Эспер не имел ни малейшего представления, как оно называется. Кроме глаз, он не видел у зверя ни одного уязвимого места.

Чудовище взвыло, и Эспер успел заметить острые зубы. Неужели все седмари хищники? Ему еще не довелось встречать других.

– У тебя симпатичные детки, Сарнвудская Колдунья, – проворчал он.

И тут чудовище бросилось на него.

Первая стрела отскочила от бронированного черепа, вторая тоже. Третья угодила в глазницу – точнее, Эсперу так показалось, потому что в следующее мгновение она упала на землю, а глаз уцелел.

Чудовище оказалось быстрым, к тому же значительно крупнее, чем показалось Эсперу сначала. Оно снова взревело, да так громко, что заложило уши. У Эспера оставалось время для еще одной стрелы, но, выпустив ее, он сразу понял, что она улетела далеко в сторону. Чудовище побежало быстрее, готовясь к последнему прыжку, присело на задние лапы, вздыбив передние, отчего стало ужасно похоже на человека, и потянулось к Эсперу…

И тут под ним разверзлась земля, и чудовище завопило от удивления и ярости, упав на острые колья с высоты четырех королевских ярдов. Над головой Эспера что-то щелкнуло, освободило заостренное бревно, подвешенное над ямой. Он не видел, как оно ударило зверя, но услышал звук падения.

Эспер с облегчением выдохнул, но уже в следующее мгновение массивная лапа (на самом деле скорее рука с толстыми пальцами) ухватилась за край ямы. Эспер, опираясь на свой лук, метнулся назад к дереву. Тут появилась вторая лапа, а за ней – голова. Он увидел отдаленное сходство с уттином, с которым ему как-то раз пришлось сразиться, но, если это чудовище и умело разговаривать, оно предпочитало помалкивать. Оно напряглось и, не обращая внимания на кровь, текущую из ноздрей, начало выбираться наружу.

– Лешья! – рявкнул Эспер.

– Я здесь, – услышал он и почувствовал новый порыв ветра, когда второе бревно пронеслось мимо, направленное чуть выше ловушки.

Оно ударило прямо в рог зверя, вогнав его в череп, и он снова свалился в яму.

Эспер повернулся, услышав тихие шаги Лешьи. Из-под широкополой шляпы на него внимательно смотрели фиалковые глаза.

– С тобой все в порядке? – спросила она своим певучим голосом.

– Не хуже, чем утром, – ответил он. – Если не считать унижения, которое я испытал, превратившись в наживку.

Она пожала плечами:

– Тебе следовало подумать об этом, когда ты ломал ногу.

Она подошла к яме, и Эспер, прихрамывая, присоединился к ней, стараясь заглянуть внутрь.

Чудовище еще не понимало, что ему пришел конец. Его бока продолжали вздыматься, задние лапы подергивались. Но голова была расколота, точно яйцо, и Эспер решил, что оно недолго протянет.

– Ну и как, ради всех святых, мы его назовем? – проворчал он.

– Я помню истории про похожие существа, – ответила Лешья. – Мне кажется, их называли мертисвер.

– Это слово из языка скаслоев?

– Я не могу произнести его имя на языке скаслоев, – сказала она.

– Несмотря на то, что ты одна из них, – проговорил он.

– Я родилась в этом облике и с этим языком, – сказала она. – Я же говорила тебе, что никогда не слышала языка скаслоев.

– Угу, – не стал спорить Эспер. – Ты мне говорила. – Он снова посмотрел на умирающее чудовище и потер щетину на подбородке. – Ну, думаю, это мантикора, – задумчиво сказал он.

– Ничем не хуже любого другого имени, – заметила она. – Ладно, по-моему, нам пора отдохнуть.

– Я не устал, – заявил Эспер.

– Все равно здесь нам больше нечего делать. Пройдет несколько дней, прежде чем яд рассеется, даже если пойдет дождь.

– Угу, – проворчал Эспер.

– Давай, пошли.

