– Прошу прощения, я Арата Мотидзуки… Пришел на собеседование, – робко обратился я к подтянутому работнику лет двадцати с небольшим, который выкладывал готовые обеды.

Тот обернулся, попросил подождать минутку и нырнул в кладовую.

Вскоре вернулся и позвал меня с собой. Провел в небольшую комнатку для отдыха сотрудников, пригласил присесть и заверил, что менеджер вот-вот подойдет.

Я в очередной раз проверил, все ли графы заполнил в анкете, опять мысленно прогнал ответы на все вопросы, и тут дверь открылась.

– Прости, задержался! Так, ты у нас, значит, Мотидзуки-кун? Я местный менеджер, Кимура.

У толстенького и лысеющего человечка, представившегося менеджером, на груди висел бейджик с полным именем: Такуя Кимура.

– Ха-ха-ха, да, тезка того самого актера. Только иероглифы другие!^[12] – Кимура весело прищурил и без того узкие глазки, а я еле-еле выдавил ответную улыбку. – Ну, давай резюме.

– В-вот! – Я протянул ему бумаги, которые держал наготове.

Кимура какое-то время их молча изучал, но потом снова поднял глаза на меня:

– Мотидзуки-кун, почему ты решил устроиться именно к нам?

Тщательно заготовленный ответ вылетел из головы. Я замялся, и пауза затянулась.

– Ха-ха-ха! Волнуешься, да? – Менеджер ослепительно улыбнулся.

Но я умолк вовсе не от нервов. Просто всплыло одно неожиданное обстоятельство.

Всплыло как раз над лысеющей макушкой Кимуры: там колебались такие знакомые мне мрачные цифры. Менеджеру оставалось жить тридцать дней.

Так же как вокруг детектива постоянно творятся какие-то преступления, меня преследуют люди, которым скоро умирать. Иногда я даже задумываюсь: а что, если я и в самом деле синигами? Почему вокруг меня столько неожиданных смертей? Как же надоела эта дурацкая способность!

Местный менеджер погибнет не из-за меня. Я вообще выбрал магазин наугад. И даже если бы я сегодня не пришел на собеседование, исход бы не изменился и Кимура все равно бы умер, только я никогда не узнал бы об этом.

Но тщетно я пытался сам себя утешить.

Тот же самый менеджер позвонил сказать, что меня взяли, через три дня после собеседования.

– Когда придешь? – спросил он.

Я ответил, что хоть сегодня, и он рассмеялся: уже перевалило за половину седьмого.

– Тогда завтра тебя ждем!

– Хорошо, – согласился я и положил трубку.

– Гм? Ты на работу устроился? Когда успел?

На следующий день во время обеденной перемены я объяснил Кадзуе, что теперь не смогу часто бывать в кружке. Все-таки он у нас его формально возглавлял.

– Вот сегодня первый день.

– Где работаешь?

– В магазине. А в каком – не скажу.

– Ну что за секреты? – Друг поскреб затылок.

Теперь Куросэ сможет больше времени проводить с ним наедине. Кадзуя неровно дышит к другой девушке, но она, наверное, все равно обрадуется.

Когда прозвенел звонок, возвещающий конец занятий, я поторопился на станцию. А то нехорошо опаздывать на работу в первый же день. Подоспел как раз к поезду. Сошел на своей станции, пересел на припаркованный велик и погнал в магазин.

В итоге приехал на тридцать минут раньше назначенного времени. Тоже, наверное, нехорошо, но в итоге я решил поздороваться с коллегами и подождать в комнате отдыха.

Чтобы убить остаток времени, открыл книгу, и тут пришел менеджер. Мне сказали, что обычно он выходит на смену только в десять вечера, но сегодня, видимо, пришел меня проинструктировать.

– Время еще есть, но, наверное, начнем?

– Хорошо.

Еще до того, как выйти в зал, мы потренировались правильно обращаться к покупателям.

Когда менеджер жестом показал мне «окей», мы перешли к следующему пункту. Он объяснил, как раскладывать товары и пользоваться кассой, а где-то через час после начала моей первой смены… в магазин нагрянули неожиданные гости.

– Добро пожало… вать.

