– Ну, сокровищницы обычно хорошо спрятаны, или их хорошо охраняют, или и то и другое, – заметила она. – А аттивары тоже пришли сюда не слишком давно.

– Верно, – не стал спорить он.

Они добрались до следующей площадки и череды галерей, которые, возможно, когда-то были бальными или банкетными залами, такими большими и величественными они выглядели.

Стивен прислушался, но его когда-то сверхъестественный слух пострадал во время взрыва несколько месяцев назад. Он по-прежнему слышал лучше обычных людей, но сейчас не уловил ничего необычного. И, проведя рукой по стенам, не сумел нигде обнаружить ни одного теплого пятна.

– Ну, отсюда он мог выбрать с десяток разных путей, – проговорил он. – Может, мне стоит предупредить стражу.

– Именно для этих целей она и существует, – заметила Землэ.

– Пойду отыщу их, – кивнув, сказал он. – Они внизу, в одном пролете лестницы. Возможно, они даже его видели. А ты возвращайся наверх.

Она улыбнулась:

– Хорошо. Я собираюсь снова раздеться. Ты ко мне присоединишься?

Стивен заколебался, и она закатила глаза:

– Мы найдем Алк, Стивен. Ты же сам сказал, что прошло меньше месяца. Ты всю прошлую ночь провел за книгами. Еще одна такая ночь, и я начну сомневаться в собственной привлекательности.

– Просто… это очень срочно. Ревестури рассчитывают, что я обнаружу здесь знание, которое поможет спасти мир. Это накладывает на меня определенную ответственность. А теперь еще… кто-то сюда заявился.

Она улыбнулась и слегка приспустила рубашку.

– Жизнь коротка, – сказала она. – Ты его найдешь. Такова твоя судьба. Пойдем в постель.

Стивен почувствовал, что его щеки заливает краска.

– Я скоро поднимусь, – сказал он.

Леоф

Леовигилд Акензал откинулся на ложе из теплого клевера и закрыл глаза. Он глубоко вдохнул наполненный ароматом цветов воздух и расслабился в лучах теплого солнца. Его мысли начали путаться, когда сны, прячущиеся в зеленой траве, крадучись на цыпочках, пробрались в его разум.

Зазвучала нежная мелодия аккордеона, которая сплелась с песнями птиц и жужжанием пчел.

– Это что за мелодия? – тихонько спросил знакомый голос, испугав его.

– Она импровизирует, – пробормотал он.

– Звучит немного грустно.

– Да, – согласился он. – Все, что она теперь играет, наполнено печалью.

Теплые, мягкие пальцы сплелись с его собственными, израненными и загрубевшими. Он открыл глаза и повернул голову, чтобы видеть рыже-золотые волосы и темные глаза Ареаны.

– Я не слышал, как ты подошла, – сказал он ей.

– Босые ноги неслышно ступают по клеверу, верно?

– Особенно такие легкие, как твои, – ответил он.

– О, тише. Тебе больше не нужно меня завоевывать.

– Как раз наоборот, – сказал он. – Я бы с радостью завоевывал тебя каждый день.

– Как замечательно, – заявила она. – Слова хорошего мужа. Посмотрим, будешь ли ты чувствовать через десять лет то же самое, что чувствуешь сейчас, когда прошло десять дней.

– Я больше всего на свете хотел бы это узнать. А потом через двадцать, тридцать…

Она прикрыла рукой его рот:

– Тише, говорю тебе.

Она оглядела поляну.

– Я думаю назвать это место твоим солнечным полем. Ты теперь стараешься все время греться в его лучах.

«А ты разве нет?» – хотел спросить он. Она провела в подземелье несколько месяцев, так же, как и он. И, как и он, слышала… «Нет», – он не станет это вспоминать.

– Извини, – проговорила она. – Я не хотела тебе напоминать. Просто… а что ты будешь делать, когда наступит зима?

Он пожал плечами:

– До нее еще далеко, и я не могу помешать ей прийти. Посмотрим.

Она улыбнулась, но ее улыбка причинила ему боль.

– Может, я напишу веселую, яркую музыку.

– Извини, что не дала тебе поспать, – сказала она.

«Да, не дала, – подумал он с горечью. – И к чему все эти разговоры о зиме?»

