Но Арти не столько преступала закон, сколько ловко с ним обращалась. Иного оружия, кроме непокорности, у нее не было – впрочем, разве это не то же самое?

Джин поднял зонт и протянул Арти пальто.

– Пора нанести владельцу помещения визит? – спросила она.

Он кивнул.

– Надо бы задать ему пару вопросиков.

За Арти с Джином захлопнулись двери «Дрейфа», отрезав их от царившего внутри гвалта, и Арти подняла воротник пальто.

Джин натянул любимые перчатки с открытой тыльной частью и печально вздохнул, когда они прошли мимо заброшенного склада в конце улицы, где прежде ютился их поддельщик; теперь это двухэтажное здание кренилось в сторону моря, словно водоросли, что тянутся к солнцу.

На другой стороне улицы в свете газовых фонарей гулящие женщины поджидали клиентов – от их сигар тянулся дымок, а юбки без кринолинов казались хилыми, как большинство обитателей этой части Белого Рева. Мальчишки в низко надвинутых кепках сновали в толпе полуночников, выуживая из чужих карманов дувины. Арти заметила, что среди гуляк затесались четверо завсегдатаев дома крови.

Благодаря «Дрейфу» им не приходилось охотиться на улицах с риском, что жертвы не очнутся или, что хуже, очнутся от дурмана, дарованного укусом вампира, и обратятся к Рогатой Страже с жалобой на кровопитие против их воли. В «Дрейфе» же вампиры платили людям за услуги.

Сделки, как Арти уже знала, всегда упрощали жизнь. Никто ничего не делал за просто так – и Арти в том числе.

Неважно, что требовалось: пригрозить раскрытием тайной связи, если незаконная поставка не пройдет таможню, или напомнить чиновнику о его внебрачном ребенке, чтобы получить предупреждение о грядущем рейде. Карманы Арти изобиловали – деньгами, секретами, людьми, – к большому горю всех, кто представлял собой роскошную половину Белого Рева.

– Как там новенькая? – спросила Арти. Матерчатый плакат, что сообщал об открытии очередной лавки, трепало на ветру.

– Схватывает на лету, – ответил Джин. – Думаю, она хорошо справится.

– «Хорошенькая» не значит «хорошо справится». Будь бдителен.

– Знаешь, тебе стоит как-нибудь выбраться и познакомиться с кем-нибудь, – в конце концов не выдержал Джин. Лет десять назад ему бы и в голову не пришло такое брякнуть. Заносчивый отпрыск из высшего общества опозорился бы, вздумай он без сопровождающих пройтись по улице рядом с девятилетней Арти – просто потому, что она была девчонкой. Но в этой части Белого Рева мир жил по другим правилам. – Ну, там, поразвлечься, – закончил свою мысль Джин.

Арти бросила на Джина кислый взгляд. Она была не такой, как он. Не шаталась по городу, нарушая покой своих зазноб; она нарушала иное – законы, договоренности, целостность чужих костей.

– Как говорят местные, для чужестранки ты довольно привлекательна. Маттео, судя по всему, тоже…

Арти вспыхнула.

– Ни. Слова. Больше.

Джин рассмеялся, но, когда ответа от нее не последовало, смягчился.

– Расслабься, Арти. Что бы там ни метнул в нас Овен, мы увернемся. Волнения – это не про нас с тобой. Это то, что мы вызываем у остальных.

– А что, если владельца здания раскрыли?

Арти достигла этих высот, поскольку играла по своим правилам, но что будет, если другие начнут поступать так же? Когда Овен устанет подсылать к ней сержанта за сержантом?

– Хозяин поддерживает нас уже пять лет, – напомнил ей Джин.

Облака накрыли луну газовой вуалью, из ближайшего окна змеился дымок, сражаясь с соленым морским бризом. Арти знала, каких усилий в этой стране требовала победа, каковы были ее вероятность и цена, цифры складывались у нее в голове, как в гроссбухе, что хранился в личном кабинете.

Чтобы не протискиваться между гулящими девками, которые грелись у разведенного в пустых бочках огня, Джин провел Арти между двумя скрипучими хибарами, и они вышли на соседнюю улицу. Он мельком глянул на сестру. Никто не знал ее так, как он, и Арти полегчало, когда Джин притворился, что просто щурится во тьму, а потом повернулся и поболтал у нее перед носом часами на цепочке. Арти ощупала карманы. Ее часами.

