил не задавать Виктору теологические вопросы до завтрака.

– Так что мне надо знать о Доме Люцифера и его убитом первосвященнике?

– Во-первых, то, что Дом Люцифера поклоняется Люциферу, это заблуждение.

– Тут ты меня поймал, – признал Грей. – Заблуждался, грешен.

– Большинство сатанинских культов появились в шестидесятые-семидесятые годы прошлого века как результат модной одержимости оккультизмом. Это, если хочешь знать, новые игроки. Зачинателем современного сатанизма был Антон Лавей, его Церковь сатаны существует и процветает по сей день, и у нее сходная идеология с Домом Люцифера. Как‑то раз, сразу после университета, я встретился одновременно с Антоном и с Маттиасом Грегори.

Грея почему‑то не удивило, что Виктор лично знаком с двумя самыми известными в мире сатанистами. А еще он достаточно хорошо знал своего работодателя, чтобы понимать: тот расскажет о своем прошлом, только если сам этого захочет.

– Ты разговаривал с Маттиасом в последнее время?

– Лет тридцать с ним не общался, – признался Виктор. – Он понимал, что национальным героем ему не стать, но был умным и решительным человеком. А вот Антон просто обладал большим аппетитом. Объединяла же их общая цель: современный сатанизм был для них ответной и весьма негативной реакцией на современные традиционные религии, в которых они видели пережиток Средневековья.

– Так, значит, Дом Люцифера на самом деле не религия?

– Религия – это просто почитание личности, идеала или предмета. Хотя в сайентологии нет никакого божества в традиционном смысле слова, это все‑таки религия, как и конфуцианство и фалуньгун. В Египте мы с тобой видели, как преклонение перед наукой и необъяснимым природным явлением тоже может перерасти в религию. И это еще не самые странные примеры.

Грей даже не усомнился в правдивости последнего заявления, потому что оно исходило от Виктора.

– Я понятия не имел, что сатанисты… ну… не поклоняются сатане.

– Я сказал, что ему не поклоняются в Церкви сатаны и в Доме Люцифера, – возразил Виктор.

– Значит, есть секты, где ему все‑таки поклоняются?

– О да!

Доминик пришел к непростому выводу:

– Получается, нужно подозревать не только христиан-фундаменталистов, ведь Маттиас Грегори был еретиком и в глазах представителей других сатанинских культов, так сказать истинно верующих.

– Совершенно верно.

Грей уставился на фарфоровое донышко своей чашки, водя большими пальцами по ее ободку.

Виктор посмотрел на часы и встал из-за стола.

– Нам пора ехать на место преступления.

Глава 7

Мишен-Дистрикт, Сан-Франциско

Такси проехало Юнион-сквер и углубилось в хаос района Мишен, а Грей как губка впитывал все, что видел вокруг. Сперва появились неказистые кварталы со стихийно возникшими в замусоренных переулках продуктовыми киосками, стоящими на углах попрошайками и продавцами всяких безделушек, комиссионками и массажными салонами. На узких улочках во множестве встречались метисы. Потом пошла облагороженная местность, между станциями метро то и дело попадались хипстеры и уличные художники, стильные ресторанчики и лофты, а еще – частные дома, украшенные яркими фресками на тему Дня мертвых, Día de los Muertos. Вездесущие бездомные смотрели на туристов как на добычу, и Грей ясно понимал, что тут нередко совершаются преступления.

Непосредственно в Мишен-Дистрикт изобиловали крохотные церквушки, склады и жилые здания, находящиеся в самых разных стадиях обветшания. Таксист высадил их перед Домом Люцифера, который был зажат между заброшенным театром и целой вереницей мрачных викторианских построек. Над улицей низко нависали провода, сквозь слои тумана контрабандой пробирались отдельные солнечные лучики.

