– Вот! – Роман схватил со стола папку и протянул нахмурившемуся модельеру. – Здесь все данные по ателье. Я уже сказал, что оно находится через дорогу в подвале. Там такая тусклая вывеска, не ошибётесь. Идите туда и встречайтесь с кем хотите. Только вот что, Савин, это моё здание и люди, которые там работают, работают на меня. Делайте с ними, что хотите, но, чтобы никаких перебоев с поставкой одежды для меня и моих ребят не было. Всё понятно? – холодно поинтересовался Гаранин и, схватив модельера за шарф, просто выволок его из кабинета. Савин даже не сопротивлялся. Он уже начал листать документы и не обращал ни на что внимания.

– Я вам сообщу о своём решении! – Сказал модельер, захлопывая папку и, повернулся к Роману, когда тот уже подтащил его к выходу из приёмной. – И да, что у вас с причёской? Хотя выглядит оригинально, – он закинул конец шарфа за плечо и вышел. Дверь за ним мягко закрылась.

Гаранин повернулся к зеркалу и выругался сквозь зубы. Попытавшись руками пригладить растрёпанные и торчавшие в разные стороны волосы, он, в конце концов, плюнул на это гиблое дело. Ничего, полдня так проходил, и ещё столько же проходит.

– Оля! – Роман отвернулся от зеркала, поворачиваясь к девушке, сидевшей за столом и мечтательно смотрящей на дверь. – Это что сейчас было?

– Это же сам Савин! – с придыханием проговорила она, закатив глаза.

– Это кабинет главы Гильдии убийц, – прошипел он и, опершись на стол ладонями, наклонился к замершей девушке. – А не проходной двор! У тебя здесь всего две функции: варить мне кофе и никого не пускать ко мне в кабинет без моего разрешения. Может, у Мишина ты делала что-то ещё, судя по твоему внешнему виду, но, запомни, я не сплю с секретаршами! Потому что я, в отличие от Мишина, не идиот. И сюда приходят люди, чтобы решить определённые очень деликатные проблемы. И им плевать на то, как ты одета!

Проговорив это, Рома вернулся в кабинет, громко захлопнув за собой дверь.

– С пожарной инспекцией лучше не связываться, – огорошил его с порога Евгений, читающий очередной документ, сидя за столом. – Лучше устранить эти мелкие нарушения. А вот со штрафом они, конечно, загнули. У меня начальник в пожарной инспекции лучшим другом отца был, могу с ним связаться, чтобы пересмотрели размер штрафа или вообще аннулировали, если вы вовремя все нарушения устраните по предписанию.

– Их сразу же устранили, – сквозь зубы проговорил Роман. Лампа, висевшая над столом, взорвалась, погружая кабинет в полумрак. Подул ветер, поднявший многочисленные бумаги в воздух. В комнате стало холодно, и по стенам побежала изморозь.

– Что с тобой? – Женя вскочил, с беспокойством глядя на него.

– Всё, пока это всё. – Пробормотал Роман, не открывая глаз. По его виску пробежала капля пота, оставляя мокрую дорожку на коже. – Женя, найди мне тёмный артефакт, желательно Лазаревский. – Прошептал Гаранин, не открывая глаз.

– Насколько быстро? – уточнил Ожогин, прикидывая, кого он знает из торговцев с чёрного рынка. Потому что тёмных артефактов, да ещё и вышедших когда-то из рук Лазаревых на свободном рынке не было. Они очень редко появлялись на аукционах, и стартовая цена была настолько запредельной, что даже не вызывала удивления.

– Вчера, Женя. Мне нужно было этим заняться ещё вчера. Сумма не имеет никакого значения, я найду её. – Продолжал шептать Роман, разжимая сжатые в кулаки пальцы. Они разжимались плохо, словно их свело судорогой.

Внезапно дверь в очередной раз за эти безумные полчаса распахнулась настежь, едва не задев замершего и пытающегося взять себя в руки Романа.

В кабинет зашёл какой-то парень и, ни на кого не обращая внимания, подошёл к столу, чуть ли не строевым шагом. Положив на стол небольшую коробку, перевязанную пышным красным бантом, он повернулся к Роману.

– Посылка для господина Гаранина, – совершенно равнодушным голосом произнёс он, глядя куда-то мимо хозяина кабинета.