– А с другой стороны, мне кажется, что ты только и делаешь, что спишь, – проговорила она.

Он сел, чувствуя, как его охватывает раздражение.

– Как ты…

И тут его укусила оса. Боль была совсем простой, самой обычной, и он с воплем вскочил на ноги, размахивая руками в воздухе, где роились насекомые.

Он все понял. Боль от укуса разбудила его чувства.

– Мери, – крикнул он и направился к девочке, сидевшей со своим аккордеоном. – Мери, прекрати.

Но она продолжала играть, пока Леоф не потянулся к ней и не остановил ее руки. Они были холодными.

– Мери, это причиняет нам боль.

Она не подняла головы, продолжая разглядывать клавиши.

– А мне не больно, – сказала она.

– Я знаю, – ласково проговорил он.

Тогда она подняла голову, и в груди у него все сжалось.

Мери была хрупкой девочкой и выглядела младше своих восьми лет. Издалека могло показаться, что ей лет пять или шесть.

Но он стоял совсем близко. Когда она посмотрела на него, он заглянул в ее глаза. Они оставались голубыми, но каким-то непостижимым образом казалось, будто в них поселилась тень, иногда возникало ощущение, будто она где-то далеко, а порой их наполняла такая боль, какой не должен знать ребенок ее возраста. Глядя на Мери вблизи, можно было подумать, что ей сто лет.

– Извини, – сказала она.

– Что ты пыталась тут сделать?

– Не знаю, – пожав плечами, ответила она.

Он опустился на колени и погладил ее по волосам.

– Роберт больше не найдет нас.

– Он забрал ее с собой, – едва слышно сказала Мери. – Он обманул тебя, заставил написать ее, а потом забрал.

– Все хорошо, – попытался успокоить ее Леоф.

– Ничего не хорошо, – возразила Мери. – Не хорошо. Я слышу твою музыку, когда он играет ее.

– Что? – У Леофа зашевелились волосы на голове.

– Он плохо играет, – прошептала она. – Но он нашел того, кто будет играть за него. Я слышу.

Леоф посмотрел на Ареану. Она молчала, но по ее щекам катились слезы.

– Я думала, ты все исправишь, – сказала Мери. – А теперь вижу, что ты не можешь.

– Мери…

– Все хорошо, – перебила его она. – Я понимаю. – Она сняла с колен аккордеон, взяла его за ремешок и встала. – Я пойду поиграю где-нибудь еще, – проговорила она.

– Мери, пожалуйста, не уходи, – попросила ее Ареана. Но девочка повернулась и медленно побрела прочь.

Леоф посмотрел ей вслед и вздохнул.

– Она ждет, что я что-нибудь сделаю, – сказал он.

– Она слишком многого хочет, – заметила Ареана.

– Мы все там были, но играла она, – покачав головой, проговорил он. – Я ее использовал…

– Чтобы спасти нам жизнь, – мягко напомнила ему жена.

– Я не уверен, что мне удалось спасти ее жизнь, – возразил он. – Я думал, ей станет лучше, но она от нас ускользает. И с каждым днем все больше.

– Да, – кивнув, сказала Ареана.

– Мне нужно пойти за ней.

– Она хочет побыть одна, – проговорила Ареана. – Мне кажется, тебе не нужно ей мешать. Она и раньше любила одиночество.

– Да.

– Оставайся здесь. Отдохни. Мне нужно сходить на рынок кое-что купить на обед. Может, удастся найти что-нибудь, чтобы порадовать Мери. Ленточку или конфету.

«Ленты и сласти не помогут», – подумал Леоф, но улыбнулся и поцеловал жену.

– Я очень везучий человек, – сказал он.

– Нам всем повезло, – поправила его Ареана. – Даже Мери. Мы есть друг у друга.

– А вот на этот счет у меня нет уверенности, – заявил Леоф.

– В каком смысле? – нахмурившись, поинтересовалась Ареана.

– Вчера я получил письмо от лорда Эдвина Грехэма. Мать Мери была его сестрой.

– Они хотят ее забрать? Но ведь герцог сделал нас ее опекунами.

– Я не знаю, чего он хочет, – ответил Леоф. – Он отправил сюда жену, чтобы она нам сказала. Она скоро будет здесь.

