Кричать не могу, стою и смотрю на него с огромными глазами, а он осматривает меня с ног до головы, притормаживая на груди. Опускаю взгляд и быстро закрываюсь ладошками. Соски от такого холода стали твёрдыми.

– Я… – мямлю, – я, это. Всё хорошо. Просто холодной водой облилась.

– Перепутала? – поднимает брови.

– Закаляюсь. Люблю в горячей бане обливаться холодной водой, – еле ворочая языком, рассказываю.

– О-о… А чего орала, будто тебя тут убивают? Я испугался…

– Я не подумала… – опускаю глаза, что-то и правда в голову не пришло. Думала, он у себя и не услышит. – Можешь, – указываю на дверь, – я почти закончила.

– Ага…

Выходит и дверку закрывает за собой. «Вот шиза. Чего орала-то?» – думаю про себя. Снимаю майку, чтобы выжать её, а потом надеть, а то вдруг он ещё в предбаннике. Скручиваю несчастную ткань и продолжаю причитать про себя.

– Знаешь, – дверь снова открывается.

      Замираем оба. Я так медленно поднимаю глаза. Рот, чувствую, открыт, сказать надо бы чего, но язык окаменел. Димитрий что-то совсем нагло осматривает меня. А я даже не могу руки поднять, чтобы прикрыться. Так и стою. В шоке.

– Пожалуй, – зависает, нагло пялясь на мою грудь, – после поговорим.

Делает огромный шаг внутрь и закрывает дверь.

Не поняла. «После?»… А после чего?

Кажется, вот и ответ. Прижимает к себе, глубоко так целует. А я закрываю глаза и вдыхаю аромат его сладковатого пота, смешанный с запахом мокрого дерева и моего стыда.

Глава 5

В какую-то секунду мозг мой решает включиться. И я осознаю всю суть надвигающейся ситуации, ибо руки Димы с удовольствием изучают мой зад.

– СТОП! – строго и громко выдаю.

Отлипает от моих губ и лукаво глядит слегка сверху вниз.

– Так нельзя! Мы толком даже не знакомы.

– Я просто поцеловал тебя, – как ни в чём не бывало говорит молодой человек.

– Хочешь сказать, что на этом бы и остановился? – задираю брови.

– Эт вряд ли. Но, раз ты против, настаивать не буду. Я пойду.

– Нет! – замолкаю, но спохватившись, что он опять не так поймёт, продолжаю. – Я пойду. Я уже всё. Так что мойся. А мне шашлык жарить надо, обещала же.

– Так ужин всё-таки будет…

– Огород же вспахан, – пожимаю плечами, но по его глазам понимаю, что не стоит мне тут грудью ёрзать, а то ещё передумает.

Подтягиваю майку, прикрываюсь и отстраняюсь. А потом пулей из парилки. Закрываю за собой дверь и опираюсь на стену. Сердце заходится, ноги ватные, руки трясутся. Хоть иди и открывай дверь снова, и плевать на приличия. Но нет. Я так не могу.

Собираю волю в кулак, быстро кутаюсь в огромное банное полотенце и иду в спальню. Сушу волосы и надеваю джинсы и тёплый свитер.

Забираю с кухни мясо и иду на улицу. Развожу огонь. А пока прогорают угли, открываю вино и наливаю себе бокальчик. Что-то в голову ударило. Нет. Не вино. Мыслишка. И совсем недолго думая, иду выполнять.

Обхожу домик с другой стороны, встаю на старенький табурет и сую нос в маленькое окошко. Знаю. Это некрасиво. Но он же видел меня голую. Я тоже хочу. Хм. Валяется на полке, в трусах. Обидно. Слажу, чуть не навернувшись, шуму наделала…

Бросаюсь наутёк, пока он не сообразил, что я подглядывала. Встаю около мангала и раздуваю огонь, а у самой ноги совсем обмякли. Вспоминаю, что в подсобке есть пара тряпичных кресел.

Сходила за ними, разложила, любуюсь. Забираю бокал с напитком, сажусь и гипнотизирую огонь, ну, или он меня. А Димитрий не торопится выходить. Нет. Ну, правда, что за имя такое?

Ставлю мясо, когда только жар от углей идёт, кручу шампуры. Минут десять и будет готово. А паренёк там задохнуться решил? Может сходить? Не, подумает ещё, что я на продолжение нарываюсь.

– Ого, – еле слышно выдаю, когда в дверях появляется чистенько одетый Дима.

– Ты прям всё сама умеешь делать, смотрю, – улыбается тот.

– Да, – прячу взгляд, а в джинсах, свитере и безрукавке он куда симпатичнее, и шапочка ему идёт.