– А ты кто такой? – Немного успокоившийся Роман подозрительно покосился на коробку. – Оля! – С дальней стены сорвались несколько ножей и тут же полетели в разные стороны, лишь чудом никого не задев.

– Это курьер доставил важную посылку, – отчеканила залетевшая в кабинет девушка.

– И её никто не проверил? – здание ощутимо тряхнуло. Похоже, он не успеет доехать до Твери, надо было засунуть все опасения в задницу и ещё вчера рвануть к Наумову. А теперь, похоже, поздно. – А если это бомба? Или ещё что-то в том же духе? Кто отправил посылку.

– Не знаю, мужик какой-то, – пожал плечами курьер, всё ещё глядя перед собой стеклянным взглядом. – Сказал, что открыть её может только господин Гаранин. И приказал мне уйти только тогда, когда господин Гаранин вскроет посылку и получит подарок.

– Понятно, тебе явно мозги промыли, а менталистов я знаю только троих: Клещёв, Демидов и Рощин. Ну что ж, посмотрим, кто мне удружить захотел, – проговорил Роман, уже не обращая внимания на то буйство стихий, которое происходило вокруг него.

Со стены сорвалась картина, и Ольга вскрикнула, присев, пропуская её над собой. Ожогин молча пытался не дать разлететься бумагам на столе, навалившись на них почти всем телом.

Рома же подошёл к столу. Едва прикоснувшись к коробке, он ощутил исходящую от неё ауру Тьмы. Она впитывалась в него через руки, сразу же давая хотя бы видимость контроля. Ветер стих, а в помещении сразу же стало заметно теплее.

Дрожащими руками Гаранин лихорадочно сорвал бант и вскрыл коробку. На красном бархате лежал массивный перстень, с оскаленной мордой волка вместо печатки. Именно от него исходила эта аура, и она была намного сильнее, чем от всех артефактов вместе взятых, которые у него когда-либо были.

Роман осторожно взял перстень в руки и чертыхнулся, проваливаясь в медитативное состояние, закрывая глаза, как губка, впитывая в себя исходящую от кольца Тьму. Он рассматривал свой источник. В него уже вплеталась тёмная нить, полностью его утихомиривая. Рома невольно сравнил ощущения. Тёмные нити подавляли источник. Они заставляли его находиться в спокойном состоянии. Но даже этого было недостаточно. Даже с этой тёмной нитью, нужно было контролировать себя и свои эмоции. С Вандой было не так. Рядом с ней его источник сам сворачивался в компактный клубок и мирно засыпал, даже не пытаясь возмущаться.

– Ничего себе, – голос Жени вырвал Романа из транса. Ожогин уже слез со стола и теперь подошёл к Гаранину, рассматривая перстень. – Этот артефакт делал Эдуарда Лазарев. Видишь гравировку. Даже не думал, что тёмные артефакты того периода могут сохраниться в таком отличном состоянии.

– Я тоже, – пробормотал Роман и надел перстень на палец, теперь уже с облегчением выдыхая.

– Я даже представлять себе не хочу, сколько он стоит, – покачал головой Евгений. – Интересно, кто и самое главное, за что дарит тебе такие подарки.

– Чаевые за хорошо выполненную работу, – язвительно ответил Роман, весьма демонстративно покосившись на пистолет. Женя поднял руки и отошёл от него, давая понять, что понял и отстал.

Курьера уже не было. Рома даже не заметил, как тот ушёл. Внутри коробки лежала записка. Развернув её, Гаранин уставился на знакомый почерк. Именно этим почерком была написана записка, приложенная к заряженным пистолетам для дуэли Наумова и Полянского. На том месте, где должна была быть подпись, располагался отпечаток большой волчьей лапы.

«Роман, этот артефакт тебя стабилизирует. Но ему иногда будет требоваться подзарядка. Не тяни до последнего и обратись уже к Диме».

– Как интересно, похоже, Гвэйн не погиб при разрушении школы, – Роман вытер со лба пот и осмотрел разгромленный кабинет. Переведя взгляд на сидящую на корточках девицу спокойно сообщил. – И да, Оля, ты уволена. Займись ею, – он повернулся к Жене. Бывший полицейский в это время с любопытством рассматривал странную записку. Услышав адресованную ему фразу, Ожогин встрепенулся.

– Эм, ну я знал, что будет проверка, – он пожал плечами, разглядывая опешившую девушку изучающим взглядом. – Только вот у меня нет оружия: табельное сдал, а другим не обзавёлся. Но, согласно пятому пункту второго параграфа устава Гильдии, всем необходимым оружием и снаряжением Гильдия обеспечивает своего сотрудника в полной мере.

