– Хозяйку квартиры зовут Бредихина Яна Семеновна, – продолжил сыщик. – Оказывается, два с лишним года назад Кухтина арендовала у нее квартиру с последующим выкупом, ежемесячно платила соответствующую сумму, которую оформляла распиской, и осталось ей платить совсем немного – от силы полгода. Бредихиной шестьдесят два года, у мужа фамилия Черкашин, они переехали в новую квартиру по проспекту Ленина, с ними живет их младший сын Черкашин Петр, тридцати пяти лет, холостой, а двое детей – старший сын и дочь – живут в другом городе. Семья соседями характеризуется положительно, хозяин работает на автобусе водителем, а жена на пенсии. Их сын нигде постоянно не работает, иногда выпивает, соседи нередко видят его пьяным во дворе, но ведет он себя тихо и мирно.

– Судимый? – спросил сыщика руководитель.

– Судим в восемьдесят шестом году за хулиганство, отделался условным сроком.

– У кого хранятся дубликаты ключей от квартиры Кухтиной?

– У хозяйки. Я их изъял.

– Сын имел доступ к этим ключам?

– Она говорит, что нет. Но я его все равно буду проверять, хотя в эти дни он находился в наркологическом диспансере, куда его сдала мама.

– Правильно, надо проверить до конца, – согласно кивнул начальник уголовного розыска. – Что еще есть?

– Пока ничего.

– Ладно, иди работай.

Ксения вскрикнула от ужаса и, выронив бумагу, вернулась на место и стала рыдать. В таком состоянии ее застал вернувшийся в кабинет Власич. Увидев титульный лист материала по пропаже женщины на полу, он все понял и мягко укорил девушку:

– Почему без спроса листаем документы?

– Извините, получилось непроизвольно, – сквозь слезы ответила она. – Увидела нашу фамилию и открыла.

– Не надо извиняться, это я виноват, что оставил материал на столе, – успокоил ее сыщик. – Но раз ты уже все знаешь, давай поговорим начистоту, не теша себя надеждами.

Она молча кивнула головой.

8

– Ксения, расскажи все о своей маме, – предложил девушке сыщик. – Как вы жили, какие были у вас планы, куда хотели вложить деньги, в общем, все, что касается ваших семейных отношений.

– Я старшая в семье, – стала рассказывать она, – мама меня родила, когда ей едва исполнилось восемнадцать лет. Детство мое было счастливое, тогда родители жили дружно, помню, как каждое лето ездили отдыхать на Черное море. В семьдесят шестом году родился братик Юрик, все у нас было прекрасно. Мама тогда работала в геодезии, а отец – инженером на заводе. В середине восьмидесятых отец лишился работы, и вся наша семейная жизнь пошла наперекосяк. Отец и раньше пил, но в меру, культурно, а тут его словно прорвало. Постоянной работы у него не было, он перебивался случайными заработками, часто пропадал из дома, а иногда приводил своих дружков-собутыльников и устраивал скандалы. Этот кошмар длился несколько лет, пока мама не выгнала его и не подала на развод. Мы разменяли трехкомнатную квартиру на две однокомнатные, в одной из которых жили мы втроем с мамой и братом, а в другой – отец. Позже Юра переехал жить к бабушке, а в прошлом году его призвали в армию. К этому времени мама ушла с работы, поскольку геодезия, где месяцами не выдавали зарплату, стала никому не нужна. Она пошла работать продавцом в магазине, самом крупном в Иркутске по продаже бытовой химии, где познакомилась с его директором, который занимается поставками этого товара по всему региону. Его фамилия Свиридов, ему за пятьдесят лет, я его в глаза не видела, все со слов матери. Не знаю, какие были между ними отношения, но мне кажется, что они симпатизировали друг другу, поскольку мама с работы иногда возвращалась с букетом цветов и даже сходила несколько раз в ресторан, что было бы с ее стороны непозволительной роскошью, если бы она платила сама. Однажды мама мне рассказала, что в Якутске у Свиридова есть хороший знакомый, он предложил ей поехать туда и заняться торговлей бытовой химией, поскольку в Иркутске все ниши этим товаром заполнены, а там – непаханое поле, можно заработать кучу денег. Мама загорелась этой идеей и вскоре уехала в Якутск. Здесь она арендовала квартиру, и неожиданно для нас с бабушкой, торговля у нее пошла в гору. Хотя я и работала, она мне постоянно отправляла деньги, да и бабушка иногда получала от нее переводы. Вот и все, что я хотела рассказать о моей маме.