Коренастая латиноамериканка-полицейский стояла перед Домом – узким металлическим строением с арочным входом, укрепленным шипастыми колоннами. Красные и оранжевые витражи в окнах придавали ему зловещий вид. Служительница закона смотрела, как Грей и Виктор идут в ее сторону. Она стояла спиной к дверям, наблюдала за улицей и выглядела очень напряженной. Казалось, женщина понимает, что должна здесь находиться, но при этом старается держаться от дверей как можно дальше.

Виктор махнул своим удостоверением Интерпола, представился сам и представил Грея. Женщина с длинными волосами, стянутыми в конский хвост, и без единой морщинки на мягкой коже показалась Грею либо новичком, либо человеком, который погряз в сидячей работе и никогда не выходил из-за письменного стола.

– Где же детектив? – поинтересовался Грей.

– Не смог прийти, – ухмыльнулась служительница закона.

Грей и Виктор переглянулись. Ее тон явно говорил: «Может, вам и не наплевать, кто прикончил этого подонка, но нам до этого и дела нет».

– Я особо оговорил присутствие детектива, который ведет следствие, – сказал Виктор.

Женщина хмыкнула.

– Вам повезло, что хотя бы я тут. – Ее глаза скользнули к двери, и она пробормотала: – Que suerte ^[4].

Виктор скрестил руки на груди.

– Надеюсь, вам известны детали дела?

– Да, меня проинструктировали. – Она пожала плечами. – Что вы хотите знать?

– Почему бы нам не войти в дом и не побеседовать там?

Грей наблюдал, как женщина попыталась удержать на лице стоическую мину настоящего копа, но при этом судорожно сглотнула, а глаза у нее чуть расширились. Она отперла дверь, все вошли внутрь, и Доминик присвистнул, а сопровождающая перекрестилась и что‑то пробормотала по-испански.

Грей окинул взглядом витражные окна, через которые в церковь сочился кровавый свет, крадущихся по стенам гаргулий, служивший алтарем перевернутый крест.

Виктор когда‑то сказал, что для человека почти невозможно выйти за пределы религиозной среды, в которой он вырос, и что детские понятия и суеверия коренятся в нас очень глубоко. Дом Люцифера бередил подсознание Грея, и он мог объяснить это лишь молитвами, которые мать шептала ночами, да остатками той детской веры, что до сих пор таилась в дальних закоулках его души.

Виктора, похоже, нисколько не смутил здешний интерьер. Пока женщина-коп ждала у дверей, избегая смотреть по сторонам, профессор окинул помещение цепким опытным взглядом. Они уже прочли полицейский рапорт, и поэтому Грей первым делом стал разглядывать помост, однако не нашел там ничего, кроме прочных досок и микрофонного провода. Виктор подошел к напарнику.

– В соответствии с полицейским рапортом, – громыхнул он, стоя на помосте перед алтарем, – фигура неизвестного появилась примерно на этом месте.

По церкви разнесся нервный смех служительницы закона.

– Ну да, а потом у нее из задницы вырвалось пламя и испекло главного сатаниста до хрустящей корочки, после чего фигура исчезла. В этом рапорте полностью достоверна только его дата.

– Что показало вскрытие? – поинтересовался Грей.

– За исключением ожогов, ничего необычного.

– А чем примечательны ожоги?

– Судя по всему, они возникли от встречи горючей смеси с искрой, – ответила женщина, а когда Виктор помрачнел, добавила: – А вы думали, дело в адском пламени? Но мы отослали несколько образцов на анализ судмедэкспертам, результатов придется подождать несколько дней.

Взгляд Грея переместился с закоптившихся половиц к первому ряду скамей, который отделяло от помоста футов десять.

– Подозреваемые есть?

Губы женщины искривились в очередной ухмылке.

– Никаких подозреваемых. Это самоубийство.

Взгляд Виктора перестал блуждать по сторонам.

– Самоубийство?

– А что, черт возьми, тут, по-вашему, произошло? Боже, да он просто облился жидкостью для розжига и превратился в пылающий факел на глазах своей паствы. Фиг знает почему. Ну или свидетели лгут, потому что сговорились и сожгли своего пастора живьем. Если так, то что же, – она обвела руками помещение с выражением отвращения на лице, – играя с огнем, когда‑нибудь непременно доиграешься.

