Мы только выехали из нашего поселка. И нам предстоит дорога, ведущая к шоссе. Идеальное место для нападения. Машины разъедутся с трудом, а вот двухколесный транспорт то, что нужно. Надеюсь, мои подозрения не подтвердятся.

– Смирнов, слышу мотоциклы, – проговорил я и достал из кобуры пистолет.

– Парни, внимание. Будьте наготове, мотоциклы в это время и в этом месте…

– Понял.

– Филипп Георгиевич, что случилось? – прижимая к себе сумку, произнесла Дарья. Её лицо исказилось от страха, и я подумал, что если бы на Дашином месте оказалась Юля, та бы вперед меня достала пистолет и начала готовиться к атаке.

– Даша, ляг на пол и не высовывайся, – в ответ она только уставилась на меня, раскрыв свои подведенные черными стрелками глаза. – Быстро, – схватив за шею, я сам опустил девушку, прижимая её лицо к полу.

До шоссе оставалось несколько километров, когда мы увидели их – выстроившихся в шеренгу экипированных байкеров, оседлавших спортивные мотоциклы. Они стояли и газовали, создавая вокруг себя дымную атмосферу.

Пугают нас, хотят чтобы мы обгадились, еще до начала атаки. Представляю их довольные лица в этот момент, но и мы не лыком шиты. Посмотрим кто кого.

– По нашу душу голубчики. Давим тварей, остальных под огонь. Останавливаться нельзя, они облепят нас как мухи. Неизвестно чем гаденыши вооружены.

Они сорвались с места и двинулись на нас. Самоуверенность лилась через край. На ходу меняя строй, мотоциклисты словно циркачи начали вставать на одно колесо, подпрыгивать, стараясь впечатлить и навести на нас страх. Только мы пуганые и не такое видали, за плечами опыт погонь, перестрелок, многие выкарабкивались из такой жопы, из которой и пути обратного, как думали – нет.

Надеюсь, и на этот раз удача на нашей стороне.

Мотоциклы ехали на нас с обеих сторон – спереди и сзади. Численность приличная.

– Филипп Георгиевич, прошу не высовывайтесь. Мы сами справимся, – проговорил водитель. – Пригнитесь.

– Не указывай мне, сам знаю, что делать.

Раздались громкие звуки автоматной очереди и движущиеся на нас мотоциклисты, не успевшие уйти от огня, начали падать. Каких-то протаранила охрана и байки покатились с пригорка в лесной массив. Но это не юнцы без опыта, а наемные убийцы. Их достаточно много. И у этих парней одна цель – добраться до меня.

Обстрел велся из двух машин, но мотоциклисты не отступали. Окна покрылись паутинкой из разбитых стекол.

Достав «Лимонку» из кармана, я выдернул чеку и, приоткрыв окно, бросил гранату. Шум от взрыва немного оглушил, и я качнул головой, пытаясь сбросить глухоту. Пробравшихся сквозь дымку, я начал обстреливать.

– Филипп Георгиевич, закройте окно, вас могут ранить.

– Заткнись, Смирнов, – видя поворот, я проорал. – Вперед, только вперед. Надо выехать на шоссе. Там они отступят, – но машина покинула колонну и повернула. – Что ты делаешь? Я сказал гнать вперед.

– Мне нужно спасти вас.

– Поворачивай. Ты что творишь?

Я оглянулся, чтобы посмотреть, сколько за нами байкеров, но ни одного преследователя там не было. Машина резко затормозила и когда я взглянул на Смирнова, на меня был направлен пистолет с глушителем.

– Привет от Русая!

И раздался выстрел…

Глава 6

Юлия

Вот упрямец, вместо того чтобы сказать мне – спасибо, Назар решил погеройствовать, обсудить все с глазу на глаз, поступить по совести, запоров мое признание и выставив ревнивой женой. Поедет, поговорит. Зачем, если я уже все сказала? Немного искренности Назара и все бы было кончено, я наконец была бы свободна от вранья… До сих пор не верится, что он ушел в отказ.

Как бы ни оказалось, что это он не Филиппу дал отсрочку, а себе. Вдруг Назар сам не уверен, хочет ли быть со мной? Некая пауза для проверки чувств, когда получил свое и еще думает – как долго все продлится, как быстро надоест ему играть в папу с мамой.

