Монах метнулся ему навстречу, парируя выпад. Казио почувствовал, что вражеский меч срезал волосы с его макушки. Но монах уже с маху насадился на его рапиру с такой силой, что рукоять ударила в солнечное сплетение, и Казио выпустил оружие из рук. Монах рухнул на землю, откатился в сторону, кровь била фонтаном из его тела, а глаза начали стекленеть.

– До тех пор, пока мне удается заставить вас атаковать, где и когда хочу сам, – сообщил ему Казио напоследок, – мне нет никакой необходимости видеть ваши удары.

Монах дернул головой, соглашаясь с его заявлением. Казио видел, что у него сломана спина.

– Поднимите свой клинок, – предложил ему монах.

– Нет, лучше я немного подожду, – ответил он.

– Вы не можете ждать, – сказал монах.

Казио проследил за его взглядом и понял, что у него действительно нет времени дожидаться, когда противник умрет. К нему мчались еще два монаха.

Он мрачно двинулся к лежавшему неподалеку мечу.

А в следующее мгновение у него возникло ощущение, будто ему под одежду забралась туча насекомых. У него сжалось горло, сердце замерло, остановилось и снова забилось быстрее. Он задохнулся и упал на одно колено, но усилием воли заставил себя подняться.

Впрочем, в этом не было необходимости. Монахи, собравшиеся на него напасть, недвижимо распластались на земле, их тела застыли в неестественных позах.

Он повернулся и увидел Энни в двух королевских ярдах у себя за спиной. Глаза, смотревшие куда-то в пространство, превратились в две зеленые льдинки. Тело под черно-охряным костюмом для верховой езды было напряжено, точно струна лютни, натянутая до предела.

Она перевела на него взгляд, и сердце снова замерло у него в груди.

Но уже в следующее мгновение черты ее лица смягчились, и она улыбнулась, а Казио с трудом сглотнул, чувствуя, как уходит боль в груди. Он собрался что-то сказать, но обнаружил, что она не смотрит на него, а внимательно изучает территорию монастыря.

– Ну вот, – тихо проговорила она. – Мы разобрались со всеми.

– Мы и раньше так думали, – заметил Казио, выпрямляясь. – Пока откуда-то не появились эти ребята.

– Ты прав, – пробормотала Энни. – Я по-прежнему вижу не все. Думаю, они появились только что – из леса.

– Возможно, будут и другие. Энни, тебе следует войти внутрь. Пусть твои друзья сефри прочешут лес.

Она наградила его улыбкой, которая неожиданно показалась ему снисходительной. Но, с другой стороны, она только что прикончила двух мужчин, не прикоснувшись к ним даже пальцем – и не в первый раз.

– Однако в тебе течет такая же кровь, как во всех людях, – напомнил ей Казио. – И тебя может убить стрела. Знаешь, я не умею ловить стрелы.

– Да, конечно, – сказала Энни. – Охраняй меня. Я буду тебя слушаться.

Монастырь Святого Энга стоял на невысоком холме, окруженном с трех сторон пшеничными полями и выпасами, на юге к нему примыкала темная полоса леса. На западе виднелась башня ратуши городка Пейл, пристроившегося к лесу с другой стороны. Это был совсем маленький городок, всего несколько домов с сараями вокруг приземистого квадратного строения с одной, довольно уродливой, башней, поднимавшейся над его юго-восточным углом.

Не успели они пройти и десяти шагов, как их догнали пятеро закутанных в плащи с капюшонами стражей сефри, которыми командовал капитан с янтарными глазами по имени Каут Версиал.

– Ваше величество, – сказал Каут и опустился на одно колено. – Позвольте принести вам мои извинения. Им удалось отогнать нас от вас.

– Ничего страшного, – ответила Энни. – Мой Казио сумел с ними справиться.

Мой Казио? Интересно, почему она так сказала?

– И тем не менее, – настаивал на своем сефри. – Мне не следовало оставлять вас всего с одним стражем. Но внутри монастыря сейчас совершенно безопасно.

– Прекрасно, – сказала Энни. – В таком случае мы отправимся прямо туда. Пожалуй, я бы поела.

– Да и пора бы уже, – проговорил сефри. – Я поищу чего-нибудь.