Но ведь я же специально выбрал именно эту точку, чтобы точно не напороться на знакомых… И тем не менее за стеклянные двери шагнула Куросэ. Видимо, возвращалась из школы, потому что она еще даже форму не переодела.

Заметив меня, девушка остановилась:

– Кадзуя мне объяснил, что ты устроился на работу, но кто бы мог подумать…

– Угу… Ты из кружка?

Куросэ кивнула. Видимо, живет тут рядом и часто сюда ходит.

Мы перебросились парой слов, но товары сами себя не разложат, и я вернулся к работе. Куросэ, в свою очередь, развернулась – при этом подол юбки красиво взметнулся – к полке со сладостями, присела и принялась внимательно изучать ассортимент.

Вскоре она подошла к кассе. Работали мы в тот момент втроем: кроме нас с менеджером, покупателей обслуживала еще женщина лет пятидесяти, Танака, но та помогала кому-то из посетителей в зале, так что я отвлекся от текущей задачи и пошел рассчитывать приятельницу.

Менеджер пристроился рядом у кассы и еще раз объяснил, как все правильно делать. Куросэ выложила на кассу две шоколадки, по тридцать иен^[13] штука.

– Сканируй штрихкод, – подсказал Кимура, и я послушно провел считывателем.

Назвал сумму, взял монетку в сто иен, открыл кассовый аппарат, набрал сдачу.

Куросэ ссыпала монетки в черный складной кошелек, забрала покупку, но одну шоколадку протянула мне: «Вот, держи. Удачи на работе!» – и, не дожидаясь ответа, ушла.

Снаружи магазина она вскочила на велосипед и уехала, а я подумал, что по-прежнему не понимаю, что у нее на уме. Я положил подарок в карман, а сам продолжил раскладывать товары.

Когда я закончил выкладывать на полку свежие выпуски журналов, менеджер, подошедший сзади, похлопал меня по плечу и сказал:

– На сегодня все, Мотидзуки-кун.

Как раз пробило десять. Мой первый рабочий день успешно подошел к концу.

– Спасибо большое!

– Молодец. Смотри, аккуратнее по дороге домой!

Я со всеми попрощался и уехал.

Вечерний ветер приятно дул в лицо, а педали крутились легче, чем по дороге сюда. Я вытащил подарок Куросэ из кармана, развернул и съел. По языку разлилась легкая горечь, и вкус шоколада прогнал усталость. Надо будет завтра обязательно исправиться и поблагодарить ее при встрече. С этими мыслями я полетел дальше.

Еще три дня подряд я после уроков выходил на смены и вскоре научился управляться с кассой сам. Куросэ наведывалась в магазин каждый день и покупала то шоколадки, то чай с молоком. С остальными посетителями я держался нормально, но каждый раз, как приходила она, у меня наполовину пропадал голос. Я стеснялся работать перед знакомой. Танака попеняла мне, что я слишком тихо говорю, и пришлось извиняться.

– Арата, у тебя же сегодня выходной? Навести бабушку в больнице. Ей уже недолго осталось, – неловко попросила мама, когда я жевал тост на завтрак.

Бабушка болела раком, и врачи с самого начала давали неутешительный прогноз: ей обещали всего полгода. Но спустя этот срок цифр у нее над головой не появлялось. В последний раз я видел ее в начале летних каникул и с тех пор не заглядывал.

– Я думаю, она еще поживет. Спасибо, очень вкусно, – поблагодарил я за еду, но сам призадумался: а что, если теперь уже появились и цифры? Решил, что правда навещу ее после занятий.

Из-за подработки я и в кружок давно не заглядывал, поэтому решил заскочить туда ненадолго перед больницей.

В кабинете поодаль друг от друга сидели Кадзуя и Куросэ: они добрались прежде меня.

– Ого! Сегодня выходной?

– Ага. Но у меня еще другое дело, так что я ненадолго, – объяснил я, занимая свободное место.

Куросэ бросила на меня быстрый взгляд, но тут же вернулась к книжке.

– Как повесть? Продвигается?

– Мм, ну так… – расплывчато отозвался друг. Я решил, что это значит «нет». – На самом деле, ребят, у меня к вам просьба.

– Какая?