Он повесил лук на спину и оглянулся по сторонам в поисках своего костыля, но в следующее мгновение увидел, что Лешья протягивает его ему. Он молча его взял, и они пошли назад между деревьями. Идти стало тяжелее, когда склон стал круче, и они двинулись в обход по неуклонно уходящей вверх дорожке. Наконец она привела их на уступ, с которого открывался прекрасный вид на луг и лес внизу. С другой стороны находилась глубокая пропасть, а за ней на фоне синего неба высились горы с белыми шапками. Горизонт на западе тоже украшали высокие пики гор. Уступ с одной стороны защищала пропасть, кроме того, отсюда был хороший обзор на многие лиги окрест, и они могли вовремя выследить приближающихся монстров; вот почему Лешья выбрала это место для убежища. Сначала это был шалаш из веток, но теперь он превратился в удобную маленькую хижину с крышей из березовой коры.

Эспер не помнил, как она ее строила; он находился в стране Черной Мэри, время от времени приходя в себя, а потом снова погружаясь в туманный мир боли и диковинных образов. Это продолжалось три месяца. Когда лихорадка наконец отступила, он чувствовал себя таким слабым, что даже если бы нога у него не была сломана, он не смог бы ходить. Лешья ухаживала за ним, строила ловушки, сражалась с чудовищами, появлявшимися все чаще.

Подъем лишил его остатков сил, и он сел на бревно, глядя на долину внизу.

– Пора уходить, – сказал он.

– Ты еще не готов к путешествию, – заявила Лешья и принялась ворошить палкой утренний костер в поисках тлеющих углей.

– Я готов, – возразил он.

– Я так не думаю.

– Ты подняла меня, когда рубцы еще не затянулись, – заметил Эспер. – Сейчас мне уже намного лучше.

– Ты задыхаешься после короткой прогулки, – сказала ему сефри. – Так и раньше было?

– Мне еще никогда не приходилось пролежать четыре месяца, – ответил Эспер. – Но я не могу больше терять время.

– Ты так сильно ее любишь? – едва заметно улыбнувшись, спросила Лешья.

– Тебя это не касается, – возмутился он.

– Если мы сейчас уйдем, мы оба можем погибнуть. Значит, это меня касается.

– Да, я хочу найти Винну и Эхока. Но дело не только в них. У меня есть обязанности.

– Перед кем? Перед девочкой королевой Энни? Я не имею ни малейшего понятия, жива ли она. И кто сейчас сидит на троне Кротении. Эспер, Терновый король мертв. Больше никто не может контролировать седмари. Их с каждым днем становится все больше.

– Да. И то, что мы сидим здесь и убиваем их по одному, не поможет.

– А что, по-твоему, поможет?

– Не знаю. Я думал, что смогу вернуться туда, где он спит, и что-нибудь узнать.

– В Заячьи горы? Отсюда орлу лететь двадцать лиг, а мы с тобой не орлы. – Она прищурилась. – У тебя есть какая-то особая причина туда идти?

– Нет.

– Нет? – Она вздохнула. – Я знаю тебя, Эспер Белый. Просто ты хочешь умереть, сражаясь за Королевский лес. А этот недостаточно для тебя хорош.

– Он не…

Эспер замолчал. «Не мой», – безмолвно договорил он, представив себе громадные железные дубы своей юности, гниющие и превращающиеся в вонючую слизь, резвые ручьи, затопленные смертью, долины, заросшие сорняками, задушенные черными колючками. Хочет ли он на самом деле все это увидеть?

– Ты меня искала, – сказал он, – много месяцев назад. Ты сказала, что тобой движет долг, о котором забыли другие сефри. Что это за долг?

Она нашла несколько углей и принялась их раздувать, добавила к ним несколько веток из кучи, сложенной рядом с костром, и в воздух поднялся аромат ореха и можжевельника.

– Я не знаю, – проговорила она. – Не знаю, могу ли сказать тебе об этом.

– Я уже знаю, кто на самом деле ты и твои соплеменники. Разве после этого есть еще какой-нибудь секрет, который стоит хранить?

– Я сказала тебе, что не уверена. Я пытаюсь принять решение.

– Ладно, хорошо. Отыщи меня, когда решишь.

– Ты даже не знаешь, где мы находимся, – сказала Лешья.

– Ну, думаю, если я буду идти на юг, рано или поздно я выйду к какому-нибудь месту, которое знаю, – ответил он.

– Нам повезло, что я вспомнила про это место, – сказала она. – Иначе нас бы давно поймали.