– Ксения, постарайся воссоздать картину последнего разговора с мамой, – попросил сыщик. – Припомни каждое ее слово, каждый намек, каждое высказанное опасение, одним словом, все, что она тебе сказала, не упуская никакой мелочи.

– Да что сказать-то? – призадумалась девушка. – Разговор был как разговор, она не говорила, что ее жизни угрожает опасность, не высказывала и не намекала о каких-то проблемах, которые возникли у нее, наоборот, радовалась, что скоро выкупит квартиру у арендодателя.

– Насчет арендодателя: мама не говорила, что сын этой Бредихиной приходил к ней, или же она подозревала, что в ее отсутствие кто-то посещает квартиру?

– Мама еще полгода назад говорила, что сын этой Бредихиной прописан в арендуемой ею квартире, и что он выпивает и надо бы его выписать, как только она выкупит квартиру, но ни разу не говорила, что он или кто-то другой посещает ее.

– Насчет ключей ничего не говорила? У кого хранились дубликаты?

– Нет, про это она ничего не говорила.

– Где она хранила выручку с торговли?

– Не имею представления.

– По самым скромным подсчетам, за все время, когда была в Якутске, твоя мама заработала сорок тысяч долларов. При обыске мы их не нашли.

– На знаю, где она могла их хранить, – всхлипнула девушка, вытирая катившиеся по щекам слезы. – Украли, наверное.

– Какие у нее были отношения с Михайловым?

– Прекрасные. По просьбе Свиридова он отпускал ей товар без дополнительной наценки.

– Со Свиридовым мама общалась по телефону?

– Не знаю. Наверное, разговаривали, но мама скрывала от меня свои отношения с ним.

– Ксения, время позднее, на этом пока закруглимся, – закончил беседу сыщик. – Где будешь останавливаться? В гостинице?

– В гостинице дорого, – покачала она головой. – А нельзя ночевать в квартире у мамы?

– Почему нельзя? Просто я подумал, что тебе будет боязно там спать. Я дам тебе ключи, один замок испорчен, а два – исправные.

– Этот замок испортил преступник? – испуганно спросила она.

– Нет, замки были открыты родными ключами, мы их не нашли. Злоумышленники закрыли дверь только на один замок, его взломал слесарь по нашей просьбе.

– Да, буду ночевать у мамы, – твердо заявила девушка.

– Там такой кавардак, заодно и приберешься, осмотр квартиры мы уже провели – сообщил ей сыщик. – Сейчас наш водитель довезет тебя туда.

Оторвав клочок бумаги от газеты, Власич написал свои данные и протянул девушке:

– Звони в любое время дня и ночи. А завтра я за тобой заеду, чтобы поехать на рынок – покажу хозяйство мамы, чтобы ты его приняла и распорядилась по своему усмотрению.

Зайдя в квартиру, увидев царящий кругом беспорядок, девушка закрыла лицо руками и выдохнула:

– Мамочка, что с тобой сделали?!

Ксения стала плакать, водитель терпеливо ждал, когда она успокоится и объяснил, держа в руках ключи от квартиры:

– Ты видела, как я отпер верхний и нижний замки. Средний замок сломан, ты им не пользуйся.

– Я это поняла, – кивнула она. – Средний замок буду менять.

Эти сутки, с момента получения тревожного известия в Иркутске, и до окончания разговора с оперативником, она много думала, строя всевозможные догадки, что же могло случиться с родным человеком, но, когда перед ней открылась дверь квартиры, где жила мама, она окончательно уверилась, что ее нет в живых, что надеяться больше не на кого, надо взять все в свои руки. Поэтому вопрос о замке она восприняла как хозяйка дома. Еще в эти минуты она решила, что останется в Якутске и продолжит дело, которым занималась ее мама, так как в Иркутске ей заниматься было нечем, ее ждала безработица.

– Ну я пошел, – вздохнул водитель, испытывая сочувствие к несчастной девушке. – Спокойной ночи.