– Ты что?..

Джин рассмеялся и бросил ей часы.

– Эй ты, улитка, – поддел он ее и припустил вперед, – давай наперегонки к докам?

4
Джин

Джин любил море. Шепот волн, лениво покачиваются у берега пришвартованные лодки. Он любил эту обманчивость, этот покой, за которым крылась сила дремлющего зверя.

Море напоминало ему Арти, которая уже дожидалась его; Джин прошел мимо сухого дока^[3], где отовсюду торчали скелеты кораблей – сплошь переломанные хребты и жалкого вида мачты. В окнах портовых контор, которые примостились на утесе, было темно, но чуть дальше от берега светилась как маяк чайная «Эдем», где хозяин их здания любил засиживаться допоздна.

Джин сунул руки в карманы, старательно не обращая внимания на дрожь, охватившую его при виде огня, полыхавшего в мусорном баке у крыльца. Желтый. Рыжий. Красный. КРАСНЫЙ. Блеск карманных часов, а вместе с ним уютный аромат кокосов и крепкого чая, который исходил от Арти и напоминал ему о летнем солнцестоянии, вырвали Джина из оков разума.

Арти бросила взгляд на пламя, затем на него, обдумывая, что бы сказать, затем смахнула волосы с лица.

– Давай быстренько решим этот вопрос, ладно?

Они пересекли док, где брусчатка была изъедена плесенью. Арти, ободряя себя, провела рукой по боку. Она относилась к Калибуру как к талисману, хотя никогда не признавала, что именно им тот и был. И Джин понимал почему: Арти всегда полагалась только на себя.

– Господин хозяин, – поздоровалась Арти, поднявшись на три скрипучие ступени террасы, где владелец помещения, которое они у него снимали, сидел за столиком, подставив лицо соленому бризу. Трехэтажная чайная была выстроена из пропитавшегося влагой дерева, а не кирпичей, и вместо лака стены покрывала приморская грязь. «Эдем» – и само местечко, и напитки, что здесь подавали, – только позорил чай.

– Казимир! – В хриплом голосе хозяина послышалось удивление. Он был учтивым пожилым джентльменом с тонкими усиками и в очках – круглых, как его же шляпа-котелок. А еще – одним из немногих, кому Арти была не прочь раз в месяц отдавать кошель дувинов.

– Долгая ночка? – спросила она – светские беседы были ей не по нутру.

– О да, – ответил хозяин, поморщившись, когда Арти выдвинула из-за стола стул и села напротив него. Джин прислонился к столбику рядом с ней и постучал в заляпанное окно. Он предпочел бы вести этот разговор в помещении, но изнутри «Эдем», похоже, выглядел ненамного лучше.

Дверь распахнулась, и на террасу юркнул худощавый официант.

– Добро пожаловать в «Эдем», где наш чай возносит вас на небеса… – Он осекся, увидев, как Джин и Арти переглянулись, вскинув брови, а затем обратился к своему клиенту: – Желаете еще что-нибудь, сэр?

Джин не мог понять, как себя вести: оскорбиться, что им ничего не предложили, или воспринять как честь, что их избавили от возможных мук.

– О, мы ничего не будем, но спасибо, что спросили, – не выдержала Арти. Она не пила иного чая, кроме крупнолистового цейланского. – Мой друг и правда не прочь выпить еще чашечку. Жасминовый, да?

Официант посмотрел на клиента, и тому хватило здравого смысла кивнуть.

– И заварите покрепче, – добавила Арти.

Джин еле сдержал смешок. Жасминовый чай капризен: заваривать его нужно в течение определенного количества секунд, иначе он начинает скверно горчить. Официант раскрыл было рот, но под взглядом Джина не проронил ни слова. Поджав губы, он ушел внутрь, а хозяин окинул взглядом Казимиров: сначала ее, потом его. О чем он думал? Вспоминал все те годы, что они прошли вместе? Все те перемены, что они привнесли в его жизнь, а он – в их?