– Кто? Фенд?

– И его люди.

– Твои люди.

Она молча кивнула.

– Ну я уверен, что они уже перестали нас искать, – проговорил он.

– Сомневаюсь, – возразила она. – Ты был с Терновым королем, когда он умер. Он мог что-то тебе сказать.

– В каком смысле? Насколько мне известно, он не умел говорить.

– Но это не значит, что он тебе ничего не сказал.

Эспер вспомнил потрясший его водоворот образов, возникших, когда Терновый король умер.

– Угу, – проговорил он. – Но если он и сказал мне что-то, мне это неизвестно.

– Пока неизвестно.

– Проклятие, – проворчал он.

– Эспер, сейчас ты, возможно, самый важный человек в мире. Может быть, только ты в состоянии остановить то, что происходит, – спасти Королевский лес, если это единственное, что имеет для тебя значение.

– Именно по этой причине мы здесь остаемся? Ты рассчитываешь, что меня посетит какое-нибудь священное озарение?

– Мне больше не на что надеяться. Именно по этой причине я старалась уберечь тебя от опасностей.

Он взглянул на нее.

– Это тебе удалось, – сказал он. – И я благодарен. Но тебе нет нужды оставаться со мной. Я уже достаточно силен.

– Ты сам знаешь, что это не так.

– А ты сама знаешь, что я не стану сильнее, сидя здесь, – возразил он. – Если ты считаешь, что я такая важная персона, думаю, ты можешь пойти со мной. Но я ухожу.

Она развела огонь.

– На ужин у нас кролик, – сказала она.

– Лешья.

– Еще четыре дня, – вздохнув, проговорила она.

– Почему?

– Ты будешь на четыре дня сильнее, а луна станет темной. Думаю, нам это пригодится.

Эспер кивнул и посмотрел на восток, а затем показал на почти невидимый крутой склон, который скрывался за уступом.

– Это перевал, по которому мы пришли? – спросил он.

Она кивнула.

– Так я и думал.

– Это единственный путь сюда и отсюда, если ты не птица или не горный олень.

Он кивнул и прищурился.

– Возможно, у нас не будет четырех дней, – заметил он.

– Илшвик, – прорычала Лешья.

Эспер не понял, что она сказала, но догадался, что имела в виду.

Глава 4
Задача и условия

Меч, мелькавший перед Казио, двигался так стремительно, что за ним было почти невозможно уследить, и он неожиданно понял, что означает мерзкая ухмылка на лице монаха. Казио отреагировал благодаря долгим годам тренировок, выставив вперед свое более легкое и длинное оружие, чтобы отвести удар и пронзить запястье своего врага. Однако этого не случилось, потому что – невероятно – монах успел отбить его атаку. Он сделал шаг назад и на мгновение взглянул на Казио, пытаясь оценить его возможности.

– Интересно, – заявил он. – Мне еще не доводилось встречать такого фехтовальщика. Вы из Сафнии?

– В Сафнии живут мясники, – задыхаясь, ответил Казио, пытаясь одновременно следить за своим противником и наблюдать за тем, что происходит вокруг. Со всех сторон грохотал гром сражения. – Самые лучшие фехтовальщики рождаются в Вителлио.

– Понятно. – Его противник снова ухмыльнулся. – Вителлио Колыбель церкви.

У него были серые глаза, смуглая кожа и акцент, который Казио не мог распознать.

– Скажите мне, – продолжал монах, – почему вы следуете за еретичкой королевой, вы, человек, родившийся в месте, где на свет появилась наша вера?

– Мне нравится цвет ее волос, – ответил Казио, – а еще люди, с которыми она общается.

– Когда я сделаю следующее движение, – предупредил его монах, – вы даже не увидите смертоносного удара, последнего в вашей жизни. Сложите оружие, и с вами будут хорошо обращаться.

– А со мной и так хорошо обращаются, – заявил Казио.

– Вы понимаете, что я имею в виду.

Казио вздохнул и опустил оружие.

– Вот видите, – сказал его противник. – Я знал, что вы разумный человек.

Казио кивнул и сделал глубокий выпад, с силой оттолкнувшись опорной ногой и далеко вынося свободную.