Сразу четверо устремились выполнять приказ, но Милята разом вышиб из боя двоих, те даже не успели понять, что произошло. Милята сделал шаг назад и запнулся о лежащего без чувств юношу. Странное тепло от соприкосновения с деревянным настилом мгновенно разлилось от затылка по всей голове, мир перед глазами помутился и померк. Темнота на мгновение окутала Миляту. Он слышал все, что происходит на мосту, но как-то отдаленно, словно драка с каждой секундой уходила все дальше от него, петляя и теряясь в глубинах разума. И вдруг ясность мыслей вернулась к нему так же резко, как и покинула. Милята ощутил капли освежающего дождя, барабанящие по лицу. Прогремел оглушительно гром, словно боги звали его на битву. Милята открыл глаза и попытался встать, но первая попытка окончилась неудачей. Еще пара мгновений понадобилась на то, чтобы прийти в себя и ощутить свои конечности, почувствовать, как жизнь разливается по телу. Наконец он поднялся. И сделал это как нельзя вовремя – в этот момент последний из бойцов со Словенского конца упал на землю. Пятеро загородцев, оставшихся на ногах, ликовали. Они одержали победу, боги были на их стороне.

Увидев Миляту, притихшие было словенцы на берегу воспряли духом.

– Покажи им!

– Милята, мы с тобой!

– Боги подняли тебя для победы!

Милята слышал крики людей и понимал, что они надеются на него. Он остался последним мужчиной со Словенского конца, который стоял на ногах, а значит, бой еще не проигран. Потрогав пальцами свой затылок, Милята почувствовал, как кровь сочится из раны. Тошнота подкатила к горлу, но он силой заставил себя сглотнуть и ринулся в бой. Милята заметил краем глаза болевших за него бойцов, выбывших из драки. Окровавленные, все в синяках и ссадинах, они неистово потрясали кулаками в воздухе и вопили изо всех сил.

Удар, еще один – и первый загородец, обмякнув, упал на спину. Милята бил точно, без промаха. Он понимал, что любой меткий удар, попавший в голову, станет для него последним, а потому уворачивался от кулаков соперников как мог, не забывая отвечать при любой возможности. Загородцы прижали его к ограде моста, пытаясь поставить победную точку в сегодняшней драке, но Милята вертелся на месте словно волчок.

– Чего, боязнь напала? Мастаки вы только деток по мосту гонять, – рычал Милята, подначивая противников опрометчиво броситься вперед.

Еще удар – и загородцев осталось трое. Понимая, что его вот-вот забьют, Милята воспользовался просветом между соперниками и вырвался из окружения. Один из загородцев схватил Миляту за штаны и потянул на себя.

– У-у-у, нечестно! – заулюлюкали люди. – За одежду нельзя!

Поняв, что нарушил правила кулачного боя, загородец замешкался и в тот же момент получил сильный и точный удар в челюсть, лишивший его зуба. Сплевывая кровь, мужчина, постанывая, поплелся с моста. Бой для него закончился.

Перед Милятой осталось двое загородцев, но это были сильные бойцы, не желавшие сдаваться просто так. Они ловко уворачивались от кулаков и ждали удобного момента. И пара ударов все-таки нашла цель, отзываясь болью в теле.

Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Из-за тучи выглянуло солнце, ослепившее своими лучами Миляту. Он растерялся лишь на одно мгновение, но этого хватило. Хлесткий удар в левый глаз вышиб почву из-под ног последнего бойца со Словенского конца. С противоположного берега раздался оглушительный рев и свист, означавший победу Загородского конца.

Это стало первым поражением Миляты за два года.

Глава 2

Дверь бани скрипнула, с трудом открывшись. В помещение, заставленное деревянными кадками всевозможных размеров, вошла юная девушка, босая, в одной нижней рубашке. Легким движением распустив свои русые волосы, она проскользнула внутрь бани и закрыла за собой дверь.

– Вечно опаздываешь, Нежка! – шикнула чернявая девушка. – Только тебя и ждем.

На скамье возле круглого зеркала сидели две подружки. Обе тоже в нижних рубашках и с распущенными волосами. Одинокая лучина кое-как освещала пространство бани.

– Свечу долго искала, – тихо промолвила вошедшая. – Вот.