Леди Терис Грехэм оказалась очень высокой, выше Леофа. У нее были пронизывающие зеленые глаза и целая россыпь рыжих веснушек, с которыми странно контрастировали темные, почти черные волосы. Лицо волевое, вытянутое, как и тело. Она приехала в темно-зеленом с черной отделкой дорожном платье, явно стоившем немалых денег. Ее сопровождали две служанки и два стража, что тоже говорило о богатстве. Она оказалась моложе, чем он ожидал. Ареана усадила ее в их маленькой гостиной, которой до этого дня никогда не пользовались. Затем отправилась готовить чай, оставив леди с Леофом, и та окинула его внимательным взглядом.

– Вы тот самый человек, написавший симфонию? – спросила она наконец. – Ту, что стала причиной беспорядков в Гластире?

– Да, – подтвердил Леоф. – Боюсь, что так.

– И другое произведение, которое так нравится народу? – То, как она произнесла слово «народ», означало, что она включает в эту категорию далеко не всех, и уж конечно, ни в коем случае не себя.

– Да, миледи.

– Да, – сухо повторила она.

Пришла Ареана и принесла чай, и они некоторое время пили его в неловком молчании.

– Насколько хорошо вы знали мою золовку? – неожиданно спросила леди Грехэм.

Леоф почувствовал, как напряглась Ареана, а сам он покраснел.

К его несказанному удивлению, леди Грехэм рассмеялась.

– О, святые! Да, Амбрия в некоторых отношениях была невероятно великодушна, – заявила она.

Леоф кивнул, не зная, как отреагировать на ее слова, и вспомнив ту ночь и тепло кожи Амбрии…

А всего через несколько дней ее жалобный, мертвый взгляд.

– Впрочем, дело не в ней, – сказала леди Грехэм и пожала плечами: – Проблема в том, что теперь делать с Мери.

– Я думаю, она должна остаться с нами, – сказал Леоф.

– Лично я склонна с вами согласиться, – сказала леди. – Мне совсем не нужно, чтобы девчонка путалась у меня под ногами. С меня хватает и ее братца, впрочем, скоро мы его женим. С другой стороны, она внебрачная дочь Уильяма и член нашей семьи, а у моего мужа имеются собственные представления о семейных обязанностях.

– Она здесь в полной безопасности, – проговорила Ареана. – И продолжает оставаться наследницей.

– Да, – ответил Леоф.

– Вероятно, это возможно. Но разве герцог Артвейр не вызывался быть ее опекуном?

– Это так, – сказал Леоф.

– Не сомневаюсь, что у Артвейра имелись для этого собственные причины. А также он совсем не просто так подарил вам этот чудесный дом, который находится в одном из его самых прекрасных поместий.

– Герцог и мой муж друзья, – сказала Ареана. – Дом – его свадебный подарок.

– Не сомневаюсь. – Леди Грехэм вздохнула. – Кроме того, он хочет держать девочку как можно ближе к себе. – Она резко вскинула голову: – Кстати, а что с ней? До меня доходили весьма странные истории. Что-то насчет музыки, которая убивает.

Леоф поджал губы, История каким-то непостижимым образом стала известна, но он не знал, должен ли подтвердить ее.

– Говорят, что принц Роберт заставил вас написать мелодию, которая убивает всякого, кто ее слышит, и что Мери ее сыграла, но не умерла, – пояснила она.

Когда он никак не отреагировал на ее слова, она вздохнула и взмахом руки подозвала служанку, которая протянула Леофу сложенный листок с восковой печатью.

Он взял документ и обнаружил, что печать принадлежит Aртвейру. Он сломал ее и прочитал следующее:

Дорогой друг, ты можешь совершенно спокойно рассказать леди Торис Грехэм все, что касается Мери. Она имеет право знать правду, и я не сомневаюсь, что она не навредит девочке.

– А.

Леоф в замешательстве поднял голову.

– Извините, миледи, – сказал он.

– Ваша сдержанность делает вам честь. Но я прошу вас, продолжайте.

– Все так, как вы сказали, если не считать того, что Роберт не заказывал мне эту музыку. Он хотел, точнее, говорил, что хочет получить еще одно волшебное произведение, которое перечеркнет мою первую работу и снова сделает его популярным в народе. Думаю, он с самого начала знал, что я попытаюсь его убить.