– Вы принесли документы, которые я просил захватить? – осведомился Виктор, лицо которого не выражало никаких чувств.

Женщина-коп достала из кармана рубашки сложенный лист бумаги.

– Список свидетелей и копия списка прихожан. Наслаждайтесь.

– Вы начали опрос свидетелей? – поинтересовался Грей.

– Да, я сделала несколько звонков, – ответила женщина.

Грей закатил глаза. Он по опыту знал, что полицейские рапорты не фиксируют взглядов, поз свидетелей, их эмоции. Если людей опрашивали по телефону, можно считать, что настоящим расследованием тут и не пахнет.

– Они повторяют ту же чепуху, которая написана в рапорте, – продолжала между тем сопровождающая. – Откуда ни возьмись вдруг появилась фигура в костюме Гарри Поттера, потом Маттиас Грегори вспыхнул, а фигура исчезла.

– По описанию не слишком‑то похоже на самоубийство, – заметил Грей, – раз все видели кого‑то еще, кроме погибшего. Среди свидетелей есть судимые? Или поджигатели?

– Конечно, и судимые нашлись, в такой‑то толпище. Но, насколько мы знаем, там ничего серьезного и никаких поджогов. И хотя лично мне трудно в это поверить, в ту ночь здесь была целая куча нормальных горожан. Врачей, адвокатов, даже несколько местных политиков затесалось. – Ее взгляд скользнул к кресту. – Нет, забудьте мои слова: ни один нормальный человек не станет ходить в подобное место и участвовать в такой извращенной мерзости. – Она опять перекрестилась и заговорила еще быстрее, а испанский акцент стал заметнее: – Просто в голове не укладывается. Я по работе много подонков повидала, но чтоб такое… Знаете, как правило, растлители детей в тюрьме долго не живут. Hijo de tu puta madre, – выругалась она, – какие‑то вещи просто нельзя делать, вот и все.

– Вы знаете каких‑нибудь врагов Маттиаса? – спросил Виктор.

– Если не считать всех жителей этого города, то нет.

– Я имел в виду конкретных врагов, угрозы, о которых точно известно.

– Последний раз какие‑то угрозы были несколько месяцев назад, – сказала она. – В любом случае одно с другим не вяжется. Фанатики Библии и сатанисты ненавидят друг друга, так что целая куча дьяволопоклонников не станет покрывать кого‑то из вражеского лагеря и лгать ради него.

– Если только люди из вражеского лагеря не прикинулись своими, чтобы подобраться поближе к Маттиасу, – предположил Грей.

– И что дальше? Притаившийся в дальнем углу зала преступник сжег Грегори до кучки пепла и никто не заметил, как это было сделано? Я думаю, они тут сговорились и решили скормить всему миру подозрительную историю. А может, они в ту ночь под кайфом были, наглотались каких‑нибудь наркотиков, например. Не знаю, что тогда произошло, и, если хотите знать правду, мне на это наплевать.

Грей снова окинул помещение взглядом. Даже если случившееся – дело рук кого‑то из сектантов, все равно остается загадкой, каким должно быть пламя, чтобы убить человека, а также кого или что видели многочисленные свидетели. Можно предположить, что здешняя публика сговорилась между собой и никакой загадочной фигуры не было, а Маттиаса Грегори заживо сожгли его же прихожане. Однако Грею трудно было представить ситуацию, в которой множество жителей современного Сан-Франциско, пусть даже и сатанистов, вдруг решили, что их духовный лидер пошел по кривой дорожке, и предали его за это страшной смерти.

Но все же, с другой стороны, в мире порой происходят и более странные события.

– Я слышала, вы вроде как эксперт по сектам, – обратилась к Виктору коп. – И по вашему виду ясно, что вы уже на такие штуки насмотрелись. Как это вы все время копаетесь в таком дерьме, суете нос в дела дьяволопоклонников? Помните цитату насчет того, что будет, если слишком долго всматриваться в бездну?