С этими словами она передала свечу чернявой девушке. Та зажгла ее от лучины и поставила между зеркалом и плошкой с водой. Все три девицы расселись возле зеркала и уставились на пламя. Повисло неловкое молчание.

– Нежка, твоя баня, ты и зачинай, – прошептала чернявая.

– Хорошо, – согласилась та.

Внезапно тишину нарушил оглушительный звук упавшего ковша. Ударившись о дощатый пол, он закатился под скамейку.

– Ш-ш-ш-ш! – зашипела чернявая на сидевшую слева подружку. – Айно, нельзя шуметь во время гадания, а то банник разозлится. А он и кожу ободрать может. Зря только чудку с собой взяли! – добавила она.

– Полно тебе, Янка, – попыталась примириться Айно. – Я случайно.

– Помолчите вы обе. Нашли место для сва- ры! – утихомирила их Нежка. – Начинаем. – И она забормотала себе под нос: – На воду я ворожу, в зеркало словно гляжу. Раскрой, покажи мне, вода, удалого, красивого, молодого. Кто мой суженый-ряженый? Зеркало, покажешь мне.

Девушки уставились в старое плохонькое зеркало, в котором не так-то просто было разглядеть собственное отражение. Прошла минута, другая, но ничего не произошло.

– Может, заговор не так произнесла? – с сомнением в голосе предположила Айно. – Наши-то по-другому говорят.

– Если ты не замолчишь, я тебе всю косу обдеру, – злобно прошипела Янка.

Чудка скривила лицо, но замолчала. Янку она немного побаивалась. Еще в детстве та прослыла известной задирой, которой сторонились даже мальчишки, и с возрастом не утратила своей репутации.

Нежка попробовала снова произнести заговор, но и в этот раз ничего не произошло.

– Не понимаю, в чем дело, должно сработать, – расстроенно прошептала себе под нос Нежка.

– С каждым бывает, – положив руку на плечо подруге, успокаивающе произнесла Янка.

– А грозилась мне косу ободрать, – зло бросила Айно. – Можно подумать, что дело во мне, а не в обгорелой.

Янка вскочила со скамейки, уже не заботясь о тишине, и схватила Айно за нижнюю рубашку.

– Как ты назвала мою подругу? Повтори!

В этот раз Айно не собиралась отступать перед гневом черноволосой Янки. Она толкнула противницу с такой силой, что та налетела на скамейку и ударилась о стену бани. Айно схватила ковш побольше, намереваясь защитить себя в случае нападения.

– Зашибу, если подойдешь еще раз!

– Остановитесь! Началось… – проговорила Нежка.

Янка и Айно уставились в зеркало. А там уже вырисовывались какие-то замысловатые фигуры, напоминавшие мужчин.

– Это дружинники! – восторженным шепотом произнесла Айно.

И правда – зеркало показывало, как через лес нескончаемой вереницей шли воины в кольчугах, со щитами в руках. На секунду Нежке показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Она ахнула, пламя свечи заколебалось, и картинка тут же размылась. Нежка затаила дыхание, и через мгновение изображение в зеркале опять приобрело четкие линии. Девушки вновь увидели воинов, но в этот раз дружинники уже дрались с неизвестным противником. Сверкали мечи, кровь заливала оружие и людей. Воины падали замертво, сраженные меткими ударами врага.

– Какие же это женихи? – взбудораженно прошептала Янка. – Тут одни мертвецы!

Последнюю фразу она произнесла, придвинувшись слишком близко к свече. Пламя вмиг потухло, а вместе с ним померкло и зеркало, приняв обычный вид. Айно засуетилась, на ощупь ища в темноте лучину и огниво. Нежка сидела смирно, стараясь не двигаться, чтобы не задеть утварь, распиханную по всей бане, постепенно глаза привыкали к темноте, и она стала различать очертания предметов. Взгляд скользнул в дальний угол. Там словно тлели два уголька. Нежка вспомнила, что баню три дня уже никто не топил, и пригляделась.

Угольки начали принимать очертания пары красных глаз. Черное нечто, поняв, что его обнаружили, быстро поползло к девушкам. Глаза Нежки расширились, дыхание участилось. Она неотрывно смотрела на горящие глаза существа, ползущего к ней. Нежке хотелось встать, убежать подальше из бани и никогда сюда не возвращаться, но ноги не слушались, словно она никогда и не умела ходить. Она хотела закричать, но лишь тишина звенела у нее в ушах.