– Круто. Сяду? – указывает на второе кресло около меня.

– Угу, – улыбаюсь. – Вина?

– Это ты меня спаиваешь или элементарная вежливость? – шутит.

– Давай проясним, – меняю тон на очень строгий. – Это было недоразумение…

– Дважды, – перебивает молодой человек.

– Дважды, – обречённо выдыхаю.

– Ты стесняешься? Боишься? Я тебе не нравлюсь? – щурится, перечисляя варианты.

– Дело не в этом. Давай просто забудем и останемся друзьями. Ну, или знакомыми, до друзей ещё далеко. Да и босс твой стройку закончит, ты, наверное, уедешь отсюда. А я так вообще раз в неделю и не каждую появляюсь здесь… – понесло меня.

Брови молодого человека изгибаются в немыслимой форме, пока он слушает меня. А взгляд внимательный, будто каждое слово ловит. Переворачиваю шашлычки.

– Да, босс, – пространно выдаёт парень. – Ну, я, может, и потом тут останусь, как пойдёт.

– Вот видишь, а я не хочу подобных отношений.

– А каких хочешь? – наверное, устал Дима ждать, когда я вина ему налью, встаёт и берёт бокал и бутылку со стола.

– Никаких, – гулко выдыхаю. – Старой девой помру. Родня с облегчением вздохнёт. Дачу, наконец, поделят.

– В каком смысле? – отвлекается от вина и переводит взгляд на меня.

– Что? Родня?

– И она тоже, – кивает пару раз.

– Я «урод» в своей семье.

– Они что, все супермодели? – изумлённо спрашивает.

– Что? – про что это он?

– Ну, ты очень красивая. Как же выглядят твои родственники, что ты у них самая страшная?

Секунду туплю, а потом заливаюсь истерическим смехом.

– Вот об этом я и говорю. Все люди как люди, а я – как я… Видишь, ты тоже не понимаешь меня. Я не про внешность. А про образ мышления, поведение, жизненную позицию там…

– Понял. А что не так с твоей позицией? С поведением вроде ясно.

– Я у нас единственная, из четырёх детей, без семьи. Да и не стремлюсь, теперь уж точно. А мама спит и видит, как подложить меня под какого-нибудь мужика, коих чуть не пачками таскает, играя в сваху. Надеется, что заберёт меня уже какой-нибудь.

– А ты что, с мамой живёшь?

– Что ты! – восклицаю так, что понимаю: ночь на дворе, а вокруг тишина гробовая.

Поднимаю глаза. Потрясающая россыпь мелких звёзд. Прохладный ночной воздух окутывает меня. Мясом пахнет. Возле мангала хорошо, но, пожалуй, стоит куртку потеплее надеть.

– Ты не замёрз? – как-то резко стемнело, надо бы фонарь включить, но так приятно сидеть в темноте и тишине.

– Немного. Тебе куртку принести тёплую?

– На вешалке в тамбуре, спасибо. И ты можешь фонарь включить, который освещает участок хама вашего?

– Хама? – поворачивается ко мне.

– Ну. Представляешь, его верзила парковал мою машину, когда я ногу подвернула, и колесо пробил, а тот решил мне подачку швырнуть, вместо элементарного извинения.

– А ты что?

– Закинула ему обратно его деньги, – шиплю, а в душе радуюсь, что достойно ответила этому богатею.

– Куда? – удивляется парень, будучи уже на крыльце.

– В тачку. Я ж даже его лица не увидела. Вышел бы, попросил прощения. Что я, пятьсот рублей на ремонт колеса не найду? Обидно так стало. Мне в семье вот этого дерьма хватает. Я нормально зарабатываю, мне не нужны подачки и женихи, чтобы чувствовать себя полноценной…

– А кошки у тебя дома есть?

– Что? Нет. Зачем мне кошки?

– Ну, как же, сильная и независимая с девятью кошками, – хмыкает Дима и тянет мне тёплую куртку.

– Издеваешься?

– Немного, – ухмыляется. – Пойду, включу свет. Но мне так больше нравится…

– Мне тоже, – признаюсь. – Посвети тогда фонариком, я мясо проверю.

Достаёт из джинсов телефон. Что за модель такая? Странный какой-то.

– Готово! – восклицаю снова слишком громко. – Прости, просто я голодная уже, – улыбаюсь, пока в свете фонаря видно моё лицо.

Да и живот моего собеседника объявляет, что не прочь заморить червячка. Протягиваю Диме палочку, а остальные в тарелку складываю.

– Лук маринованный хочешь?

