Я никак не мог привыкнуть к тому, что можно жить, не уставая, отложив дела на завтра, или послезавтра, или вовсе на месяц. Я не умел опаздывать, был предельно пунктуальным. Неторопливость местной бюрократии сводила с ума – я ждал получения студенческого вида на жительство и не понимал, почему не должен волноваться, как меня все заверяли. Справка о том, что он готовится, у меня имелась, и чиновники просто не понимали, чего я так переживаю. Я уже учился, ходил на занятия, а документы, согласно которым мог претендовать на бесплатное обучение, все еще где-то рассматривались. И университет тоже не понимал, с чего я так паникую. Меня без конца все успокаивали и говорили, что надо просто подождать. Я же не мог объяснить, что хочу все сделать вовремя, жить с официальным видом на жительство, а не по справке, что да, такой маньяк – мне нужно, чтобы хотя бы в документах был полный порядок, что давало ощущение стабильности жизни в чужой среде.

Особенно сложно приходилось с электричками. Я приходил заранее, но поезда вдруг отменялись на неопределенный срок по самым разнообразным причинам. Если где-то случались проблемы с железнодорожными путями, можно было не надеяться добраться до нужного пункта в ближайшие пару часов. Если где-то бастовали работники, никто никуда уже не ехал. Но самая неожиданная для меня задержка произошла из-за собаки. И в этом конкретном случае именно по моей вине. Когда я пришел на станцию, как всегда раньше всех, увидел собаку, лежащую под лавкой. В этом городке собаки под лавками не лежали, они гуляли в специальных местах в парках, где для них были установлены краны с водой и стояли миски для питья и еды на любой вкус – разных размеров и с разными рисунками. Там же в отдельном контейнере можно было найти любые игрушки – от мячиков до веревок. У собак даже имелся собственный пляж, оборудованный какими-то лесенками, снарядами для прыжков и прочими тренажерами для физической активности, если псы вдруг решат сбросить вес, подкачать мускулатуру. Так что тяжело дышащая собака, над которой не крутится хозяин или хозяйка, было из ряда вон выходящим событием. Я подошел к полицейским – они всегда дежурили на станции. В их задачу входила проверка документов в поезде. Женщина в полном обмундировании, вооруженная, кажется, настоящим боевым пистолетом, пошла со мной и, увидев собаку, начала кому-то звонить. Оказалось, вызывала волонтеров.

– Может, дать ей попить? – предложил я.

– Надо дождаться волонтеров, – строго сказала женщина.

Я ее не послушал и налил в стаканчик из-под кофе воды. Собака начала жадно лакать.

К тому моменту, когда приехали волонтеры, мы с собакой уже выпили две бутылки воды и немного поели – полицейские на машине с включенной мигалкой съездили в магазин и привезли собачьи консервы. Я сидел рядом и гладил собаку.

К счастью, волонтер сказала, что я все сделал правильно. Если бы она сообщила другое, меня могли и в тюрьму посадить за плохое обращение с животными. А теперь им нужно забрать собаку в клинику, чтобы проверить на болезни и узнать, есть ли у нее хозяин. Поскольку эта псина не подпускала к себе никого, кроме меня, пришлось взять ее на руки и донести до шикарного микроавтобуса волонтеров. В клетку моя новая подруга заходить не собиралась, да и я был против такой транспортировки. Так что мы ехали на переднем сиденье. Я говорил псине, что из-за нее сегодня не доехал до университета и пропустил важный семинар. Просил вести себя в клинике прилично. Я все же собирался успеть на поезд. Кажется, собака понимала русский язык. В клинике она лизнула меня в лицо и разрешила женщине-ветеринару отнести себя на обследование. Я пообещал собаке, что подожду ее в холле. Уверен, что она меня поняла. Вышла врач и сообщила, что все будет хорошо, но «девочка» проведет еще несколько дней под наблюдением врачей.

Каково же было мое удивление, когда у ворот клиники меня ждала полиция. Машина с мигалками орала на весь квартал.

