– Нет, не приглашу. Это не в моем ведении.

– Что вы говорите! Ребенок, и тот мог бы…

– А я не могу. Адела не позволит.

– Вот как? Прискорбно, прискорбно. Я не знаком с леди Аделой.

– Разве ее не было, когда вы гостили у Тони?

– Не было.

– Везет же людям! – вздохнул лорд Шортлендс. Майк строго на него взглянул.

– А как насчет Стэнвуда? – спросил он.

– Что-что?

– Вы говорите, что не можете никого пригласить. Однако я звонил Стэнвуду, и его слуга сказал мне, что вы послали ему телеграмму с приглашением.

– Не я, Адела. Что ему нужно, кстати? Болван какой-то.

– Ну уж нет.

– Тогда отец болван.

– Не знаю, не видел. Вам Стэнвуд понравится, он всем нравится. Я лично люблю его как брата. Да, вернемся ко мне. Я в замке был, ничего плохого не сделал, так что ваша старшая дочь может смело меня пригласить.

– О нет! Она приглашает только тех, кто что-нибудь пишет: романы, картины, музыку. Так сказать, служителей искусства.

– Стэнвуд ничего не пишет.

– Значит, он исключение.

– Словом, меня она не пригласит?

– Ни за что на свете.

– Прискорбно, прискорбно. У меня связаны руки. Нельзя ухаживать, если ты в Лондоне, а она — в Кенте, да еще не подходит к телефону. Вам дворецкий не нужен?

Лорд Шортлендс печально вздохнул.

– К сожалению, нет. А зачем все это? Терри за вас не выйдет.

– Да, ей так кажется. Но только пустите меня в замок…

– У нее есть какая-то причина. Майк нахмурился.

– Причина! Она сама не знает, что ей нужно. Упряма, как не знаю кто. Вот эту черту я бы подправил. Стоит ли быть похожей на ангела, спросил бы я, если не можешь опознать верное сердце? На ангела она похожа, тут спору нет. Последние годы я жил в Голливуде, на мне буквально висли красотки, но перед Терри они – тьфу! Она неповторима.

– Терри говорила, что вы там работали. Контракты с актерами, да?

– Да.

– Выгодное дельце?

– Ничего, не жалуюсь. Прокормлю вашу дочь, если что. Но в замок мне приехать надо, почта и телефон не помогают. Подумайте как следует.

Лорд Шортлендс стал думать. Приятный, обеспеченный зять со связями в Голливуде ему не помешал бы. Думы эти прервал Стэнвуд, заметно посвежевший. Холодная вода помогла.

– Привет, Майк, – бодро возгласил он.

– Привет, – отвечал Кардинел. – А ты – совсем ничего. Я к тебе заходил, и твой Огастес сказал, что ты практически скончался.

– Понимаешь, я был в турецкой бане, а сейчас поливал голову холодной водой.

– А, вон что! Ты знаком с лордом Шортлендсом?

– В жизни о нем не слышал.

– Вот он, прошу.

– Ах да, знаком! Мы тут поболтали. Он много рассказывал про кухарку.

– Это ваш гость, – сообщил Кардинел графу. – Тот самый Стэнвуд Кобболд. Что с вами?

Пятый граф оцепенел от ужаса.

– С-с-стэнвуд К-к-коб-б-б-олд? – выговорил он. – Это вы?

– Конечно. А что такого? Что с нашим лордом, Майк? Кардинел сам удивлялся, но предложил гипотезу:

– Наверное, это от радости. Огастес говорил, что сегодня ты едешь в Кент. Значит, лорд Шортлендс – твой хозяин. Соответственно, он радуется.

Пятый граф с трудом проговорил:

– К-к-какой ужас!

– Ну, что вы! Стэнвуд – прекрасный человек.

– Понимаете, я хочу жениться на кухарке…

– Одобряю. А ты как, Стэнвуд?

– …и ему об этом сказал. То есть Кобболду. А он, то есть Кобболд, может сказать Аделе.

– Она огорчится?

– Она меня загрызет. Как по-вашему, Кобболд любит поболтать?

– Боюсь, что любит.

– О господи!

– Видите ли, Кобболд чист, как дитя. А дети болтают беспрерывно. Если есть что выдать, он выдаст. Когда мать его ждала, ее напугал диктор Би-Би-Си.

– Ой боже мой!

– Если им с леди Аделой не хватит тем для разговора, он, то есть Кобболд, займется вами и кухаркой. Заметьте, не ведая зла. Так, ради беседы.