– Надо бы к фестивалю культуры^[14] выпустить от имени кружка журнал, но я занят повестью. Может, вы его составите?

Мы с Куросэ переглянулись. Как объяснил Кадзуя, куратор поставил ему условие, что кружок должен хоть как-то участвовать в культурной жизни школы. Сам куратор помогал другим ребятам, поэтому конкретной задачи он перед нами не ставил, и Кадзуя придумал журнал.

– Я не против, – спустя какое-то время ответила Куросэ, пока сам я терялся, что сказать.

– Спасибо! Сделаете тогда, ладно? – обрадовался Кадзуя и продолжил печатать. Хотя я-то, строго говоря, пока не соглашался.

У меня осталось мало времени. Я не могу тратить его на какой-то непонятный журнал. Но возможность отказаться от навязанного задания уплыла, и я смирился.

– Но на сегодня я пошел.

– Ага, удачи! – попрощался Кадзуя, не отрываясь от экрана. Даже махнул рукой на прощание.

С Куросэ мы снова встретились взглядами, но она ничего не сказала.

На поезде сел в обратную сторону от дома и потом еще пятнадцать минут добирался от станции до больницы пешком. По дороге попался цветочный магазин, но я решил, что это перебор, и не стал заходить.

Бабушка лежала в палате на четвертом этаже, так что я поехал на лифте. Больницы я не любил с детства. Тут на глаза волей-неволей частенько попадаются люди с числами над головой. Вот даже пока шел от лифта, тут и там заметил несколько обреченных пациентов.

Я уткнул глаза в пол, чтобы ничего не видеть.

Дверь в бабушкину палату была открыта, а сама бабушка спокойно читала книгу. Никаких цифр – я вздохнул облегченно. С ней разместили еще двух соседок.

– Привет, бабуль.

– Какие гости! Устраивайся, – поприветствовала меня бабушка, как будто я пришел к ней домой. Она всегда так делала. Книжку она закрыла и мягко улыбнулась. От ее улыбки у меня всегда теплело на душе, как у странника, который наконец-то вернулся домой. – Как дела в школе? Угощайся.

– Спасибо. Все как обычно. Хожу потихоньку.

Я надкусил одну из печенек, которые подвинула бабушка. С шоколадной крошкой. Видимо, я проголодался, потому что одной не ограничился.

– Как Юмико? Давно ее тоже не видела.

– Пропадает на работе. Хотя на выходных могла бы и заглядывать…

Юмико – это, конечно же, моя мама. Судя по тому, как она послала меня проведать бабушку вперед себя, она хотела, чтобы я разведал, как у нее дела.

Мы с бабушкой проболтали где-то полчаса, но вскоре начало вечереть, и я ушел. В темнеющем коридоре я порадовался, что у бабушки вроде все хорошо.

Прямо напротив сестринского поста располагалась комната отдыха, и я остановился, заметив сидящую у окна пациентку.

Над головой девушки в розовой пижаме качалось число 72. А ведь мы, кажется, примерно ровесники. Она, разложив на столе цветные карандаши, увлеченно рисовала. На лице, которое я видел в профиль, казалось, застыло одиночество, но вместе с тем от ее позы и крепко сжатых губ веяло решимостью.

Она умрет на два дня раньше меня – я сразу почувствовал, как будто мы не чужие, и даже задумался, не заговорить ли с ней, но в итоге не стал и ушел к лифту. Она наверняка погибнет от болезни, и мне некогда проникаться ее судьбой.

Сердце все равно неприятно кольнуло, и как только оказался снаружи, я поднял глаза к темнеющему небу.

На выходных я оба дня работал, а до начала смены убивал время за приставкой. Вот теперь и мне оставалось семьдесят два дня.

Ничего. Это больше двух месяцев. День икс еще не скоро. Времени достаточно. Нормально пока что, нормально. Так я и бубнил себе под нос, одного за другим разрубая монстров на экране.

Почему-то перед глазами все расплылось. Похоже, незаметно для меня навернулись слезы. Я не особенно грустил, но почему-то они так и текли по щекам.

Непонятно, отчего я плачу.

Пока утирал лицо, ко мне подкрался враг и убил. Игра окончилась.

Но тут как раз и время подоспело, так что я отправился на работу.