Поужинали. Батя распределил бойцов на дежурства. Новичков Севу, Кузена и двойника Ветрянки, уже получившего позывной Мокрянка или, по-простому, Мокрый, позвал на беседу – Бате не давал покоя тот факт, что бойцы продолжали сражаться, даже когда исход стал ясен, и надо было отступать.

Оказалось, они выполняли приказ своего Бати. Тот, попав в кисляк, части бойцов приказал двигать внутрь крепости, к ополченцам, а части – остаться снаружи и принять бой на себя, пока остальные не зайдут врагу в тыл.

Это никак не вязалось ни с закрытыми воротами крепости, ни с тем, как группу зачистки поприветствовали из-за частокола. Да и тот факт, что нового Батю обнаружили в крепости, а не в том самом тылу, да ещё и живым, тоже подсказывал, что тут что-то не чисто.

Однако бойцы не врали – об этом командиру говорил второй его Дар, появившийся после принятия белой жемчужины. Сначала Батя не понимал, куда этот Дар применять, если вокруг и так все свои, но потом сообразил, что каждые два месяца могут появляться и новые люди, которых, разумеется, стоит проверять на искренность.

– Ясно, – вздохнул Батя по окончании расспросов. – Ладно, бойцы, осваивайтесь Сегодня никаких дежурств, отсыпайтесь. А завтра первым делом к Доку – пусть определит вам порции пойла и гороховки и похимичит над будущими Дарами. Потом двинете к Психу, он введёт в курс дела, назначит в дежурства и выдаст мыльно-рыльное и чистые шмотки. Ну а как хижины расчистим окончательно, будете обживаться. Пока можете у Психа бутылку бренди взять, скажете, что я разрешил. День у вас был тяжёлый, расслабиться не помешает. Но дальше – сухой закон. Всё, свободны!

Оставшись один, командир задумчиво подпёр кулаками подбородок и задумался. Но ни к какому выводу так и не пришёл, поэтому счёл за лучшее лечь спать.

Сон облегчения не принёс. Батя ворочался в своём спальном мешке и никак не мог остановить поток мыслей. Даже думал уже встать и пойти допросить своего двойника, но всё-таки решил оставить это дело на утро. Под то самое утро, наконец, и забылся на какие-то пару часов.

Из хижины Батя вышел помятый, не выспавшийся и злой. Санитарный уголок с бочками воды и ямами для туалета ещё не подготовили, поэтому помочиться пришлось прямо под частокол, но там, где женщины не увидят – они за такое даже Бате по шапке надавать способны. Хранительницы очага, мля. И не ругнёшься на них, ведь правы будут.

Убедившись, что вынужденное хулиганство осталось никем не замеченным, Батя отправился на раздачу еды. Получил свою банку тушёнки, с тоской вспомнил об овощах и куриных тушках, которые довольно часто удавалось добыть ещё не испорченными после обновления Троечки. Подумал, а не приспособить ли один из тягачей под мобильную грядку, чтоб свои помидоры с огурцами растить, но мысленно махнул рукой, отметая затею. Может быть, потом, когда у него под началом будет хотя бы полторы сотни бойцов и сотня гражданских, он и вернётся к этой затее. Но пока рук и так не хватает, так что нехрен!

Ел командир не спеша, намеренно растягивая процесс, потому что идти к двойнику отчаянно не хотелось. Почему-то он заранее ничего хорошего не ожидал от общения с самим собой. Словно сработала чуйка и подсказывала о грядущих неприятностях. Но откладывать разговор до бесконечности Батя не имел права.

Сдав пустую банку – из неё, возможно, Горелый и его умельцы соорудят что-нибудь полезное в хозяйстве, Батя со вздохом отправился в хижину, где всё ещё был заперт его двойник.

– Командыр! – вскинул руку в неумелом воинском приветствии чернокожий ополченец по имени Аксу. – Докладывай – всё спакона!

– Молодец! Вольно! – похвалил Батя и хлопнул бойца по плечу. – Свободен на двадцать минут! Я пока сам тут…

Боец расплылся в широкой белозубой улыбке, и придерживая древний, но ухоженный «калаш», едва не бегом помчался завтракать. А Батя, выдохнув, решительно отодвинул занавеску, прикрывавшую вход, и вошёл в хижину.