Прежде чем стать «Дрейфом», то здание, где находилось заведение Казимиров, было музеем под названием «Уникум» – он выгодно располагался в начале переулка Кладовщиков, призывно поблескивал окнами и обладал роскошной коллекцией диковинок из колоний: любили поглазеть жители Белого Рева, с готовностью отдавая за это немалые деньги. Так было до тех пор, пока Арти не решила, что пришло время тем диковинкам исчезнуть, а на их месте – загадочным образом появиться предметам искусства, украденным из личных коллекций, что хранились в тринадцати домах богатейших районов города.

Кражами, конечно, пришлось заниматься лично.

– Зачем? – полюбопытствовал тогда Джин. Затея была амбициозная: две недели работы по ночам, и, случись осечка, им пришлось бы гнить в тюрьме до конца своих дней.

– Думаешь, кто-то из них задавался этим вопросом, когда пришел грабить мои земли? – спросила в ответ Арти. Те диковинки привезли в Эттению на кораблях Ост-Дживантской компании.

Джин сказал, что это ограбление.

– Восстановление справедливости, – поправила Арти, еле выговорив своим привыкшим к цейланскому языком это слово. К тому времени Джин уже успел обучить ее грамоте – не без помощи старых газет и железной воли самой Арти.

На следующий день все газеты кричали о бесчинстве – репутация «Уникума» рухнула за одну ночь. Заголовки пестрели от «Да как они посмели?» до «Неужели в „Уникуме“ решили, что никто ничего не заметит?».

Какая ирония, что эти вопросы ни разу не поднимались, когда Эттения творила то же самое в других местах.

Впрочем, никто не поверил, что «Уникум» сам уничтожил диковины – не говоря уже о кражах у кого-то еще. Такую беду могло навлечь только проклятье. Вот почему здание много месяцев не получалось сдать в аренду – потенциальные арендаторы опасались повторить судьбу музея.

Джин все еще помнил, как однажды вечером вместе с Арти ступил на порог владельца помещения. Арти тогда было четырнадцать, Джину – на два года больше.

– Оно проклято, – напомнила она хозяину. «Проклято Казимирами», – подумали, но не сказали вслух ни она, ни Джин. – И вы не хуже меня знаете, что иных претендентов на него нет.

Хозяин, как успела выяснить Арти, был стеснен в средствах – настолько, что посмотрел на них с Джином, задержал взгляд на ее пистолете, а затем, наконец, спросил:

– И что вы мне предлагаете?

– Дайте нам шесть недель, – ответила Арти.

– Мы переделаем помещение и будем отдавать вам некую долю нашей прибыли, – добавил Джин. А затем притворно задумался. – Скажем, десять процентов?

– Пятнадцать, – тут же отозвался владелец – как и предрекала Арти.

Она широко улыбнулась и назвала свою цифру:

– Тринадцать. В самый раз для проклятого местечка.

Обговорив с хозяином все нюансы, Арти позже пояснила Джину: именно пистолет – а вовсе не отчаянное положение владельца здания – заставил того принять ее предложение. Она, может, и не спасительница Белого Рева, но ее уважали, пусть и нехотя.

Над дверью чайной «Эдем» звякнул колокольчик – официант вернулся с подносом. Владелец пригубил чай и тут же сплюнул его обратно – под жалостливым взглядом Джина.

Арти улыбнулась во весь рот.

– Не нравится, господин хозяин?

Джин мог бы поклясться, что Арти словно прибавляла в росте пару дюймов, когда сочилась презрением. Лишь бы пронесло.

– Благодарю… – Хозяин откашлялся и, скривившись, отодвинул чашку. Джин прикусил язык. Море хохоча билось в скалы. – Благодарю покорно.

Джин подался вперед и разломил печенье пополам.

– Мы угощаем.

– Итак. – Арти сверлила хозяина взглядом, пока тот не отвернулся. – Мы не любители сплетен, но до нас тут дошли кое-какие слухи.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но говорят, что «Дрейф» не платит вовремя по счетам, – сказал Джин.

Хозяин молчал, но нервно перебирал пальцами и не решался поднять на них глаза. Это было вполне убедительным доказательством его вины.

– Мы платим вам уже пять лет. И ни разу не опоздали, – негромко, размеренно продолжил Джин.

– И с каждым разом мы увеличиваем сумму, – добавила Арти.