– Поехали, – велела мне женщина-полицейский. Поскольку она все еще была вооружена до зубов, я покорно сел в машину. Я не знал, куда меня везут, и готовился к худшему. Тем более что мой вид на жительство все еще находился на рассмотрении в бюрократических структурах, а справку, позволяющую находиться на территории страны, я забыл дома. К тому моменту, когда я понял, что меня привезли на вокзал, морально подготовился к депортации, тюрьме для нелегалов и бог знает каким еще неприятностям.

Но женщина-полицейский проводила меня на перрон, и буквально через минуту приехал поезд. Оказалось, они сообщили, что спасают собаку и поезд надо задержать. А когда собака оказалась у ветеринара, движение поездов восстановили.

– Это для меня? – ахнул я.

– Я не могу оказаться в двух местах одновременно! – ответила женщина. – Я же должна быть в поезде!

И она вошла в вагон вместе со мной и действительно пошла по рядам проверять документы. Но я все же очень собой гордился, поскольку был уверен, что ради меня остановили движение по железной дороге. Разве это не круто? Я вовремя попал на семинар, поскольку все остальные студенты, включая преподавателя, тоже опоздали. Из-за меня с собакой.

Тот день я всегда вспоминал с теплотой. Полицейские, дежурившие на станции, приветливо мне улыбались и ни разу не попросили предъявить документы, что здесь бывало нередко, поскольку нелегалы чаще всего переезжали из Италии во Францию именно на поездах. А собаку забрала та самая полицейская. Как она говорила – «удочерила». Мы иногда встречались на перроне. Псина всегда радостно ко мне кидалась. Я чувствовал, что нахожусь под защитой. Мне так было спокойнее. Когда, наконец получив официальный вид на жительство, я показал документ женщине-полицейской, проходившей с проверкой, та даже на него не взглянула. Моим проездным стала собака.

– Это очень хорошая цена для такого района. Только там есть небольшие проблемы, – сказала женщина-риелтор, читая с компьютера заготовленный файл.

– Во всех домах есть проблемы, – пожал плечами я, не понимая, о чем идет речь, но стесняясь спросить, как выбраться на главную улицу из их тупика. У женщины явно были проблемы посерьезнее, чем работать справочным бюро для заблудшего то ли туриста, то ли не пойми кого.

– На кухне два холодильника. Один новый, другой старый. Его можно выбросить, хозяин не против. Для этого потребуется вызвать специальные службы. Чтобы выбросить бутылки, то есть стекло – нужно пройти до границы с Италией, там стоят контейнеры. Это двадцать минут пешком, на машине быстрее, – женщина читала файл из компьютера. – Еще есть большой балкон, по сути, терраса, где хранятся старые вещи в коробках. Выбрасывать их категорически нельзя. Как и пользоваться балконом и всем, что на нем находится. Есть особые требования и условия на этот счет. Еще не закрывается полностью дверь в ванную и надо следить за сливом, он засорен. Можно починить, если хотите. И еще соседи – там много детей. Они шумят.

– Дети меня не пугают. Я с ними занимаюсь, – улыбнулся я. – А еще их можно отправить на границу с Италией сдать бутылки. За дополнительную плату. Думаю, я смогу договориться. Как думаете, брать за частоту сдачи, например каждую неделю, или за количество бутылок? – я пытался пошутить.

– Вы учитель? – женщина оторвалась от компьютера и уже с интересом посмотрела на меня.

– Репетитор. Готовлю детей по истории, литературе, – объяснил я.

– Да, литература – это очень сложно. Я не могу читать, у меня голова начинает болеть, – призналась женщина. – Хотя все время читаю, – она показала на компьютер.

– Вы просто слишком ответственно относитесь к чтению, как и ко всему остальному. Я такой же. Наверное, стоит поучиться у местных жителей иногда давать себе возможность отложить дела на завтра. А чтение… это возможность отдохнуть от работы, переключиться, забыть обо всех проблемах, – улыбнулся я.

– О, только не начинайте! Я всю жизнь от этого страдаю! – воскликнула женщина. – Мне все родные без конца твердят, какая я серьезная, как не могу отвлечься от работы. Все без конца предлагают мне расслабиться! А если я не хочу? Если я люблю свою работу?

– Тогда чтение вам точно подойдет. Позволит расслабиться. Чтение – это удовольствие. Найдите удобное место – кровать, кресло, хорошую подушку подложите под спину. И хоть ненадолго забудьте о ваших файлах. Не вчитывайтесь в каждое слово. Просто получите удовольствие от сюжета. Думайте, что вам кто-то рассказывает историю, только и всего.

