Презрительно ухмыльнувшись, один из них присел на корточки у входа и постучал костяшками по дереву. Джин услышал проклятый гулкий звук даже из-за стойки.

Сержант посмотрел на Арти.

Та выдержала его взгляд.

– Да пожалуйста. Препятствовать не буду.

Джину хотелось остановить стража. Хотелось, чтобы ничего в жизни не менялось. Чтобы ничего не менялось в «Дрейфе», ведь его жизнь и «Дрейф» были единым целым. Сержант вставил кинжал в щель между истертыми половицами.

– Выруби второй рычаг, – шепнула Арти Джину.

После встречи с Маттео Андони она явно была не в себе, если решила, что это им как-то поможет. Лопнувшая лампа – старейшая из известных уловок. Самая дурацкая. Уловка салаги.

– Джин, – прошипела она.

Однажды по вине Арти его укокошат, и, умерев, он даже не сможет об этом поныть.

Джин нажал на нужный рычаг, который давным-давно сам установил под стойкой, – под потолком проскочила искра. Одна из множества неработающих лампочек щелкнула и зашипела. Все вскинули головы – свет лампы разгорался все ярче, она пугающе зажужжала и в конце концов взорвалась, осыпав стражей мелкими осколками. Бесполезный ныне провод закачался, но сержант, стряхнув с себя осколки, вернулся к делу.

Бестолковая была затея. В помещении стало чуточку темнее – и на этом все.

– Потерпи, Джин, – сказала Арти, когда он бросил на нее раздраженный взгляд. Стражам она лишь небрежно бросила: – Извините. Сами знаете, как оно все в этой части Белого Рева. Вечно электричество сбоит.

Приличному обществу не было дела до этой части Белого Рева; звуки выстрелов здесь были столь же привычны, как и лошадиное ржание. «Дрейф» стоял на самой ее окраине – наполовину отщепенец, наполовину аристократ, возвышающийся посреди окружающих его трущоб исключительно благодаря характеру. С каждой новой тайной, выведанной у посетителей, Арти прибирала к рукам лояльность очередного служаки или еще кого, превращая мир нищеты в собственное царство, а «Дрейф» – в его столицу.

И Овен, судя по участившимся рейдам, это прекрасно понимал.

Однако в считаных секундах от момента, когда стражи обнаружат весомые доказательства того, что всю команду следует вздернуть на виселице, Арти держалась на удивление непринужденно.

Сержант окончательно отодрал половицу. Повисла долгая пауза, раздались шепотки, сержант и его люди встали, и Джин увидел, что пространство под той доской оказалось… полым. Ни шприца, ни бутылька с кровью – хотя он своими глазами видел, как несколькими мгновениями ранее Арти положила их именно туда.

– Похоже, вы зря потратили ценное время, которое могли бы уделить крепкому сну, – подколол стражей Джин, упершись подбородком в ладони.

– Говорил же, – буркнул один из Рогатых Стражей и громко зевнул.

Сержант метнул в него гневный взгляд, затем с той же злостью уставился на Арти.

– Думаете, вы самые…

Арти перебила его, рывком распахнув дверь.

– Что бы вы там ни собирались сказать, сержант, я так не думаю – я точно это знаю.

Авторитет воистину был шаткой конструкцией, и на ненадежной почве Белого Рева подкопаться к Казимирам не мог никто.

3
Арти

Разлитый чай и надколотые чашки куда лучше тюремной камеры, и команда, восторжествовав, принялась за уборку. Арти заперла входные двери и на миг задержалась у них, наблюдая сквозь матовое стекло за удаляющейся повозкой Рогатой Стражи.

– Расскажешь, куда подевались наши инструменты? – поинтересовался Джин. На локте у него висело темно-зеленое пальто. Кто-то протянул ему чашку чая, и он втянул яркий аромат, напитанный сладковатым, острым духом бергамота и нежными нотками лаванды. «Леди Аспид», его любимый сорт. Столь же элегантный и собранный, как и сам Джин.

– Да, босс, куда все пропало? – эхом откликнулся Честер, и все остальные замерли, навострив уши. Честер состоял в команде Арти и Джина с тех пор, как был карапузом, и, кроме «Дрейфа», иной жизни не знал.