– Господи!

– Скорее всего, беда нагрянет сегодня же, за ужином. Представьте эту сцену. Рыба подана, Стэнфорд ее ест. «Да, леди Адела, – говорит он с набитым ртом, – кухарка у вас превосходная». – «Спасибо, мистер Кобболд. Возьмите еще». – «А это на ней хочет жениться лорд Шортлендс? Я его понимаю».

– Ужасно, ужасно!

– Да, вы смутитесь. Вам придется нелегко. Но, к счастью, могу предложить недурной выход. Что, если задержаться в Лондоне? Тебе, мой друг, тебе.

Стэнвуд помрачнел. Вроде бы ему стало лучше, а тут эти разговоры.

– Ты пойми, отец велел! Не обрадовался и граф.

– Мой дорогой, что вы говорите! Адела послала меня за Кобболдом. Что она скажет, если я вернусь один?

– Вы вернетесь со мной.

– С вами?!

– Подумайте как следует. Я хочу поехать в замок, Стэнвуд хочет остаться в Лондоне, вы хотите привезти гостя, который вас не выдаст. Мой простой проект отвечает всем желаниям.

Лорд Шортлендс думал медленно.

– Адела ждет не вас, а Кобболда.

– Вот я и приеду под псевдонимом.

Стэнвуд взвизгнул от радости. Голову снова пронзила боль, но есть вещи поважнее.

– Майк, ты гений!

– Не без того.

– А я полчаса назад звонил Эйлин, прощался! Побегу скорее к ней.

– Ты еще не поел.

– Ну и бог с ним!

– А как же Огастес?

– Ну его к черту!

– Он очень хочет поехать.

– Пикнет, дам в глаз, – сообщил Стэнвуд и улетел, как фея. Лорд Шортлендс, способный во всем разобраться, если дашь ему время, спросил на всякий случай:

– То есть вы поедете в замок вместо Кобболда?

– Вот именно.

– Как будто вы – это он?

– Да.

– Но, господи…

– Что такое?

– Терри же вас знает. Что там, она и его знает! Они ходили в кафе.

– Я это учел. Положимся на ее любовь к вам.

– Ой, верно! Она ничего не скажет.

– Но все же лучше ее предупредить. Позвоните ей.

– Она здесь. Сколько сейчас, полвторого?

– Минута в минуту.

– Тогда она в вестибюле. Мы так договорились.

– Прекрасно. Мне как раз надо бы с ней потолковать. «Нет», видите ли! Эй, что там?

В бар вошел мальчик, обладавший, как все служители отеля, нежным и сладким голосом. Голос этот выпевал:

– Лорд Шо-орт-лендс! Лорд Шо-орт-лендс! Пятый граф посмотрел на Майка.

– Это он меня?

– Естественно.

– Эй, мальчик!

– Лорд Шортлендс, милорд? Вас к телефону.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал граф.

– Пойдите и узнайте, – посоветовал Майк, – а я пока что потолкую с Терри. Вы не возражаете, если я намылю ей голову?

– А? Что?

– «Нет», видите ли! – сурово сказал красавец.

Глава VII

Поскольку отель «Баррибо» – пристанище богатых, а богатые почти всегда противны, вестибюль в 13:30 являл собой неприятное зрелище. Глаз отдыхал только на Терри в новой шляпе. Сидела она (Терри, не шляпа) между двумя финансистами с четырьмя подбородками на каждого, и Майк возвестил о себе, громко крикнув: «Эхей!» Подскочив на полфута, она недоверчиво воззрилась на него.

– Это вы?

– Нет, не так, – сказал он. – Надо закатить глаза и схватиться за сердце. «Это вы!?» Но я вас понял. Опять я тут как тут, да? Можно себе представить, что чувствовала Мэри ^[10].

– Да, в вас есть что-то овечье. Конечно, я рада вас видеть.

– Еще бы!

– Как вы узнали, что я здесь?

– Ваш отец сказал.

– Вы с ним встретились?

– Да, недавно.

– Поистине тесен мир.

– Чему вы удивляетесь? Я вошел в бар, он там сидел, как же мы могли не встретиться?

– Он был в хорошем настроении? Я имею в виду, до вашей встречи.

– Вполне.

– Не слишком разрезвился?

– Нет.

– Понимаете, сегодня у него праздник. Я не совсем спокойна, когда он сидит в баре.

– Сидел он не так уж долго. Его позвали к телефону.

– К телефону?

– Да. А что?

– Кто ему может звонить?

