– Давайте решать проблемы по мере их поступления, – остановил ее Силадан. – В любом случае надо соблюдать осторожность. Тем более что и аномалии ведь, или, как ты их называешь, оказии, там наверняка тоже могут встретиться.

– Ясен пень, могут, – сказал Васюта. – И не только они. Там еще и «черные металлурги»^[19] могут встретиться.

– Значит, так… – огляделась осица. – Длинных прутьев нам здесь не нарезать, так что будем бросать камешки. Я пойду первой, поскольку лучше Васюты местность знаю, он пускай замыкает, держа «Никель» на изготовку и назад оглядываясь. Ты, Силадан, автомат тоже на грудь перекинь, но, пока идем, кидай направо-налево камни, как и по дороге сюда.

– А водомет нам теперь не нужен, так что можешь его выбросить, – сказал сочинитель.

– Оружием разбрасываться не привыкла, – нахмурилась осица, – пусть даже таким. Тем более его ведь вам Околот одолжил, вот ему и вернем. А там уж пусть сам думает, что с ним делать. К тому же у меня теперь рюкзак легкий, я и из второй канистры воду вылью, так что водомет мне спину не переломит.

* * *

В таком порядке и пошли: бросающая перед собой камни Олюшка с переброшенной на грудь «Печенгой» и висящим за спиной водометом; за ней – Силадан с «Никелем» на груди, кидающий камешки по сторонам; в конце процессии Васюта, сжимающий рукоять автомата и вертящий туда-сюда головой. Шли молча, стараясь ступать как можно более бесшумно, чтобы не привлечь внимания трубников и уж тем более пресловутых «черных металлургов».

По счастью, до причальной трубы добрались без происшествий, но возле нее все же увидели трубника. С «Печенгой» в руках он расхаживал туда-сюда возле клети подъемника, внимательно глядя по сторонам.

Спрятавшись за стеной какого-то полуразрушенного здания, сталкеры вполголоса стали совещаться. Первым делом спросили у Олюшки, где именно находится вход в «туннель».

– Саженях в сорока от трубы, – сказала осица. – Там кирпичная пристройка к стене цеха, вот в ней и есть как раз. И по-другому, чтобы трубник нас не увидел, туда пройти не получится. Даже если вокруг обойдем, дверь в пристройку все равно с этой стороны.

– И в гараж втихаря не пробраться, – вздохнул сочинитель. – Тот вообще рядом с трубой.

– Давайте, может, я подойду к этому трубнику, отвлеку его, – приподняв кепку, почесал лысину Силадан. – Скажу, что заблудился, спрошу, как пройти…

– …в библиотеку?.. – хмыкнул Васюта.

– Не до шуток сейчас. Я спрошу, как пройти к выходу с фабрики. Меня, в смысле Околота, здесь же, как вы говорили, почти все знают, так что подозрений я не вызову.

– Не годится, – помотала головой Олюшка. – Как раз потому, что хорошо знают Околота. Спросит тебя о чем-нибудь, думая, что ты – это он, а ты что-нибудь несуразное ляпнешь, вот сразу твоя легенда и рассыплется. И будешь потом объяснять, почему у тебя с Околотом одно лицо, а это всем нашим планам крышка. После этого останется только одно… Сам знаешь что. А ты сможешь?..

– Ты предлагаешь мне его убить? – насупился старый полковник. – Ну, знаешь ли…

– Это ты предлагаешь, а не я. Потому что иного выхода после твоего предложения не будет.

– Предложи тогда сама.

– И предложу. К трубнику пойду я. Тем более я его вроде бы знаю. То ли Шнур, то ли Шуруп – что-то на «ш» точно. В общем, я его видела раньше, так что и он меня видел.

– Да уж тебя-то в Мончетундровске все должны знать, – уважительно заметил Васюта. – «ОСА» – серьезная группировка. Вот только…

– Никаких «толек»! – отрезала осица и повторила: – К трубнику пойду я. Как раз еще и потому, что «ОСА» серьезная группировка, ты правильно сказал. Вряд ли этот Шурик захочет со мной ссориться. А если что спросит – я найду, что ответить. На рожон лезть не стану, можете не волноваться. Покалякаем о том о сем, да и все. Заодно, может, и полезные новости узнаю. А вы, пока мы трепаться будем, по-тихому и по-быстрому к «туннелю» проберетесь, я потом туда же приду.