– Все на месте. – Арти приподняла половицу и вытащила зеркала-обманки, которые были установлены по бокам выемки в полу. За ними, задвинутые глубже, и обнаружились инструменты для кровопускания. Арти продемонстрировала всем зеркальные панели. – Помнишь?

– Ты мне не говорила, – нахмурившись, буркнул Джин и поставил чашку на блюдце, которое держал в другой руке. Арти еле сдержала порыв закатить глаза, когда он сделал еще один крошечный глоток чая, оттопырив при этом мизинец.

– Так, а зачем нужно было лампочку взрывать? – спросил Рени, немногословный и угрюмый, как обычно.

Арти протянула ему панели.

– Потому что любой мало-мальски толковый страж поймет, что это зеркало. Но когда лампа зажужжала, все посмотрели вверх – и вспышка ослепила их настолько, что они не заметили зеркал.

Вокруг ошарашенно закивали.

– Дубинноголовые-то близко подобрались! – воскликнул Честер. Дело было дрянь. Никто из команды не произнес этого вслух, но все всё понимали.

Несмотря на то что Эттения из королевства разрослась в империю, правящая верхушка у нее не сменялась. Никто не знал, по какому принципу сенат назначал монархов в маске, и никому не было известно, что за лица кроются за этими масками. До Овна был Орел, перед ним – Лис, все – облеченные неоспоримой, безграничной, безраздельной властью.

Овен был не таким, как его предшественники, – он стоял на стороне людей, которые боялись вампиров, насаждал и ужесточал законы, регламентировавшие отношения кровопийц и живых, говорил вслух о том, что волновало каждого эттенийца. То есть Овен признал существование вампиров, о коем умалчивали прежние правители. Никогда прежде эттенийцы не были так рады вверить незнакомому человеку корону и управление страной, что медленно, но верно захватывала мир.

Но Арти не собиралась отдавать «Дрейф» под контроль Овна, подобно колониям, которые захватила Эттения.

– Никто не отнимет у нас «Дрейф». – Арти посмотрела Джину в глаза, зная, о чем он тревожится. – И да, Джин, это касается и владельца помещения.

Сегодня ночью она разберется с этой неувязочкой.

«Дрейф» был частью ее возмездия Эттении за то, как эта страна обошлась с ней. Арти завела свое чайное дело, поскольку эттенийцы обнаружили ее родину – крошечный остров Цейлан – и «цивилизовали» его под свои вкусы. Те местные жители, которые не пали от рук эттенийских солдат в красных мундирах, погибли либо от болезней, либо от вырубки лесов, повлекшей за собой оползни и наводнения в совершенно не подготовленной для подобного стране, – а все потому, что эттенийцы хотели побольше места для каучуковых и чайных плантаций.

Они захватили Цейлан и назвали его колонией, будто это некий почетный статус, тогда как на самом деле лишь присвоили себе и народ, и земли, восхваляя себя за жестокость, а затем проделывая все это вновь и вновь.

И если уж бледнолицые пускают кровь ее соотечественникам ради наживы, она не преминет нажиться на них в их собственной стране, коллекционируя их тайны и устраивая им встряски в любой доступной форме и не меньшего масштаба, чем устраивали они.

Пожалуй, «Дрейф» был не просто частью ее возмездия, но его основой, – а вот Калибур вполне под это определение подходил.

На протяжении всей истории Эттении из каменного пьедестала посреди людной центральной площади Белого Рева торчал пистолет, блестящую поверхность которого за время пребывания там облепили слухи и легенды. Сказочки, плоды отчаянного воображения, родившиеся от безысходности.

Тот, кто подарит Калибуру свободу, и есть наш спаситель. Тот, кто завладеет Калибуром, и есть правый и истинный вождь.

Арти не была ни тем ни другим – а всего лишь наблюдательной девчонкой. Сложно верить в сказки, когда живешь в кошмаре, и так уж вышло, что легенды отлично продавались.

