Девчонка присела на диван, хлопнула длинными ресницами и опустила глаза, но я успел поймать в этих шоколадных глазах искры азарта и удовольствие, которое она пыталась скрыть. О, девуля, да ты довольна! Оказывается, мы с тобой «одной крови»!

– Начинайте, Наталья Юрьевна, расскажите всё, что знаете, – дал я отмашку.

Наталья приложила руку к горлу и ослабила шейный платок, как будто он её душил и начала свой рассказ.

– Фамилия моей бабушки по отцу была Глинская, София Никифоровна. Она была, как бы сейчас сказали, из бывших, то есть из дворянского рода. А дед наоборот был из рабочих и крестьян. Когда грянула революция, бабушке было шестнадцать лет. Родители её умерли от тифа, по крайней мере, так говорила бабушка. Но я почему-то думаю, что они погибли в водовороте революции от рук разгневанного пролетариата. Ведь отец бабушки был полковник царской армии, правда в отставке. Когда-то давно, я ещё была совсем маленькая, по телевизору шёл фильм «Анна на шее», и бабушка шутя обмолвилась, что у её отца тоже была «Анна на шее». А когда я спросила её, что она имела в виду, бабушка сказала, что «Анна на шее» – это императорский орден Святой Анны, введённый указом Павла I для отличия духовных лиц, военных, придворных чинов и иностранцев. А потом гордо добавила, что этой наградой были удостоены и Александр Суворов, и Михаил Кутузов. Так что отец моей бабушки был совсем не так прост, если получил этот орден, и я уверенна, что он не умер от тифа, его наверняка расстреляли большевики.

– А куда делся этот орден? – с любопытством спросила Маша.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Наталья. – Столько лет прошло, революция, войны. Кстати, у бабушки было золотое кольцо – такая крупная печатка. Когда-то она рассказала мне, что её отец заказал ей и её брату два одинаковых кольца из ушка и колечка под ленту ордена «Анна на шее» – на счастье. Он хотел, чтобы частичка его ордена осталась у его детей на всю жизнь.

– И где теперь это кольцо? – подал я голос.

– Наверное, перед смертью она всё-таки отдала его тёте, – предположила Наталья, хотя я не помню его у Янины, даже не знаю, как оно выглядит.

– А может орден украли, и поэтому убили вашу тётю? – неожиданно выдала Маша версию, и у неё загорелись азартом глаза.

– Не думаю, – хмыкнул я. – Ну сколько он может сейчас стоить на чёрном рынке, тысяч сто, вряд ли больше, причём не долларами, а рублями. Это не те деньги, из-за которых убивают, Маш.

– Никто из нашей семьи, ни отец, ни тётя, ни я никогда не видели этого ордена, – отозвалась Наталья. – Кроме того, то, что осталось в доме тёти, стоит сто таких орденов.

– Почему сто тысяч? – Маша уже открыла ссылки в Википедии и просматривала их. – Там между прочим, бриллианты. А брат вашей бабушки, что стало с ним? – неожиданно задала вопрос Маша.

Наталья замолчала, как будто Маша нажала на кнопку «выключить» и растерянно посмотрела на меня.

Ну что за непоседливая девчонка! Терпение, явно, не её конёк.

– Маруська! Цыц! – вырвалось у меня. – Не сбивай Наталью Юрьевну с мысли, – сам не знаю почему я назвал Машу Марусей. Но сейчас я вдруг понял, как здорово ей подходит это имя, не Маша, а именно Маруська – вот такая дерзкая и шебутная девчонка! Теперь я буду её так и называть! – Продолжайте, Наталья Юрьевна.

Маруська недовольно зыркнула на меня и притихла, обиделась.

– Да особенно и рассказывать про бабушку больше нечего, – пожала плечами Наталья. – Обычная жизнь, как у всех в то время. После смерти родителей, бабушка устроилась работать в школу машинисткой, потом окончила пединститут и всю жизнь проработала в школе. А дедушка был сотрудник КГБ, раньше это конечно называлось по-другому. Всё! У них было двое детей – мой отец и тётя. В двадцать лет тётя вышла замуж за известного антиквара – Яншина. Вместе они прожили, душа в душу до его смерти. А вот про брата бабушки, – Наталья бросила взгляд в сторону Маруськи, – я вообще никогда ничего не слышала. Он, наверное, погиб в революцию, как и его родители. По крайней мере, бабушка никогда больше о нём не упоминала.