А нечто все приближалось. Вот оно уже заползло на скамейку, где сидели девушки, вот уже Нежка ощутила его липкие прикосновения на своем бедре. Красные глаза пылали злобой и ненавистью. Существо явно собиралось прикончить девушку.

Свет появился так же внезапно, как и погас: Айно наконец нашла лучину и зажгла ее.

– Что с тобой? – Янка обеспокоенно смотрела на подругу. – Ты вся бледная и в поту.

Нежка осмотрелась по сторонам. Чудовище исчезло, словно и не было его. Вместо него она увидела глаза подруги, которая пыталась растормошить ее.

– Я видела что-то в темноте… – наконец вспомнила, как разговаривать, Нежка.

– Никого тут не было, – нахмурилась Янка.

– Я видела его красные глаза, оно смотрело на меня из того угла. – Нежка указала пальцем на дальний угол бани.

– Господи помилуй! – перекрестилась Айно и выбежала на улицу.

– Нам тоже стоит убираться отсюда. – Янка потянула подругу к дверям.

Нежка поднялась и на ватных ногах медленно поплелась за Янкой. Выйдя на прохладный ночной воздух, она ощутила, как сразу стало легче, и задышала полной грудью.

Айно стояла чуть в стороне, не желая приближаться к бане.

– Правильно люди говорят: к обгорелым нечисть тянет. Они словно зависли между миром живым и мертвым, – промолвила чудка.

– Сейчас я из тебя мертвячку сделаю! – Янка подняла валявшийся камень и замахнулась. – Будешь сама между мирами шастать, да никуда так и не попадешь.

Айно плюнула в сторону девушек и скрылась в ночи.

– Дойдет ли по темноте? – забеспокоилась Нежка.

– Пусть хоть сгинет! – махнула рукой Янка, выбрасывая камень. – Зря я чудку привела к тебе. Прости меня за то. Старшая сестра попросила взять ее. Я все выскажу Маринке, когда вернусь в избу!

– Ладно, чего ругаться зря? Пойдем лучше домой, там ужин в печи, дед уже, поди, вернулся, – примирительно произнесла Нежка.

Подруги направились по тропинке к избе, которая стояла в отдалении от бани. Над ними простиралось черное небо, усеянное россыпью звезд.

– Думаешь, ты увидела банника?

– Или Обдериху, – кивнула Нежка. – Кто-то там точно был. И дух этот нечистый.

– Кто ж еще в бане может обитать, – согласилась Янка.

Подруга все болтала и болтала, но мысли Нежки блуждали совсем в другом месте.

– Думаешь, Айно права насчет обгорелой?

Янка остановилась в десяти шагах от избы и, повернувшись к Нежке, взяла ту за плечи. Она с нежностью осмотрела некогда прекрасное лицо подруги, половину которого покрывали рубцы от старых ожогов. Следы страшного пожара, что случился в Новгороде десять лет назад.

– Никому не позволяй так называть себя, слышишь?

Нежка молча кивнула, улыбнувшись в ответ. Дверь в избу отворилась, и на пороге показался старик. Хоть борода его и была седа, он все еще сохранял стать и осанку.

– Добрый вечер, дедушка, – произнесла Янка. – Мы тут с вашей внучкой гулять ходили.

– Янка у нас переночует, если дозволишь, – добавила Нежка.

– Идите в избу, ночь на дворе, – мотнул головой дед.

Нежка заметила, что он чем-то обеспокоен.

– Что-то стряслось, дедушка?

– Вон. – Дед показал пальцем на берестяную грамоту, лежавшую на столе. – Отнесешь завтра брату.

– А где Милята? – Нежка взяла в руки сверток.

Дед только вздохнул.

– Его сильно побили на мосту, Словенский конец сегодня проиграл.

– Ого, – присвистнула Янка.

– С ним все в порядке? – забеспокоилась Нежка.

– Все с твоим братом в порядке, – проворчал дед, зачерпывая воду из бочки. – Жить будет, за ним Василиса приглядывает. Тут другое…

Нежка развернула бересту и прочла нацарапанные буквы.

– Кто это принес?

– Княжьи люди, кто ж еще. Пока вы по баням терлись, они прискакали, – отхлебнув воды, промолвил дед.

– Что там написано? – полюбопытствовала Янка.