– Где мои люди? – тут же услышал он требовательный голос.

Его собственный голос.

Батин двойник сидел у дальней стены, связанный по рукам и ногам. В хижине царил полумрак, так что лица вошедшего он не видел, иначе наверняка бы засомневался с целостности собственной крыши – примерно, как сомневался в этом сам Батя, когда впервые увидел копии своих бойцов. Батя, зная себя, приближаться к двойнику не стал. Однако сразу задал встречный вопрос:

– По большей части – мертвы. Потому что ты приказал им стоять до конца. Зачем? Ты же понимал, что шансов против тварей у них нет.

Двойник усмехнулся.

– Я не буду отчитываться перед врагом. Русские не сдаются!

– Если ты не заметил, то я тоже русский, – стиснул зубы Батя.

– Ага, – согласился двойник. – Который работает с амерами. За сколько они тебя купили? Сколько стоит твоя Родина?

Бате оставалось только скрежетнуть зубами – разговор предстоял поистине тяжёлый.

– Вставай! – велел он двойнику. – И прыгай сюда!

– Нахрена? – язвительно поинтересовался он. – На солнышко в последний раз посмотреть? Хватит с меня этого долбаного африканского светильника!

– Если мозги не растерял, будешь на этот светильник ещё долго любоваться. Вставай, сказал! Если, конечно, тебе нужны ответы…

Двойник нарочито громко вздохнул и, изображая полное отсутствие интереса, покачал головой:

– Не хочу.

Батя тут же ощутил в словах двойника прямо-таки махровую ложь. Хотел он ответов, ещё как хотел. Просто пытался продавить оппонента, демонстрируя равнодушие, которое, по большому счёту, не ощущал.

– Ну, дело твоё, – взял приём на вооружение Батя. – Тогда продолжай сидеть тут.

И отвернулся, сделав вид, что уходит.

– Где? Мои? Люди? – зло раздалось сзади. – Я видел, как ты увёл один из моих танков. Где экипаж?

– Хочешь знать – поднимешь свою задницу и пойдёшь за мной, – отчеканил Батя. – У тебя пара секунд, пока я не задёрнул занавеску с той стороны.

В том, что двойник, проиграв словесную баталию, пришёл в ярость, догадаться было не сложно. Но внешне он никак этого не проявил, разве что всё-таки поднялся, хоть и сделал это в последний момент.

– Ноги развяжи! – потребовал он.

– На улице, – отрезал Батя, не оборачиваясь. – До неё и так допрыгаешь.

И услышал издевательский смешок.

Ожидаемо. Он, скорее всего, вёл бы себя так же в аналогичной ситуации. Вот только он не был врагом собственному двойнику, вот в чём разница! И это требовалось продемонстрировать максимально быстрым и эффективным способом.

Отойдя от хижины метра на три, Батя остановился и прислушался. Да, так и есть – двойник выбрался из хижины, но за ним не пошёл. Наверняка сейчас стоит и привыкает к свету. Пусть, хорошее зрение ему сейчас понадобится.

– Ну, и что ты мне хотел показать? – спустя минуту поинтересовался двойник.

– Видишь хорошо? Зайчиков ловить перестал? – вопросом на вопрос ответил Батя. – Тогда смотри.

И, наконец, обернулся.

Лицо двойника изумлённо вытянулось. Потом на нём проступило непонимание.

– Ну что, насмотрелся? – исподлобья уточнил Батя.

– Ты кто такой? – наконец, спросил двойник.

– Копия Бати. Ты, кстати, тоже.

– Я не копия, – упрямо мотнул головой двойник.

– Она самая, – настоял на своём Батя и устало потёр переносицу. – Слушать готов? Тебе, брат, мало что в моём рассказе покажется правдой, но поверить придётся. Иначе очень скоро окажешься в зубах тех тварей, что напали и на твоих, и на амеров.

Дальше пошло проще. Батя говорил, двойник слушал с круглыми от удивления и неверия глазами. Иногда задавал уточняющие вопросы, но Батя своим вторым Даром чувствовал, что двойник ищет нестыковки в его словах, а не ответы.

Тем не менее, вскоре это чувство пропало – двойник, наконец, поверил.

– Чертовщина как есть, – прокомментировал он, когда Батя закончил.