К следующему колоколу Казио уже сидел вместе с Энни в маленькой комнатке в западном крыле здания. Святой Абулло уже повел солнце вниз по небосклону, но в этот длинный летний день у него еще оставалось несколько колоколов.

– Мне их будет не хватать, – сказала Энни, потягивая вино.

– Чего не хватать?

– Этих вылазок.

– Вылазок? Ты имеешь в виду сражений с церковью?

– Да, – ответила она. – Просто сидеть на троне скучно, а детали военных операций… знаешь, генералам совсем не требуется мое мнение. А это кажется мне настоящим, Казио. Я вижу лица людей, которых мы спасаем.

Казио понюхал вино и поднял свой бокал.

– Az daVereo, – произнес он тост.

– Да, – согласилась с ним Энни. – За настоящее.

Они выпили.

– Вителлианское вино, – пробормотал Казио. – Из района Теро Ваилламо, если я не ошибаюсь.

– Какая разница? – склонив голову набок, спросила Энни. – Вино – это вино, не так ли?

На мгновение Казио онемел, не зная, как ей ответить. Он познакомился с Энни почти год назад, и все это время почти постоянно находился рядом с ней. У него сложилось на ее счет вполне определенное мнение, но он никогда не подозревал, что она может сделать заявление, которое при всей снисходительности можно было назвать только идиотским.

– Я… о, ты надо мной потешаешься, – наконец выговорил он.

– Ну, насколько мне известно, есть красное вино и белое, – продолжала она. – Но, по правде, кроме этого, я не вижу никаких различий.

Казио заморгал, затем поднял свой бокал:

– Ты не видишь разницы между этим вином и жабьей кровью, которую мы пили на постоялом дворе по дороге сюда? Ты действительно не видишь?

Энни пожала плечами, сделала большой глоток и задумалась.

– Не вижу, – заявила она. – Мне нравится это вино, но «жабья кровь» мне тоже понравилась.

– Это все равно что быть слепым или глухим, – проговорил Казио. – Я… чушь какая-то.

Она наставила на него указательный палец руки, в которой держала бокал.

– За такие слова некоторые королевы лишили бы тебя головы, – заявила она.

– Ну, знаешь, лучше я расстанусь с головой, если не сумею отличить «Дакруми да Пачио» от кошачьей мочи.

– Но ты ведь можешь, – сказала Энни, – или говоришь, что можешь, так что, пожалуй, тебе стоит быть поосторожнее.

– Мои извинения, – проговорил Казио. – Просто это вино… – Он сделал глоток и прикрыл глаза. – Закрой глаза и сделай еще один глоток.

Он услышал, как Энни вздохнула.

– Ему пять или шесть лет, – начал он. – Холмы Теро Ваилламо в лиловой дымке цветов душицы и лаванды; кусты можжевельника лениво покачивают ветвями на легком ветерке. Жарко, вот уже целый месяц не было дождя. Лозы увешаны тяжелыми гроздьями с маленькими пурпурными ягодами, такими спелыми, что некоторые уже начали лопаться. Их собирает вся семья – старики, юноши, девушки, мальчишки, они обращаются с каждой кистью, точно это маленькая драгоценность, рожденная на винограднике, где работали их деды и прадеды целых двести лет или даже больше. Они складывают виноград в большие чаны, а когда спускается вечерняя прохлада, устраивают пир, угощаясь жареной свининой, они открывают прошлогоднее вино и под музыку давят ягоды деревянными пестиками. Они дают ему забродить так, как делали их предки на протяжении многих веков. Они не спешат, и секрет их напитка не выходит за пределы семьи. Затем они прячут сок в подвал, где он бродит и дозревает, там не слишком холодно, но и не жарко. – Он сделал еще глоток. – Попробуй. Душица, лаванда, можжевельник. Дым костра, на котором они жарили поросенка для своего пира по случаю сбора урожая. Искусство, любовь…

Неожиданно он почувствовал на губах ее дыхание.

– Тише, – сказала Энни и поцеловала его.

Она пахла вином, абрикосами и свежими зелеными яблоками. Ее язык нашел его язык, и все его тело вспыхнуло от желания. Он с трудом поставил свой бокал и встал, положил руку ей на затылок и притянул к себе. Она рассмеялась и прижалась к нему сильнее.