Желание может угаснуть, а вместе с ним и одержимость человеком. Получается, что я вновь нахожусь в подвешенном состоянии. Меня опять лишили уверенности в том, что мы будем вместе. А он молчит, не говорит о дальнейших планах, будто и не думает о них. Может, и не думает…

Сколько же вопросов в голове, но я молчу, не спрашиваю, опасаясь услышать ответ. Вот это начало наших отношений – когда слово боишься вымолвить, переживая, что это может испортить все…

– Юля, попробуй кисель.

– Что? – я посмотрела на Елену Валерьевну, любезно придвинувшую мне чашку с розовой жидкостью, в которой плавали ягодки.

– Кисель. Желаешь?

– Спасибо, с удовольствием, – я подула, создавая густые волны, и отпила сладкий напиток.

– Вкусно? – хозяйка присмотрелась к выражению моего лица, как будто от ответа зависело, получит ли она высшую оценку в соревновании кулинаров.

– Да, очень, – облизнув липкие губы, я поставила чашку рядом с собой. Это и впрямь очень вкусно…

Для нас накрыли богатый стол, совершенно непохожий на заурядный завтрак.

Еще бы, сын вернулся. И мы… нежданные гости, но от которых не менее радостно. Поэтому, дабы не обидеть хозяйку, вставшую спозаранку, для того чтобы удивить нас своими блюдами, пришлось попробовать всего по чуть-чуть. Снятия проб хватило, чтобы сытость приятно опустилась на дно желудка и голод пропал.

– В облаках летаешь? – спросил Назар и, приобняв меня, коснулся ягодиц. Едва надавив подушечками пальцев, он оставил приятное тепло от своих рук и легкое волнение. Я занервничала, боясь, что остальные станут свидетелями его интимного жеста, но все спокойно сидели за столом и трапезничали. Неспешно, вдумчиво и основательно.

– Есть немного, – ответила я, приподнимая расслабленные уголки губ.

Он подмигнул и снова повернулся к столу, а мне только и осталось, что позавидовать его безмятежности. Назар вел себя так, будто его вообще ничего не беспокоит. Общался с родителями уплетая за обе щеки мамкины блюда, и даже смеялся. Может и мне отпустить проблемы, отключить голову. Наслаждаться мгновениями, когда мы все вместе, ловить моменты простого тихого счастья. Неизвестно, как долго продлится наша вынужденная и такая приятная, до дрожи в теле, деревенская ссылка, а может, мы осядем в этом доме… Ну а что? Как показала практика – я вполне пригодна к сельской жизни.

Распущу волосы, надену сарафан и побегу босой барыней по росе полевых трав, играя с Назаром в догонялки. Он настигнет меня у стога сена, где позже мы будем лежать в обнимку, стараясь надышаться друг другом, и думать, что мы правильно поступили, оставшись здесь.

Я улыбнулась, представляя такую картину, и взглянула на Клима. Он сидел у дедушки на коленях, и внимательно рассматривал, как тот чистит ему крутое яичко. Владимир Александрович затеял отправиться на вечернюю рыбалку, всем мужским составом, складывающимся из трех поколений, и рассказывал, какая рыба водится в здешних реках.

Сыну было по душе предложение дедушки, он уже загорелся идеей поплавать на лодке и поймать самую большую щуку, чтобы бабуля напекла потом вкуснейших котлет.  Я, без сомнений, отпущу его на рыбалку. Двое взрослых мужчин смогут позаботиться о нем. Для Клима это невероятное приключение детства, которое трудно повторить в городе, тем более в таком окружении…

Окунув блинчик в мед янтарного цвета, я вкусила сладость и, смотря на счастливые лица родителей Назара, сыночка и моего любимого мужчины, решила – да, надо жить по принципу – здесь и сейчас. Не заглядывать далеко вперед, есть время остановиться, выдохнуть. Побыть в гостях у таких радушных хозяев, пообщаться. Подумаю обо всем позже или может, Назар сам начнет разговор, о том, как нам быть дальше…

– У вас как, все хорошо? – осторожно спросила Елена Валерьевна, передавая мне вымытую тарелку, чтобы я вытерла и поставила посуду на полку.

– Не знаю, наверно хорошо.

– Трудно с ним? – она указала на Назара, который вместе с отцом и сыном достали удочки и крепили к ним поплавки, наставляя и передавая бесценный опыт подрастающему поколению.