– Не спрашивайте, мы с ним едва знакомы.

– Я хочу сказать, никто не знает, что он здесь. Кроме нас, конечно.

– Значит, звонили из дома. Вот что, переменим тему. Поговорим о моем письме. Хорошо написано, а? Мысли, стиль…

– Да, неплохо.

– Мой друг Огастес тоже так думает. Захожу, а он его читает. «Здорово! – сказал он, хотя вообще-то суров. – Мне больше всего нравится композиция. А слог! Камень растопит». «Ну, это ее проймет», – думал я, когда лизал марку, но, видимо, ошибся. Или ваш отец неточно передал ваши слова. Вернее, одно слово: «Нет».

– Точно. Именно это я и просила сказать вам.

– Со всей возможной деликатностью?

– Не с грубостью же!

– Естественно. Значит, вы за меня не выйдете?

– Да, не выйду.

– Это вы так говорите, но я не отчаиваюсь.

– Не отчаиваетесь?

– Ни капельки. Терпение и труд, знаете ли. Буду ходить за вами, смотреть, и однажды мой пристальный взгляд сделает свое дело. Представьте себе собаку. Она клянчит еду. Вы думаете: «Ничего не дам, ей же вредно». Но она смотрит, смотрит – и вы сдаетесь. Кстати, о браках. Ваш отец сказал, что он хочет жениться на кухарке. Я не возражаю.

– Ох, Шорти, Шорти! Так я и знала, нельзя его пускать в Лондон с кучей денег. Душу выложил, да? Вы уж его не выдавайте.

– Что вы, как можно!

– Если Адела услышит, она его заест.

– От меня – не услышит. Я скрытен, как шпион.

– Это хорошо. А теперь откройте мне, почему вы здесь. Свидание с девицей?

– О нет. Со Стэнвудом Коббоддом.

– Правда? Добрый старый Стэнвуд!

– Золотые слова. Он ведь нас свел. Помните? Вы сидели в малом зале, он вам рассказывал про Стокершу, и тут появился я. «Господи, – сказал я себе, – да это же Терри!»

– И угадали?

– Да.

– Что же тут такого?

– А что вам еще нужно? Блистательный сюжет.

– Стэнвуд вам сказал, что он к нам едет?

– Он не едет.

– Едет, не сомневайтесь. Мы везем его с собой. Его отец прислал Шорти телеграмму…

– Это я все знаю. Хочет оторвать его от Стокерши. А вы знаете не все. Сейчас я дополню сценарий. Для этого мы вернемся к началу. Я пришел сюда, чтобы повидаться со Стэнвудом, и встретил вашего папашу. Усвоили?

– Да.

– Прекрасно. Папаша, как я говорил, был достаточно весел. Я представился, мы поболтали – о вашей прическе, о красоте ваших волос, о форме вашего носа и, наконец, о том, что я бы хотел на вас жениться. Словом, болтали мы тихо-мирно, и тут ворвался Стэнвуд. На этом папашино веселье кончилось.

– Ему не понравился Стэнвуд?

– Скорее, слишком понравился. Я бы сказал, горячая, но глупая любовь. Насколько я понял, они познакомились до моего прихода и сразу подружились. Знаете такие дружбы – А ничего не может скрыть от Б, и наоборот.

– Неужели он?..

– Вот именно.

– Ох, Шорти, Шорти, Шорти!

– Несомненно, Стэнвуд рассказал вашему отцу о своей любви, а ваш отец, чтобы не отстать, рассказал о своей. Заметьте, они друг другу не представились. Так обычно и бывает, когда знакомятся в баре. Пока я не назвал Стэнвуда, он был для лорда Ш. приятным незнакомцем, похожим на гиппопотама.

– А ведь похож!

– Больше, чем некоторые гиппопотамы.

– Но не в том дело.

– Не в том.

– Главное, может ли он хранить тайну. Если он приедет к нам…

– …он встретит вашу Аделу. А если он проговорится, мы все пойдем прахом. Да, эта самая мысль терзала нашего лорда. Он ждал утешения, но не дождался. Мне пришлось открыть ему, что Стэнвуд – сплетник самого высокого ранга. Мы в Америке не даем рекламы в газетах, просто сообщаем что-нибудь Стэнвуду. Оно и дешевле.

– Какой ужас!

– Так сказал и граф.

– О господи!

– И это он, кажется, говорил. Какая драма, а? Но не пугайтесь, я все уладил.

– Уладили?

– Естественно. Где я, там счастливая развязка.

– Для вас пределов нет?