Казио сделал вдох… и поднял голову.

– Подожди, – сказал он. – Что… что?

– Мне нужно было заставить тебя замолчать, – ответила она и снова потянулась к его губам. – Иначе ты бы говорил всю ночь. Ладно тебе, ты же этого хотел.

Он выпустил ее и сделал шаг назад.

– Ну да, конечно, – не стал спорить он. – Но я тебя не интересовал, а потом Остра… – Он замолчал.

– Значит, все, что ты говорил в Вителлио, когда мы познакомились, и по дороге домой, вранье?

– Нет, – сказал он. – Нет, но это было до того, как я узнал, кто ты такая, и до…

– До Остры, – договорила за него Энни, скрестив на груди руки. – До вас с Острой. – Она нахмурилась. – Ты ей не годишься.

– А тебе, значит, гожусь?

– Я другая, – заявила Энни. – А Остра… ты можешь причинить ей боль.

– А тебе нет?

– Раньше, наверное, мог бы. Теперь – нет.

– Знаешь, в мои намерения не входит причинять Остре боль, – сказал Казио.

– Не входит. Иначе ты бы сделал что-нибудь такое… например, поцеловал бы ее лучшую подругу.

– Это ты меня поцеловала!

– Это ты так говоришь, – ответила Энни.

– Так, подожди, – начал он, неожиданно почувствовав, что происходящее вышло из-под контроля.

Энни рассмеялась и взяла свой бокал.

– Молчи и выпей, – проговорила она. – Твоя добродетель в полной безопасности. Просто я хотела убедиться.

– В чем убедиться?

– Действительно ли ты любишь Остру. Верен ли ты ей. Можно ли тебе доверять.

– О! – выдохнул он, чувствуя, как у него закружилась голова. – Значит, все это было ради нее?

– Ну, уж не ради тебя, разумеется, – заметила Энни. – А теперь пей свое вино и не пытайся ничего объяснять.

Казио сделал, как ему велели, отчаянно пытаясь понять, что произошло мгновение назад. Он чувствовал бы себя намного увереннее, чем сейчас, в открытом море на лодке своего брата, хотя не только ничего не знал про море, но и всегда смущался, когда оказывался рядом с братом. Он искоса глянул на Энни, пытаясь определить выражение ее лица, хотя немного побаивался ее взгляда.

Когда он с ней познакомился, она была влюблена в молодого человека по имени Родерик, точнее, думала, что влюблена, как это обычно бывает с девушками в первый раз. Однако Казио казалось, что у него есть шанс завоевать привязанность Энни. Правда, она никогда не давала ему особой надежды, а когда он узнал, что ей суждено стать королевой одной из самых могущественных стран в мире, он решил сдаться. Кроме того, его чувства к Остре постоянно крепли, он был с ней счастлив и даже сейчас по ней скучал.

Тогда почему он так отчаянно хотел обнять Энни и поцеловать ее в ответ? И почему ему так трудно сейчас представить себе Остру?

От размышлений его отвлек тихий стук в дверь. Он поднял глаза и увидел, что это один из пажей сефри.

– Ваше величество, – сказал он. – Герцог Артвейр из Хаундварпена просит разрешения поговорить с вами.

– Разумеется. Проводи его.

Через мгновение появился герцог, внушительного вида мужчина со стального цвета глазами и коротко подстриженными волосами. Одна рука у него была деревянная.

– Ваше величество, – сказал он и поклонился.

– Кузен, как я рада тебя видеть. Чему обязана удовольствием?

Он смущенно улыбнулся:

– Я проезжал мимо.

– Странное совпадение. Это место довольно далеко от всех дорог.

– И в самом деле. Я проезжал мимо, потому что мне доложили, что вы находитесь здесь.

– Понятно. И ты приехал, чтобы меня забрать, не так ли?

– Вы теперь королева, – возразил Артвейр. – Я не могу вас «забрать». Но вы нужны в Эслене. Ваш народ хочет видеть вас на троне.

– Мне показалось, что мой народ рад видеть, как я освобождаю наши города от палачей.

– Согласен. Ваши… приключения… сделали вас очень популярной. Но пошли разговоры о том, что вы игнорируете приближающуюся войну.

– У меня есть ты, чтобы возглавить мою армию.