– Интересно, но разве я не должна…

Кажется, женщина решила продолжить про то, что она должна понимать, что хотел сказать автор, что он заложил в тот или иной образ.

– Нет, вы точно ничего не должны ни автору, ни книге, – заверил я ее, прервав на полуслове.

– Но разве читать что-то… несерьезное… разве это не потеря времени? Мой муж, увидев меня, развалившуюся на кровати с книжкой в руках, решит, что я сошла с ума. Наверняка скажет, что лучше бы ужин приготовила. Хотя мы уже развелись. То есть он бывший. А я все еще его вспоминаю и представляю, что он может сказать. Никак не могу от него избавиться даже в собственных мыслях.

– Это нормально. Моя мама развелась с моим отцом двадцать лет назад, а все еще не может успокоиться, – ответил я.

– Какой кошмар, – ахнула женщина. – У меня тоже так будет?

– Нет. У вас, вероятно, нет сына, на которого вы сможете переложить все обиды. Поэтому я сбежал. Если что, у меня нет рекомендаций от прошлых арендодателей, я живу в хостеле. Родственников здесь нет, никто не сможет поручиться за мою платежеспособность, и я не смогу сразу заплатить за три месяца. Я студент, даю частные уроки, но это не стабильный доход. Так что я точно не ваш клиент. Простите, что потратил время. Просто хотел узнать, как отсюда вернуться на главную дорогу, – ответил я. – А бывшему мужу вы можете сказать, что книги, как любовь – иногда это тоже потеря времени и лучше бы приготовить ужин. Чтение – любовь, работа души. Никто не может замерить ее в порциях лазаньи или гратена.

– Это плохо, – ответила женщина. – Я имею в виду рекомендации. И вы так красиво сказали про книги и чтение. Но хоть кто-то может за вас поручиться?

– Боюсь, нет. Я учусь в магистратуре, преподаю, не всегда, так сказать, легально. Но меня хорошо знают на местном рынке! Жан, он дает лучшие уроки аудирования! Элена и ее бабушка, которая, кажется, считает меня своим внуком, а еще Джанна. Только благодаря им я еще не умер от голода, – я пытался шутить, но женщина не улыбалась.

– Жан всегда был жутким занудой, – заявила она. – Он вас тоже достал своим провансальским?

– Это же язык трубадуров! – воскликнул я, пытаясь воспроизвести интонацию Жана.

Женщина наконец рассмеялась.

– Жан – мой бывший муж, – объяснила она. – Ненавижу его.

– Да, иногда и я его хочу зарезать его собственным ножом, – признался, не сдержавшись, я. – Надеюсь, к Элене вы не испытываете таких же чувств? Она меня подкармливает козьим сыром, а бабуля – лазаньей, – уточнил я, все еще пытаясь шутить.

– Конечно, испытываю! – воскликнула женщина, – Она моя двоюродная сестра! Мы все детство с ней дрались!

– Только бабулю пощадите. У меня никогда не было бабушки, – попросил я, не зная, как реагировать. – И если бы не ее лазанья… я бы уже точно умер.

– О!!! Я догадалась! Вы тот самый Саул! – женщина вдруг подскочила, уронив на пол клавиатуру и вырвав из сети провод.

– Э… да, – кивнул я. – Это что-то меняет?

– Конечно! У вас совсем другое имя в документах, поэтому я не догадалась! Как это вообще произносится? – кричала женщина.

– Даже не пытайтесь, будет только хуже – и мне, и вам, – взмолился я.

– Так, значит, вы учитесь в магистратуре, даете уроки детям, получаете стипендию, все правильно? И вы специализируетесь на истории и литературе. Верно? Кстати, очень приятно, меня зовут Лея.

– Да, мне тоже очень приятно. Но, понимаете, я не рассчитывал на квартиру. Просто заблудился. Непривычное для меня состояние. Оказался в тупике и занервничал. Хотел спросить, как отсюда выбраться. Не уверен, что могу себе позволить что-то больше койки в хостеле. Вы же сами говорили, что нужны гарантии, которые я дать не могу.