Благодаря пистолету в экономике Эттении появилась новая статья доходов: дельцы торговали всем подряд, от талисманов на удачу до притирок, суливших крепкую хватку. Но как-то раз Арти выследила одного такого типа – прокравшись по темным переулкам, тот вышел к роскошному особняку одного из государственных деятелей, – и тогда Арти поняла, что тут замешана монархия.

Интерес толпы подразумевал, что люди будут тратить деньги, а налоги пойдут в казну, и в этой ситуации Эттения однозначно играла роль кукловода. Арти на пару с Джином устроили слежку: дождались момента, когда центральную площадь Белого Рева оцепила Рогатая Стража, после чего двое мужчин без всяких усилий вытащили пистолет из гнездилища – явно для того, чтобы почистить и смазать. Калибур оказался фальшивкой: пистолет специально поместили в пьедестал, дабы наживаться на исполненных надежды эттенийцах. И все же пистолет этот и правда не был похож ни на какой другой: серебряный, странный, с единственной серебряной пулей в начищенном патроннике. Загадочный – да, но никакая легенда не связывала его с местом хранения.

Если бы Арти своими глазами не видела, что Эттения сотворила с ее народом, то, совершив это открытие, она, возможно, почувствовала бы себя преданной – как и Джин. Но вместо этого Арти ощутила восторг – такой пронзительный, такой яркий, что даже десять лет спустя помнила то чувство.

Она была совсем не такой, как Джин, все тяготы иммиграции за которого пережили родители – утоптали колючки под его ногами, притупили острия чужого недовольства в адрес тех, кто выглядел иначе. Больше десяти лет назад Арти прибыла в Эттению на лодке. Совершенно одна, оголодавшая, неспособная связать двух слов на известных ей языках. Способная лишь наблюдать.

Несколько недель ушло на то, чтобы освоить искусство воровства, научиться играть в игру, которую мужчины при бакенбардах и начищенных ботинках называли хорошим заработком. Арти все еще была мала, но, столкнувшись с жестокостью мира лицом к лицу, невозможно не ожесточиться самой.

Чтобы поддерживать столь сложную легенду, какой был овеян Калибур, требовалось большое количество людей, и Арти нашла достаточно болтливых языков и обладателей мутного прошлого, чтобы выторговать то, в чем нуждалась: сведения о многолетней махинации. Джин позаботился обо всем остальном: рассказал, почему действовать под определенным углом было лучше утром, а не днем, вручил ей кокос с трубочкой, а сам принялся расписывать предстоящую операцию по минутам.

Спустя несколько суток планирования центральная площадь Белого Рева стала для Арти первой точкой успеха, и она до сих пор не забыла, как в тот день на нее смотрели горожане.

Девчонка, которая вытянула пистолет из гипса. Перепачканная в пыли и грязи – но ей было все равно. В тот день она обрела цель. У Рогатых Стражей, которые дежурили у Калибура, был такой вид, словно им хотелось ее схватить – но закона, гласившего, что наконец-то высвобожденный пистолет нужно вернуть на место, не существовало.

Пистолет теперь принадлежал ей.

Он вовсе не дожидался прикосновения божества. Никакой давно забытый чародей не оставил его там для будущего правителя. Это был просто один из множества причудливых артефактов, которыми владела Эттения. Которые эта страна собирала, цивилизуя края, что в этом вовсе не нуждались.

Арти, как и ее мертвые родные, соседи и истерзанная родина, могла бы многое вам об этом поведать. Все началось с торговли, но эттенийцы рождались с непостижимым, абсолютно бредовым чувством собственного превосходства, и для них слово «торговать» подразумевало «отнимать». Эттения захватывала новые страны, а затем приходила ОДК и забирала у местных все, что пришлось ей по нраву.

Если бы не случилась история с Калибуром, Арти никогда бы не нашла свое истинное призвание – возмездие. Без Калибура она бы так и осталась все той же девчонкой, неспособной превозмочь боль, выпустить на волю свой гнев. С тех самых пор Рогатая Стража жаждала подловить Арти на какой-нибудь оплошности и упечь в тюрьму – за то, что пристрелила кого-то не того или выкрала важный документ.