– Итак, в двадцать лет ваша тётя вышла замуж, – подвёл я итог, – а до этого у тёти разве не было романов? – вырвалось у меня. – Кстати, она была интересная женщина?

Наталья загадочно улыбнулась.

– Я приглашаю вас, Герман, вместе с вашей помощницей пожить в доме у тёти, чтобы разобраться во всём, вы сможете посмотреть семейные фотографии и оценить, как мужчина, внешность моей тёти. Она была не просто интересная женщина, она была красавицей, что неудивительно, ведь она была похожа на свою мать, – Наталья вздохнула. – В этом доме много фотографий и бабушки и тёти. Я совсем недавно перебралась в тётин дом. И вот тогда мне действительно стало страшно, – голос Натальи дрогнул. – По ночам я слышу чьи-то тихие шаги, знаете, такие шаркающие, как будто старческие. Хотя точно знаю, что в доме я одна, помощница спит в доме для прислуги. А я перестала спать ночами, – она вздохнула. – И да, вы правы, Герман, я боюсь! Мне кажется, даже не знаю, почему, но я уверена, что следующая на очереди – я.

Я потёр рукой бровь.

– Очень интересно! А у вашей тёти было завещание? Имея в собственности антикварное имущество, дом и семьдесят лет за плечами, она не могла не оставить завещание.

– Но тётя не собиралась умирать! – Наталья даже возмутилась. – Нет! Она не писала завещание. Я это точно знаю.

– Это очень легко проверить, – невозмутимо парировал я. – Есть реестр наследственных дел. Узнать о том, существует ли завещание, можно у любого нотариуса на территории Российской Федерации. При удостоверении документа, информация об этом вносится в электронную базу Единой информационной системы нотариата. По заявлению потенциального наследника нотариус проведет поиск. Кстати, поиск наследственного дела проводится по точному совпадению фамилии, имени и отчеству, поэтому найти информацию совсем несложно. И если такой факт зафиксирован, заявителю будет выдана справка о том, в какой нотариальной конторе хранится завещание. А дальше – дело техники, через шесть месяцев завещание будет оглашено. Так что, до оглашения завещания времени у нас предостаточно. Ведь ваша тётя умерла недавно, не так ли?

Лицо Натальи покрылась красными пятнами, кусая губы, она подняла на меня испуганный взгляд.

– Как раз полгода назад.

Глава 3.

Герман

Полгода назад? Не, ну это же просто звездец какой-то! А я подписал уже с Натальей договор. Я конечно понимал, что убийство, как утверждает Наталья, совершилось не вчера, и что расследование уже идёт полным ходом. Но я даже и предположить не мог, что прошло полгода, и что это якобы вовсе и не убийство, а заведомо несчастный случай, и уголовное дело даже не открывалось от слова «совсем», органы охраны правопорядка ограничились доследственной проверкой. О как! Я пробил информацию по своим каналам, читал экспертизу. Итак, женщина умерла в результате черепно-мозговой травмы при падении. И всё! Хотя, конечно, всё равно маловато будет. Обычно в таких случаях в экспертизе указывается больше информации. Видно следаки особо не заморачивались, боялись глубже копнуть, иначе пришлось бы открывать дело. И тогда возможен висяк. Мне это очень хорошо известно, не раз проходил всё, пока работал опером. А вот завещание, оказывается, есть. Конечно же, мы с Маруськой проверили его по реестру наследственных дел. Но мало того, вчера нотариус сам позвонил Наталье и сообщил, что через неделю должно состояться оглашение завещания у неё в доме. Это желание покойной. Нотариус также поставил в известность Наталью, что она в завещании не единственная наследница, чем ввёл её в полнейший ступор. И вот сегодня мы с Маруськой едем в Смоленскую область, в дом Натальи, в качестве гостей. По легенде я, якобы, её адвокат, сын любимой подруги её тёти, а Маруська – моя девушка. Маловата она, конечно, для моей девушки, да ладно. Впрочем, я не против. Правда Маруська на первых порах заартачилась. Не захотела называться моей девушкой! Но я ей очень доходчиво объяснил, что это нужно для дела. А мне не терпится послушать завещание и узнать, кто же ещё попал с список счастливых наследников антиквариата? Может быть это как-то поможет пролить свет на предполагаемое убийство? Да и убийство ли это, вообще? Наталья говорит, что после того, как перебралась жить в тёткин дом, слышит по ночам шаги и шорохи. Мистика или разыгравшееся женское воображение? В мистику я не верю, больное воображение? Возможно. А может быть розыгрыш? Но кому это нужно, может будущим наследникам?

