Клан оборотней не бедствовал, но жизнь их роскошной назвать нельзя было. У них вообще не было понятия о роскоши: логово и еда – вот что в жизни для счастья надо! Яо Хань хоть и жил в большом доме, но по меркам других демонов и уж тем более небожителей жилище его было непритязательное. Он оглядел свой дом, размышляя, что из наполнявших его немногочисленных вещей сгодится в качестве подарка по случаю свадьбы Лисьего бога.

– Сяо Я, – позвал он сына, – как считаешь, не будет оскорблением для Лисьего бога, если надарить ему звериных шкур?

Вот чего-чего, а звериных шкур у каждого демона Яо было превеликое множество! Оборотни любили охотиться: мясо и кости съедали, а шкуры выделывали и сохраняли в качестве трофеев. А поскольку демоны Яо были всеядны, то разнообразие шкур в их коллекциях превосходило самые смелые фантазии. Некоторые сохраняли еще головы, полностью или только черепа, и развешивали их по стенам своих логовищ.

Яо Хань оставлял только шкуры, но несколько черепов в его доме все же имелось: кое-что досталось по наследству от прапрабабушки Яо, очень сварливой старухи, которая головы с одного раза откусывала, настолько мощными были у нее челюсти.

– Я помню, – продолжал Яо Хань, – во время небесной войны на Хушэне был плащ с лисьим воротником.

– Если он таскает шкуры лисы, когда сам лис, – заметил рассудительно Яо Я, – то и шкуры других зверей его не заденут. Шкуры испокон веков считались лучшим подарком для любого демона. И, хоть говорить об этом не хочется, небожители частенько с собой шкуры демонов утаскивали после небесной охоты тысячи молний.

– Хм, про это я и забыл, – поморщился Яо Хань. – Но я слышал, что Хушэнь запретил охотиться на демонов.

Он поразмыслил немного и решил, что свадебными дарами от клана Яо будут все-таки шкуры, самые лучшие, какие только найдутся у оборотней, а от себя лично он прибавит еще и череп великолепного демонического оленя с раскидистыми рогами, его лучший трофей: Яо Хань охотился за ним не одно десятилетие.

У Чжунхэ над дарами долго не думал. Ху Фэйциня и Ху Вэя он знал очень плохо, поскольку видел их всего несколько раз, но впечатление о них составить успел. Выглядел Хушэнь прилично, интеллигентно и наверняка был любознателен, как и все лисы. Ху Вэй был вспыльчив, яростен и нахрапист, как и все лисьи демоны. Угодить таким было непросто, но У Чжунхэ полагал, что отыскал универсальный подарок на любой случай жизни: книги. Он бывал в мире смертных и знал, что книги там ценились на вес золота, не каждый мог себе позволить такое сокровище. Поэтому У Чжунхэ отобрал несколько книг из своей библиотеки и велел сделать для них чехлы из золота и редких каменьев.

Книги он подобрал такие, чтобы непременно пригодились в хозяйстве: для Ху Вэя – по военным стратегиям и боевым техникам, для Ху Фэйциня – о духовных практиках и устройстве миров. Поскольку все книги были составлены предками клана У, то в Небесной библиотеке таких уж точно не было, а значит, эти свадебные дары непременно Хушэня порадуют и запомнятся дольше, чем какие-то банальные штуковины, которые непременно надарят главы других Великих семей.

Хуань Инфэй к выбору свадебных даров приступил еще не скоро: он долго стенал и жаловался сыну на несправедливые условия, которые им придется соблюсти, если они хотят побывать на небеснолисьей свадьбе.

– Одеться в худшее свое платье, – скорбно сказал Хаунь Инфэй, – и никаких кандалов и цепей!

Сын Хуань Инфэя, Хуань Хань, был прогрессивным молодым призрачным демоном. Он предпочитал ходить, а не парить в воздухе, как остальные привидения, и водил дружбу с демонами У, поэтому у него были собственные представления о демонической моде. Вообще-то он прекрасно понимал, почему небожители выдвинули такие условия.

– Тогда оденемся в худшие платья, – сказал Хуань Хань.

Хуань Инфэй кисло оглядел сына:

– Ты и так в обновках ходишь. Подумать только, всего две заплаты, да и те на локтях! И почему у тебя цепь обмотана вокруг руки? Она же не будет греметь, если носить ее так.