Когда водитель открыл дверь, с той стороны кто-то вскрикнул от боли и перед ним предстала женщина с расширенными от ужаса глазами, которая держалась за висок. Она, очевидно, приложила ухо к двери и, когда милиционер неожиданно открыл ее, женщина получила удар дверным полотном. Увидев перед собой не менее опешившего человека в милицейской форме, она, продолжая держаться за висок, виновато залепетала:

– Это я, соседка. Услышала, что кто-то ходит у Симы, и решила, что она вернулась домой.

– Как тебя зовут, соседка? – хмуро спросил милиционер. – Не сильно стукнуло?

– Ничего, ничего, все нормально. Меня зовут Хромова Вероника Любомировна, живу через стенку.

– Вы и есть тетя Вероника? – выглянула из-за спины милиционера Ксения. – Мама про вас рассказывала, да и мы с вами пару раз разговаривали по телефону.

– Вот и познакомились, – буркнул милиционер. – Я пошел, а вы тут разберитесь.

Проводив милиционера растерянным взглядом, женщина обратилась к девушке:

– Получается, ты Ксения? Когда приехала?

– Сегодня вечером. После допроса милиционеры привезли меня сюда.

– Ксюшенька, пойдем ко мне, – предложила соседка, – попьем чай, поговорим, вспомним маму.

– Спасибо, тетя Вероника, я буду прибираться, – отказалась она. – Как-нибудь потом поговорим.

– Ладно, потом так потом, – понимающе кивнула соседка. – Тебе помочь с уборкой?

– Нет, сама управлюсь.

– Ну, спокойной ночи, – попрощалась женщина. – Всегда обращайся, если что будет нужно.

– Спасибо, тетя Вероника. Спокойной ночи.

Ксения, закрыв дверь на два замка, оставила ключи в замочной скважине, повернув их на пол-оборота, как ее научила в Иркутске подруга, чтобы никто не смог путем подбора ключа проникнуть в квартиру, а такие предосторожности были не излишними, ведь таким способом в городе убили нескольких женщин.

Закончив с уборкой, в три часа ночи она выключила свет и легла на диван в зале. Спать не хотелось, она думала о матери, счастливом детстве, пляжах Черного моря и сладких-пресладких арбузах с дынями, которые они ели по утрам, о появлении брата Юрика, об учебе в школе и в университете, о любимом когда-то отце, который теперь стал ненавистным и чужим ей человеком…

Вдруг девушка услышала скребок в прихожей. Она приподняла голову – шум был слышен со стороны двери, словно кто-то пытается подобрать ключ к замку. Моментально покрывшись холодным потом, она, превозмогая страх, окутавший все ее тело, на цыпочках подошла к двери и убедилась, что с той стороны пытаются открыть замок. Постояв в замешательстве, она стукнула кулаком по двери и крикнула:

– Кто там?!

Шум сразу же прекратился, Ксения приложила ухо к двери и услышала быстро удаляющиеся шаги.

Ее охватила паника, она не знала, что делать в этом случае, ведь ее никто не предупреждал, что ночью к ней могут наведаться лица, которые, возможно, причастны к исчезновению ее матери. Девушка боялась включить свет и в темноте лихорадочно соображала, какие шаги предпринимать, ведь преступник может вернуться обратно. Вдруг вспомнила о записке оперативника и, быстро нащупав на вешалке сумочку, открыла ее и суматошно стала искать спасительную бумажку. Обнаружив ее, пошла на кухню и, чиркнув спичкой, прочитала вслух:

– Власич Анатолий Васильевич, телефон: два-сорок восемь-двадцать семь.

Вернувшись в прихожую, где находился телефон, она отложила трубку в сторону и, подсвечивая спичкой, набрала номер, указанный оперативником…

9

Когда Власич вернулся домой, дети уже спали, а жена в ночной тиши читала на кухне книгу.

– Увлеклась детективами, – улыбнулась она. – В книготорге купила уже второй роман.

– Да не верь этим детективам, в них все выдумано авторами, которые в глаза не видели живого преступника, – устало махнул рукой сыщик. – В жизни все гораздо прозаичнее, как у твоего мужа: работа на износ, ночные бдения, и никакого озарения.

– Но интересно же, ведь эти книги рассчитаны на людей, которые не знают, что такое преступность, – засмеялась она. – Даже я, жена детектива, и то увлеклась чтением.