– Очень, – нервно хохотнула я. – Но я не теряю надежду, что настанут времена, когда у нас все будет гладко. Одно то, что он оказался жив, для меня уже чудо, ведь я много лет думала, что отца Клима нет на этом свете.

– А мы хоть и знали, что он жив, но Клим все равно был словно… – она смахнула набежавшую слезу. – Сын не хотел общаться с нами, отгородился, выстроил стену, сквозь которую мы не могли пробиться. Не дай бог тебе как матери узнать, что я чувствовала. С каким камнем на сердце жила столько лет. Поэтому, то что ты для нас сделала… – она повернулась ко мне и обняла. – Спасибо, Юля, ты вернула его нам, – на мое плечо капнули слезинки. – Я буду молиться за вас, на коленях просить, чтобы все сложилось, и вы были счастливы. Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, дочка. Для меня ты как ангел, спустившийся с небес. Понимаю, почему сын полюбил тебя. Ты излучаешь свет, девочка моя.

От подобных слов невозможно не растрогаться. Я вытерла слезы и улыбнувшись, закрыла глаза.

– Спасибо вам, что так приняли нас. Впустили в свою жизнь. Я, правда, чувствую здесь себя как дома и ваша поддержка мне очень нужна, чтобы не сорваться в истерику, не сойти с ума, – прошептала я.

– Тогда раз здесь мы закончили, пойдем соберем яблок, и ты расскажешь, что тебя беспокоит. Посплетничаем немного.

– Хорошо.

Елена Валерьевна дала мне соломенную шляпу, с белой атласной ленточкой, обрамляющей тулию, и сама надела на голову похожий предмет гардероба. Мы подошли к зеркалу и я, последовав ее примеру, тоже примерила головной убор.

– Красавица, как тебе?

– Мне очень нравится.

– Я сама их сплела.

– Серьезно?

– Да, в деревне бывает скучновато, поэтому я овладела многими способами, как бороться с унынием. Дарю.

– Спасибо большое…

– Красуетесь? – Владимир Александрович подошел к супруге и обняв её со спины крепкими жилистыми руками, положил на плечо подбородок. – Куда собрались?

– Яблоки собирать.

– Дело хорошее. Что готовить будете?

– Пироги и компот.

– Одобряю. Только осторожнее, в саду могут быть пчелы.

– Мам, а вы куда? – Клим подбежал ко мне, и я подняла его на руки.

– Яблоки собирать. Пойдешь с нами?

– Нет, у нас есть дела повазнее. Мы на рыбалку собираемся!

– Одобряю, – повторила я в манере Владимира Александровича.

– Ну пошли, дочка…

Взяв ведро, мы направились в палисадник. Аромат спелых яблок донесся не сразу, в безветрии он притаился между отяжелевших от сочного груза шершавых ветвях, спрятался у корней в траве, среди упавших и кое-где начавших темнеть боками переспелых плодов. Но когда мы встали у подножия раскидистого ветвистого дерева, я смогла насладиться окутывающим сладковатым запахом.

Сорвав приглянувшеесе мне румяное яблочко, я вкусила сладкий плод и, повторяя за Еленой Валерьевной, начала собирать урожай в ведро.

– Расскажешь, что мучает тебя?

Я сжала губы. Как-то нехорошо жаловаться матери на её же сына, но мне очень хочется рассказать, что произошло в кабинете.

– Я призналась Филиппу, что люблю Назара, а ваш сын не подтвердил мои слова, – сказав это, я испытала облегчение. Мне нужен взгляд со стороны, неужели я правда поступила неправильно, думая только о себе. И в такой ситуации, в которую меня окунул Филипп, я должна еще думать о том, чтобы поступить по совести. Как по мне, достаточно того, что я вообще с ним заговорила после случившегося. – Он хочет поехать к Филиппу и только тогда поведать о нас.

Елена Валерьевна остановилась и опустила взгляд.

– Клима можно понять, с Филиппом их связывает многолетняя дружба. И поверь, сыну будет тяжело с ней распрощаться. Только… Как бы этот разговор не обернулся бедой.

– Думаете, они подерутся?

– Как бы они ни поубивали друг друга. Не знаю, насколько сильно Филипп любит тебя, но помня этого мальчика, могу предположить, что ты для него все.

– Сомневаюсь, – прошептала я.