Васюта вдруг нервно хохотнул.

– Что смешного я сказала? – строго посмотрела на него подруга.

– Да я опять стишок свой вспомнил… – потупился сочинитель. И, не спрашивая на сей раз ничьего согласия, прочитал:

Мама вернулась домой поздно ночью, Папа об этом расстроился очень. Также расстроился мамин начальник, Папин кулак поймав носом случайно.

– А у меня начальников нет, – сказала Олюшка, перебросив за спину «Печенгу», – и папы тоже. Так что я пошла.

– Погоди… – схватил ее за рукав Васюта. – Давно хотел тебя спросить… Вот когда мы с тобой впервые встретились, у тебя «Никель» был. Да и когда ты в наш вездеход забралась, тоже была с «Никелем». А потом вдруг на «Печенгу» перешла, да так с ней и не расстаешься. Почему?

– Хочешь сказать, что я легкомысленная и быстро свои предпочтения меняю? – нахмурилась осица.

– Да… ясен пень, нет!.. – чуть было не выкрикнул сочинитель, но быстро опомнился, выдал это громким шепотом. – Просто мне и правда интересно, я-то в оружии не силен, мне лишь бы стреляло, и желательно вперед, а не в меня.

– Ну а мне чтобы не только стреляло, но и было сподручным. Да, раньше я любила «Никель» – он короче и легче «Печенги», с ним удобнее по городским развалинам и подвалам лазить. Анюта вон вообще «Умбу»^[20] предпочитает. А «Печенгу» я полюбила после того как Подуха – земля ему пухом! – меня ее прикладом по репе приложил. Вот я ее и зауважала: даже если патроны кончатся, можно и не стреляя противника вырубить. К тому же мы в последнее время по развалинам и не ползали. Ну а придется в подвалах сражаться – я и к «Никелю» вернусь, что мне мешает? Мы же теперь не в лесу, под любой случай оружие найдется.

– Может, сейчас мой «Никель» и возьмешь? – предложил Васюта.

– Не, сейчас-то мне как раз «Печенга» может в виде дубинки пригодиться, если трубник завозбухает, – зачем стрельбой внимание привлекать?

– Ну, если в этом смысле… – закивал сочинитель, но начавший злиться Силадан пихнул его локтем в бок:

– Хватит ее отвлекать, чего время тянешь? Выберемся отсюда – тогда и будете стволами мериться!

Вообще-то старый полковник попал в точку, Васюта подспудно как раз и тянул время, беспокоясь за любимую. Но, конечно же, понимал, что этим ей не поможет. Поэтому, вздохнув, сказал:

– Ладно, иди, мы пока будем его на мушке держать.

– Не вздумайте! – отрезала та. – Палец дрогнет, выстрелите, и если убьете еще и этого трубника, нам уже не оправдаться, никакой зановский синематограф не спасет. Ваша задача сейчас – незаметно до «туннеля» добежать, пока я его отвлекаю.

И осица, выйдя из-за укрытия, направилась к причальной трубе спокойным размеренным шагом.

– Бесстрашная все-таки девка, – одобрительно пробубнил Силадан.

– Не девка, а девушка, – поправил его Васюта.

* * *

Сочинитель с бывшим полковником, затаив дыхание, наблюдали сквозь проломы в стене за происходящим. Вот трубник услышал шаги осицы, резко повернулся в ее сторону, вскинул винтовку, донесся его возглас: «Стоять!»

Олюшка встала, помахала поднятыми руками, показывая, что в них ничего нет, что-то сказала трубнику. Дальнейший их разговор Силадан с Васютой разобрать не могли, было все-таки далековато. Зато они увидели, что трубник опустил ствол, а осица, в свою очередь, руки. Затем она подошла к трубнику ближе и стала что-то рассказывать. Через пару минут, продолжая говорить, она стала показывать в противоположную от сталкеров сторону, и трубник, повернувшись туда, стал пристально всматриваться в даль.

– Пора!.. – шепнул старый полковник и, шагнув из-за стены, мотнул головой сочинителю: – Идем!

Ошибиться, куда бежать, было трудно – кирпичная пристройка имелась поблизости только у одного здания. Но вот добраться до нее можно было лишь по открытому месту, так что если бы трубник обернулся, сразу бы их увидел. Но тот не обернулся, Олюшка заболтала его качественно, продолжая при этом настойчиво куда-то показывать пальцем.