Хуань Хань промолчал, смутно понимая, что отцу не стоит знать, что он не только обмотал цепь вокруг руки, но еще и смазал скрипучие звенья маслом, чтобы они не скрежетали, и покрыл их бронзовым напылением и лаком, чтобы скрыть ржавчину.

И о том, что в клане У его считают очень привлекательным молодым призраком и просватали за него не меньше дюжины молодых же и красивых чародеек, а он все их предложения принял и собрал целый гарем, поскольку в обеих Великих семьях многоженство не только не было запрещено, но и приветствовалось, отцу тоже лучше не знать.

– Я еще не решил, что будем дарить на Лисью свадьбу, – сказал между тем Хуань Инфэй. – Как считаешь, Хань-Хань, что лучше: цепи или кандалы? Я склоняюсь к цепям, вещь в хозяйстве нужная. Кандалы, впрочем, тоже лишними не будут. Если захочется кого-то связать или на цепь посадить, ни без того, ни без другого уж точно не обойтись. Я слышал, лисьих демонов частенько на цепь сажают, если ополоумели.

– А не слишком ли вызывающий подарок? – усомнился Хуань Хань. – А если сочтут за какой-нибудь намек? Я слышал, Владыка демонов тоже как-то на цепи сидел. А он на расправу скор. Видел, как сверкают его глаза, когда он сердится?

– Хм, да, – согласился Хуань Инфэй, – злить его лишний раз точно не стоит. Но что ж тогда дарить?

– Я тут подумал, отец, – дипломатично сказал Хуань Хань, – раз небожители потребовали, чтобы мы пришли в худших платьях, так давай и свадебные дары тоже выберем худшие? Если мы сделаем в точности, как они сказали, они останутся нами довольны.

– Худшие дары? – переспросил Хуань Инфэй.

– Да. Я слышал, в Небесном дворце принято украшать залы ширмами и занавесями. Давай выберем худшие отрезы ткани, которые для этого годятся, и подарим? Я видел, у нас в кладовой завалялся просто отвратительный рулон золотой ткани, даже моль зубы обломала – такой крепкий.

– Хм… да… – сказал Хуань Инфэй, – уж точно худший подарок! Ни одной дырки?

– Ни одной, – подтвердил Хуань Хань. – Такой подарок другим не переплюнуть.

Хуань Инфэй призадумался, а потом просиял:

– А перевяжем его цепями!

Все-таки от традиций призраков отказаться ему было нелегко.

В клане Гуй о свадебных дарах много не рассуждали. Гуй Ин была старая и опытная демоница, за свою жизнь она побывала на многих свадьбах, хотя зачастую являлась туда без приглашения.

Была у нее маленькая слабость – прийти на свадьбу и проклясть молодых по всем правилам клана Гуй, когда другие дают благословения: и самой приятно, и другим настроение испортила – не жизнь, а сказка! Но она понимала, что на свадьбе Лисьего бога и Владыки демонов такой номер не пройдет.

Ху Фэйциня она не то чтобы побаивалась, скорее относилась к нему с пиететом, особенно когда узнала, что Лисий бог даже Тьму может обуздать и поставить себе на службу. Никто из демонов такого не умел. А вот Владыку демонов она откровенно боялась: по силе с ним не мог сравниться никто даже из самых древних демонов. Гуй Ин, конечно, якшалась с трупами, поскольку принадлежала к клану поднимающих мертвецов, но становиться одной из них ей нисколько не хотелось. Нет, с Владыкой демонов шутки плохи!

Хотя можно было, конечно, проклясть избирательно, пожелать лисьим демонам процветания, как и полагается, а остальным небожителям показать дулю и сказать: «Чтоб вам пусто было!»

Но, поразмыслив, и от этой затеи Гуй Ин отказалась.

– Лучше всего, – говорила она своим наследникам-близнецам, – подарить то, что надолго запомнится, или то, что никто другой подарить не додумается или не осмелится.

Близнецы переглянулись и в один голос спросили:

– Живой труп?

Гуй Ин пожужжала себе под нос и сказала:

– Нет. Живой труп, пожалуй, не подойдет. Говорят, у Лисьего бога очень тонкое обоняние. Еще расчихается. А вот выжаренный солнцем и выбеленный временем живой скелет сгодится. Если будет скучно, так он своими кривляньями развлечет, а если голод настанет, так будет запас костей на черный день. Лисьи демоны, думается мне, кости жалуют. Живых скелетов у нас пруд пруди, выберем самого шустрого. И чтобы непременно на эрху играть умел: какая же свадьба без музыки?