– Это ты, чтобы наверняка не целоваться? – издаёт сдавленный смешок.

Всё вокруг померкло. Это вам не город. Тут ни фонарей, ни окон многоэтажек, да и луна не особо освещает, ещё низко.

– Угу, – откусываю сочный и потрясающе вкусный кусок мяса.

Наслаждаюсь каждым ломтиком, а потом решаюсь и сдабриваю всё приличной порцией маринованного лучка, под тихий смешок Димитрия, который, надо сказать, тоже лучком не брезгует. Так и сидим: уплетаем шашлык и заедаем луком, наблюдая за загорающимся ночным небом.

В какой-то момент понимаю, что что-то не так. Похоже, я отключилась, прямо в кресле. Открываю глаза, потираю их и оглядываюсь. Дима сидит в соседнем кресле. А моим ногам так тепло и хорошо, будто их одеялком укутали.

Опускаю глаза вниз.

– Только не кричи, – тихо раздаётся голос Димитрия.

– Я…я… а… – жмурюсь от страха. Мои ноги обвил Мухтар и спит себе спокойно. – И давно я так? – задираю глаза и нервно дышу.

– Минут пятнадцать, может, дольше. А ты ему нравишься. Мухтар далеко не ко всем приходит. А вот так, только к избранным.

– Я очень рада, но может, ты позовёшь его?

Тихо встаёт и подходит ко мне вплотную. Чувствую прикосновение к руке, хочу отдёрнуть:

– Не сопротивляйся, – шепчет Дима. – Доверься мне.

Тянет мою руку вниз к пёселю, а меня так и раздирает желание завопить на всю округу. Оп. Пальцы касаются мягкой шерсти. Жмурюсь и голову вверх задираю. Вздрагиваю, почти скулю. Мухтар глубоко так вздыхает, а у меня прям мурашки по телу от тёплой спины собаки.

С одной стороны – приятно, с другой – детские психотравмы никуда не уходят. Проще говоря, меньше бояться этого пса я не стала, но, когда Дима держит за руку – жить можно. Он же успеет в случае чего тормознуть своего послушного пса?

– Дим, – шепчу, а сама потом холодным покрываюсь. – Мне страшно.

– Тебя покусали, что ли? – спрашивает еле слышно.

– Не меня, – сжимаюсь на кресле. Мамочки родные, божечки, пёс зашевелился. – Пожалуйста, мне, правда, очень страшно.

Ничего не отвечая, Дима встаёт и Мухтар следом. Открываю глаза. Пёс около хозяина умостился, сидит, глядит на меня, а хвост безостановочно по земле елозит. Смотрю на него, но толком и не вижу.

– Расскажешь страшную историю? – спрашивает молодой человек.

– Какую? – не ожидала вопросов, играя в гляделки с псом, вздрагиваю.

– После которой боишься собак.

– М-м. Да нечего рассказывать. Соседского мальчишку покусала бездомная псина, когда я маленькая была. Я с палкой на неё кинулась, а когда поняла, что и меня тоже могла изодрать, встала, как вкопанная. Хорошо взрослые проходили мимо, помогли. А я с тех пор стороной обхожу всё, что больше шпица. Хотя и мелких побаиваюсь, особенно этих маленьких, лысых и гавкучих…

– Той-терьеров, что ли? – хмыкает.

– Их самых. Страшные создания. Прямиком из ада…

Слышу сдавленный смешок, поворачиваю голову в сторону собеседника.

– Прости, – тут же спохватывается тот. – Давай, потихоньку с Мухтаром тебя подружим. Не могу же я такую большую собаку сутками держать взаперти в маленьком трейлере. Ему гулять надо.

– Я только в выходные, и то не каждые, тут бываю, – не сдаюсь.

– Ты же посмотри, как нравишься ему. Он ластится, хвостом виляет, глаз от тебя оторвать не может, – смеётся. – Грех не дать шанс.

– Ладно, – выдыхаю. – Только держи его и не отходи далеко. Я, правда, очень боюсь, – поглядываю на Мухтара.

Так-то пёс вроде безобидный, хоть и крупный. Видно, что дрессированный. Но это всё равно животное. Я могу резко дёрнуться, а он за угрозу воспримет моё движение. Вон, сосед мой тоже ничего собаке не делал той. Просто она ощенилась, а мы в салочки играли недалеко от её логова. Она деток своих защищала, а пацану шрамы на всю жизнь.

– Главное – не кричи, он боится, – снова встаёт Дима и ко мне подходит.

– ОН боится? – удивляюсь.

– Ага. Ты как сирену включишь, так он за меня прячется.