– Ты что, псих? – Роман посмотрел на него, с удивлением выпрямляясь. – Она же просто секретарша…

– Согласно третьему пункту восьмого параграфа устава все члены Гильдии, приближённые к главе, могут уйти со своего поста только одним способом. К приближённым членам Гильдии относятся ближайшие советники, помощники, секретари и члены гильдии первого и второго звена.

– Женя, ты меня пугаешь. Я же просто хотел, чтобы ты подготовил бумаги на увольнение, – Гаранин подошёл к шкафу и вытащил толстенный талмуд с верхней полки. Стряхнув с него пыль, бросил на стол поверх бумаг.

– Прежде, чем сюда прийти, я подготовился, – ответил Ожогин, глядя, как глава Гильдии открывает книгу на какой-то странице, внимательно вчитываясь. – А ты что, устав своей Гильдии не знаешь?

– Я изучал карманную версию, – рассеянно проговорил Роман. – Слушай, Оля, не повезло тебе, – он поднял взгляд на попятившуюся девушку. – Кто же знал, что Евгений Дмитриевич так сильно захочет занять твоё место.

– Козлы, не подходите ко мне, – прошипела секретарша и, быстро подняв с пола нож, направила его в сторону мужчин. – Даже не думайте. Я пережила двух глав и просто так не сдамся!

– Вот, Оля. Именно так ты должна охранять вход в мой кабинет, – выдохнул Гаранин, захлопывая книгу. – Иди работай. И переоденься уже. Ты принят личным помощником, – обратился он к Евгению. – Сколько ты там зарабатывал?

– Сто двадцать золотых, должен был, – Ожогин недоверчиво посмотрел на Романа. Гаранин поднял куртку с пола, накидывая её на себя.

– В месяц? – уточнил Роман.

– В год. Потом обещали повышение…

– Как вы живете на такие деньги? – фыркнул Гаранин. – Сходи с Ольгой в отдел кадров, там оформят все бумаги. Озвучишь клятву Гильдии и получишь метку. Потом разгреби эти бумаги. Через два часа вернусь, посмотрю, как ты с работой справляешься.

– А…

– Работай, Женя, – с этими словами Гаранин вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.

***

Я стоял напротив матери, не зная, как правильно реагировать на её такое внезапное появление. Нас практически сразу оставили наедине, и я одновременно был этому рад, и жалел, что остался без поддержки.

– Ты изменился, вырос, – улыбнулась мама и подошла ко мне, крепко обнимая и целуя в лоб.

– Ты тоже изменилась, – не стал я скрывать очевидного. Она словно помолодела лет на десять, да и одеваться стала по-другому. Причёску сменила. Было непривычно, но ей шло. И мне даже было неинтересно, почему, когда был жив Саша, она не экспериментировала со своей внешностью. И время, и средства позволяли ей это делать. – Ты приехала без звонка.

– Я не могу приехать в собственный дом, чтобы повидаться с сыном? – нахмурилась она отстраняясь. – И да, я тебе звонила раз десять, но ты так и не взял трубку.

– А, так вот чей это незнакомый номер был, – прошептал я, косясь на телефон, предательски лежавший на столе. – Ты приехала одна?

– Да, Герман тяжело переносит дальние перелёты, – тихо ответила мама и, подойдя к столу, взяла в руки газету со скандальной статьёй. – Я тебя не узнаю, Дима. Как ты вообще мог допустить подобное? «Все задаются вопросом, как Дмитрий Наумов отнесётся к предательству своей невесты? И не является ли это причиной того, что он начал вести разгульный образ жизни, растрачивая состояние своего отца». – Прочитала она концовку статьи, где говорилось, что Ванда сбежала в неизвестном направлении с нанятым специально для неё охранником.

– Не думал, что ты веришь всему, что пишут в газетах, – я продолжал стоять, не зная, что делать дальше.

– Гомельский обещал, что за тобой присмотрят и у тебя будут лучшие учителя. Но, судя по тому, что я вижу, тебя самого твоё образование и будущее мало волнуют, – она обвела гостиную странным взглядом. – Кто все эти люди? Я видела, что твоя невеста всё ещё живёт с тобой под одной крышей. Как это вообще допустили твои советники? Такой позор.