– Она, – кивнул командир. – Так что, воевать с нами будешь или отвести тебя к парням, которых мы спасти успели?

– Повоюешь тут, – вздохнул двойник. – Амеров, говоришь, у тебя уже пятеро тут?

– Шестого вчера подобрали, Мэри, думаю, уже провела ему… гм… первый урок русского языка.

Двойник хохотнул. О любвеобильности снайперши он ничего не знал, но о смысле фразы про урок догадался сразу.

– Слыш, ты, который я… А где у вас тут лазарет? Башка трещит невыносимо, надо, чтоб Док глянул, не контузия ли… Док-то хоть живой?

– Одна штука имеется. Только тебе, брат, в лазарет чуть позже надо будет. Пойло, что тебе с тушняком принесли вчера, пил?

– Которое из годовалой выдержки носков? Нет, конечно! Вылил! Такое дерьмо пить – себя не уважать.

– Не будешь пить – либо зомбаком станешь, либо от головной боли и помрёшь, – Батя снял с пояса флягу.

Хотел просто бросить двойнику, но вспомнил, что тот всё ещё связан. Поэтому достал нож и пошёл освобождать.

– На, – закончив, всё-таки сунул двойнику флягу. – Два глотка, не больше. И пить это теперь постоянно придётся.

Двойник скривился, но к фляге всё же приложился. Прислушался к себе.

– Слушай, а помогает, – спустя пару секунд резюмировал он. – Вот уж никогда не думал, что чем крепче носки, тем чудодейственнее настойка.

– Это ты ещё не знаешь, из чего сделана, – мрачно пообещал Батя. – Ладно, идём, покажу тебе, как мы тут живём.

Сама крепость двойника не впечатлила. Хотя он удивился чистоте и тому, как быстро её навели. Поцокал языком, глядя на переоборудованные MAN-ы и MRAP. Вытаращил глаза, посчитав танки – во взводе их было всего три, а тут – уже четыре. Подивился Соколу и Дрозду, походя поприветствовавшим Батю и с осторожным любопытством оглядевшим его двойника, понаблюдал, как Горелому с ремонтом помогают американский штурмовик Джон, его спасённый вчера соплеменник и трое негров.

Когда увидел женщин и детей, даже присвистнул и не удержался от вопроса:

– Чего этих-то не вооружил, раз у вас тут постоянно война с тварями?

– Не женское дело. Кто захотел, те сами оружие взяли. Остальных зачем заставлять?

– А кто не захотел – зачем они? – не понял двойник. – Обуза же.

Батю кольнула острая игла неприязни.

– Быт обеспечивают, – отрезал он. – Тут мало кто первые же часы после обновления переживает да ещё и с иммунитетом оказывается. Никем разбрасываться нельзя. Понадобится – вооружатся, учим мы тут всех.

– Ну, дело твоё, – решил уйти с острой темы двойник. – Раз ресурсы и количество бойцов позволяют гарем держать, то чего бы и нет.

Ресурсы не то чтобы позволяли. Еду, одежду, содержимое наростов тварей для пойла – всё, по сути, добывали бойцы. А чем больше появлялось народу, тем больше становилась и нагрузка. Женщинам и детям, к тому же, требовалось и множество бесполезных с мужской точки зрения вещей: учебники, всякие кремы и шампуни с ароматом то ли луговых, то ли лесных трав, какие-никакие игрушки, специфические гигиенические средства.

Правда, благодаря женщинам быт бойцов тоже улучшался. Это утром все завтракали тушёнкой из запасов – потому что не успели вчера полностью обжиться. Но уже к обеду те самые женщины наверняка приготовят что-нибудь вкусное в костровой яме.

Те же самые женщины выстирают и залатают всю одежду, позаботятся о том, чтоб возле «бани» всегда имелся запас чистых полотенец и тот самый шампунь вместе с мылом. При загрузке каравана удостоверятся, что всё лежит на своих местах, мгновенно разберутся со сроками годности притащенных с Троечки продуктов. И это не говоря уж о том, что в этом мире мужики без секса со временем с ума сходят до того, что даже к зомбячкам лезут, так что и тут африканки – дамы весьма благодарные и страстные, – тоже пользу приносят. Снижают, так сказать, потенциальную напряжённость в обществе.