Я подъехал к дому Маруськи и вышел из машины. Вчера мы договаривались встретиться у её дома в полвосьмого утра. Я опоздал на десять минут, пробки, а девчонка даже ещё не спустилась. Не люблю опозданий. Я выбил из пачки сигарету, облокотился о капот машины и закурил. Интересно, и долго ещё её ждать? Дверь подъезда распахнулась и из подъезда вылетела Маша. Именно вылетела, а не вышла. Небось неслась по лестнице, как угорелая. Я неторопливо выпустил сизый дым вверх, внимательно рассматривая её с ног до головы. Она была в обтягивающих джинсах, свободной белоснежной футболке, которая не скрывала стройной фигуры, а наоборот подчёркивала её, разрумянившаяся и совершенно ненакрашенная, видать не успела. В этой одежде и без макияжа она была такая домашняя, уютная и невероятно симпатичная. Сигарета тлела в моей руке, а я как дурак стоял и пялился на девчонку.

– Здрасьте! – прохрипела Маша, немного запыхавшись. – Извините, опоздала на десять минут, больше это не повторится.

– Проспала? – усмехнулся я. – На счёт не повторится, не зарекайся, а то обязательно припомню в следующий раз. Садись в машину.

Я закинул её дорожную сумку в багажник, открыл пассажирскую дверцу и помог Маше взобраться в мою высокую машину. Хотя она бы легко справилась и сама, девчонка спортивная. Но мне захотелось коснуться её руки и почувствовать её реакцию на меня. Мне показалось или действительно её рука дрогнула? С чего бы это? Я вырулил из двора, забил в навигатор адрес посёлка Натальи и влился в поток машин. Пять минут мы ехали молча.

– Герман Валерьевич, – подала голос Маша, – а нам долго ехать?

– Не знаю, – честно ответил я, – посмотрим, какие будут пробки. Ехать примерно триста километров от Москвы в сторону Смоленска, наверное, часов шесть, а может больше.

Я бросил на девчонку взгляд, она хмурилась и покусывала губы. Если проспала, то точно не позавтракала и не выпила кофе. Я забил в навигатор ближайший Макдональдс. Недалеко. Можно будет заехать. Подъезжаю к окошку МакАвто, заказываю два кофе и два двойных чизбургера, затем проезжаю дальше к следующему окну, где выдают заказ.

– Держи, Маруська, – я сгружаю ей на колени пакет и протягиваю два кофе. – Мой тоже подержи. Сейчас отъеду в сторону, припаркуемся, и позавтракаешь.

Она растерянно хлопает ресницами.

– Спасибо. А откуда вы знаете, что меня дома Марусей зовут?

Я удивлённо приподнял бровь.

– Серьёзно! А я и не знаю, – я уже смеюсь. Но это же надо! Оказывается, я попал в точку. – Действительно так зовут?

– Ага, – она доверчиво улыбается. – Меня так стал звать дед, когда я была ещё маленькая, ну а потом и мама.

– Ты, наверное, в детстве была шкодная, – я окинул взглядом задорные ямочки, – вот дед так и окрестил тебя. Впрочем, не думаю, что ты сильно изменилась, в смысле шкодности.

Я остановил машину.

– Ешь, это тебе. Надеюсь, ты не на диете. Я выпью только кофе, и поедем.

Маша заглядывает в пакет.

– Вау! Двойной чизбургер, да ещё два. Вы сегодня работаете волшебником, Герман Валерьевич?

– Должен же кто-нибудь заботиться о тебе, раз ты сама не в состоянии, – усмехнулся я и сделал большой глоток кофе.

– На самом деле обо мне заботится мама, просто она сейчас в отпуске, в Египте, – с набитым ртом выдаёт всю информацию Маша.