В пристройке была небольшая железная дверь – ржавая, но, к счастью, открывшаяся легко и без скрипа – очевидно, пользующиеся этим «туннелем» осицы предусмотрительно смазали петли. Силадан с Васютой проскользнули в темный проем, закрыли за собой дверь и замерли, стараясь не зацепить что-нибудь в темноте и не наделать шума.

– У тебя вроде фонарик был, – шепнул Васюта.

– Фонарик есть, – сказал Силадан, – только зачем зря батарейку сажать, нам все равно Олюшку ждать, без нее ведь не пойдем дальше.

– Ясен пень, не пойдем. Просто… неуютно как-то впотьмах.

– Темноты, что ли, боишься?

– Не самой темноты, а того, что в ней может скрываться.

– Ты на этих, «черных металлургов» ваших, намекаешь? – хмыкнул отставной полковник.

– Они теперь наши общие, – буркнул в ответ сочинитель. – И они реально существуют, я их собственными глазами видел. Причем не только я один – Лом с Капоном и Зан их тоже видели, можешь потом у них спросить. А трубник Мамонт вообще с ними близко познакомился^[21], так что он уже никому ничего не расскажет.

– Да верю я, верю, – сказал Силадан. – Только ведь фонариком, если что, их все равно не спугнешь, да и услышим, если зашебуршатся.

Олюшку долго ждать не пришлось, ненадолго мигнул дневным светом дверной проем, и снова стало темно.

– Это ты? – повернул туда голову Васюта.

– Я, – негромко ответила Олюшка.

– Мне посветить? – спросил Силадан. – У меня фонарик.

– Пока не надо, – прошептала осица. – Надо подождать, убедиться, что Штырь за мной не пошел, не хотелось бы попусту «туннель» выдавать.

– Штырь – это тот самый трубник? – уточнил Васюта.

– Ну да. Я ведь говорила, что как-то на «Ш» его прозвище. Он, правда, в другую сторону пошел проверять, кто там бродит, но мало ли – вдруг и за мной решил присмотреть. Так что минут пять хотя бы подождем для верности.

– А кто там бродит? – насторожился сочинитель.

– Надеюсь, что никто. Но я Штырю сказала, что слышала в той стороне подозрительные звуки.

– Ну а он тебе что-нибудь интересное рассказал? – поинтересовался бывший полковник. – Свое-то здесь появление ты как ему объяснила?

– А чего я ему должна объяснять? Все и так знают, как «ОСА» умеет объясняться. Тем более я ведь на охраняемый им объект не покушалась. А расспрашивать я его тоже ни о чем не стала, не рассказывать же, что меня в городе не было. Да и что тут могло случиться за такое время? Дирижабль больше не летает, а пешком сюда никто не придет.

– Мы же пришли, – сказал Васюта.

– Исключения только подтверждают правила, – усмехнулась осица. – Я это в одной умной книжке вычитала.

Глава 5

Выждав даже чуть больше пяти минут, Олюшка сказала Силадану:

– Давай свети. Я, конечно, и вслепую дорогу найду, но вас не за ручки же вести.

Бывший полковник щелкнул кнопкой фонарика. Желтый конус высветил пару десятков ржавых шкафчиков, большей частью распахнутых, а то и вовсе без дверок; ряды погнутых и разломанных стеллажей; какие-то ящики, среди которых тоже не было ни одного целого; а главное – кучи всевозможного хлама и мусора, к одной из которых и направилась осица.

Подойдя к ней, она сказала:

– Сначала я шагаю. Вы следом, только не оба вместе, по очереди. Кто шагнет первым, на той стороне пусть сразу вправо подвинется, чтобы второй в него не уперся. И вперед там не вздумайте идти, а то сразу в «светильник» угодите. Все понятно?

– Н-нет… – замялся Васюта. – Куда именно надо шагать?

– Вот сюда, – ткнула Олюшка пальцем на большую мусорную кучу перед собой. – Зачетная маскировка, так ведь? Никому и в голову не придет в мусор нырять.

– Ага! – обрадовался сочинитель. И продекламировал:

Папа нырнул в озерцо на природе, Только вот были в нем сточные воды. Дома наш папа истратил все мыло, Но все равно маму долго тошнило.