С такими подарками смело можно было утверждать, что небеснолисья свадьба небожителям запомнится надолго!

[468] «У каждого своя лисья правда»

Ху Вэй возвращался на Небеса стремительно: чем скорее он выяснит, что на самом деле случилось с Ху Сюань, тем лучше.

Мысли пробегали искрами, но картина в голове не складывалась. Он явно что-то упускал. И еще это упоминание о каких-то удушенных лисятах. Ху Вэй хорошо знал только Лисье Дао, а Лисьезнахарское – в общих чертах. Полностью оно было доступно собственно лисьим знахарям и Ху Цзину – как главе Великой семьи.

Разумеется, когда Ху Вэй сменил бы отца на этом поприще, узнал бы и он, но в данный момент, несмотря на повышение в ранге, он все еще оставался лишь наследником Великой семьи Ху. У него были лишь общие представления о запретах для лисьих знахарей: не покидать мира демонов, не участвовать в лисьих ритуалах, посвятить свою жизнь знахарству и так далее.

Когда аура Ху Сюань исчезла из той палитры запахов, что хранило лисье обоняние Ху Вэя, он растерялся и испугался. В поместье Ху не осталось ничего, что носило бы на себе запах старшей сестры, словно его и вовсе не существовало. До этого момента Ху Вэй полагал, что мастер распознавать остаточную ауру существ, он и Ху Фэйциня нередко находил именно по ней, когда они разлучались в мире смертных. Но сейчас он и этого не смог почувствовать. А еще сквернее, что и на Небесах Ху Сюань не пахло, хоть Ху Вэй беспрестанно принюхивался.

Небожители от него шарахались. Вид у него был такой свирепый, что они уверились: Владыка демонов снова явился за чьими-то головами! Ху Вэй их даже не замечал.

На какой-то момент ему показалось, что и запах Ху Фэйциня пропал с Небес, и его так окатило холодом изнутри, что каждая шерстинка встала дыбом. Ху Вэй остановился, с искаженным лицом принялся ожесточенно нюхать воздух, но скоро черты его лица смягчились: запах Ху Фэйциня все еще наполнял воздух, просто к нему примешивалось что-то еще, одновременно знакомое и нет, поэтому Ху Вэй не сразу понял, что он принадлежит Ху Фэйциню.

«Нужно нос прочистить солью», – мрачно подумал Ху Вэй, решивший, что его нюх притупился из-за Ауры миров.

Аура Ху Фэйциня, как известно, несколько изменилась, когда он съел ягоду пробуждения: связь его с Тьмой стала прочнее и органичнее, сила Великого влилась в его собственную, – но Ху Фэйцинь остался Ху Фэйцинем.

Приближение Ху Вэя – стремительное, яростное, в клочья рвущее пространство – Ху Фэйцинь почувствовал сразу, едва тот пересек границу Небес.

– Ху Вэй возвращается, – сказал Ху Фэйцинь.

Ху Сюань беспокойно поглядела на него. Младшего брата она тоже почувствовала, особенно раскатившуюся в пространстве волну лисьего гнева.

– Сюань-цзе, встань за мной пока. Похоже, у Ху Вэя приступ лисьего бешенства. Я такой ярости со времен заговора не помню.

Ху Сюань кивнула и отступила за спину Ху Фэйциня. Пока они точно не знали, что именно вызвало гнев у Ху Вэя. Может, своеволие Ху Сюань, а не то, как с ней поступили из-за этого. Ху Цзин мог перелисить историю в свою пользу. С его лисьей колокольни Ху Сюань была преступницей, лисьим еретиком. А если выщипать из всего этого подшерсток, то получится совсем другая история. – Если что, – ободрил ее Ху Фэйцинь, – я воспользуюсь секретной техникой отрезвления ополоумевших лисьих демонов.

«Его гнев направлен не на тебя, – подал голос Бай Э. – Да я и не позволил бы ему причинить тебе вред».

– Сам знаю, что Ху Вэй мне ничего не сделает, не вмешивайся, – резковато отозвался Ху Фэйцинь.

– Что-что? – пораженно переспросила Ху Сюань.

Ху Фэйцинь смутился:

– Я не тебе, Сюань-цзе. Это я Тьме.