Матвей Иванович поднялся из-за стола и подошёл к бару. Открыл дверцу, вынул оттуда бутылку коньяка, налил в стакан, а потом залпом опрокинул в себя.

Белобрысая… Черт… Странность какая… Столько лет по ней сохнет, а имени запомнить не может. Лена… Наташа… Кристина…

Едва пытается перебирать варианты, сразу в мыслях ее синие глаза всплывают. И губы… И волосы…

– Сука! – Раздражённо выругался Старейшина, а затем, не долго думая, налил еще коньяка.

Правда, справедливости ради, конкретно сейчас он был зол не только из-за девки, которая его несколько лет мурыжит: и близко не подпускает, и свободы не дает.

Сильно напряг Матвея звонок главы Дома Кинжала. Буквально около получаса назад этот звонок Старейшину прямо из постели вытащил.

– Никон, ты умом тронулся? – Спросил первым делом Матвей Иванович, когда схватил телефон в руки и провел по экрану, снимая блокировку. – На улице ночь.

– Срочно нужно встретиться. Буду у тебя минут через сорок. – Коротко бросил глава клана убийц, а потом вообще скинул вызов.

Матвей, обалдев от наглости, не веря своим ушам и глазам, отнес телефон в сторону, посмотрел на экран. Да нет. Не показалось. Точно входящий был. Не понятно только, с хрена ли Никон страх потерял? Говорил так, будто не с главой Дома беседует, а со своими халдеями.

Однако, несмотря на глухое раздражение, которое теперь стало еще сильнее, Старейшина Дома Черной Луны, тихо матерясь под нос, выбрался из постели. А он туда, между прочим, только улёгся. Натянул домашние штаны, футболку и спустился вниз, в кабинет.

Просто Никон… Он точно не паникёр и однозначно не псих. Господин Блант из всех Старейшин самый непробиваемый. У него и чувствств-то нет никаких. Не существует. Просто заводской вариант сборки не подразумевает наличие эмоций. Нечего там пробивать.

Все-таки, как не крути, а стихии и явления, к которым привязаны артефакты Домов, накладывают отпечаток на своих хозяев. Никон – это сталь. Опасное, отлично наточенное оружие.

Клан Кинжала всегда выделялся жёсткой волей и холодным рассудком. Значит, если его глава в ночи мчит к Матвею, для этого должна быть очень весомая причина.

Появился гость ровно через сорок минут. Даже в этом он был точен до фанатичной скрупулёзности.

Без стука вошёл в кабинет, промаршировал к креслу, стоявшему напротив Матвея, плюхнулся в него, а затем равнодушным тоном сообщил:

– Охрану усиль. Времена неспокойные. На въезде меня встретили двое. Так вот… Я бы мог мимо них проскользнуть, ни черта бы не заметили. Сидели, в телефоны свои лупились. К дому вообще провожал один. Приди мне в голову такая блажь, я бы ему шею сломал в два счёта. Виски есть?

– Есть на жопе шерсть… – Недовольно высказался Старейшина Дома Черной Луны.

Очень уж ему не понравилось хозяйское поведение Никона. Однако, Матвей снова подошел к бару, достал еще один стакан и бутылку вискаря, плеснул алкоголя, а затем поставил бокал перед гостем.

– А я вот что-то не пойму… Ты зачем приехал? Учить меня, как дом охранять? Или выпивки не осталось?

Карамзин уселся обратно на свое место исподлобья мрачно рассматривая Никона Самуиловича.

– Если бы… – Загадочно ответил тот. – Все гораздо серьёзнее.

Господин Блант поднёс бокал с виски к своему лицу, покачал его из стороны в сторону, а потом залпом выпил содержимое и с громким стуком вернул пустую тару на стол.

– Артефакт украли. – Коротко бросил Никон.

Матвей Иванович почти минуту молча пялился на гостя, пытаясь сообразить, давно ли у главы Дома Кинжалов появилось чувство юмора. Да еще настолько поганое.

– Ты пьяный, что ли? – Спросил, наконец, Карамзин.

– Нет, Матвей. Я совершенно трезв. И если даже сейчас выпью все запасы твоего бара, один черт останусь трезвым, потому как у меня башка пухнет от мыслей, а напряг такой, что спать не могу вообще. Ни спать, ни есть, ни думать о чем-то кроме пропажи.

– Погоди… – Матвей нервно хохотнул и затряс головой, словно пытался прояснить разум. – Артефакт украли… твой?

– Нет, мляха муха! Твой! Хотя… Это было бы всяко лучше, если бы твой.

Никон схватил бутылку, которую хозяин еще не успел спрятать, налил себе новую порцию и снова выпил. Потом откинулся на спинку кресла, уставившись ледяным взглядом серых глаз прямо на Матвея.

– Неделю назад некто таинственный ворвался в мою лабораторию. Я давно провожу эксперименты с артефактом. Пытаюсь кое-что создать… Но не это важно. Скорее всего, грабителей было несколько. Один просто не справился бы. Сам знаешь, мои парни – это маленькая, но очень опасная армия. С ними никто в подготовке не сравнится. А потом… Лабораторию подожгли. Не просто горючим плеснули да зажигалочкой чиркнули. Огонь специфический.

– Розенкранц? – Подался вперед Матвей Иванович.

У него даже вся злость разом пропала. Это надо же, какое совпадение. Няньку нашел Иван Николаевич. На лабораторию напал…Опять Иван Николаевич? Между прочим, попахивает заговором. А заговор – это уже юрисдикция Императора. Это, на минуточку, шанс заблокировать артефакт Дома Огня…

– Я сначала был уверен, что он. Но сейчас… Не знаю. Иван клянется и божится, будто не понимает, о чем речь. Я ему, конечно, про артефакт ни слова не сказал. Только ты знаешь. Все. Больше никто. Если станет известно, что Дом Кинжала проворонил свою… черт… да свою суть! Это же конец всему!

– Подожди… – Матвей Иванович снова тряхнул головой, пытаясь уложить мысли в логическую систему. Хоть какую-то. – То есть ты сейчас беспомощный?

– Нет! Ну не тупи ты, Матвей, ради бога! Артефакт не уничтожили. Он где-то спокойненько сидит. Связь между нами есть, благодаря кольцу, но гораздо слабее. И с каждым днем ниточка становится все тоньше. Я хочу знать, какая гнида это сотворила. Вполне понятно, кто-то из нашего гадюшника. И я даже допускаю, что Розенкранца и правда подставили. Таким образом хотели не только меня «нагнуть», но и стравить наши Дома. И заметь, план прямо скажем, неплохой. Если схлестнутся Кинжал и Огонь… Сам понимаешь, всем чертям тошно станет. А кроме того… Противостояние породит настоящую войну между Домами. Самые хитрые встанут на сторону сильнейшего. Самые умные притаятся и будут, пользуясь моментом, гадить исподтишка. Кто-то побежит доносить Императору. Хотя… Чего там доносить… Столица на уши встанет. Кровь прольется. Бывало, сам знаешь. И что в итоге? Все Дома попадут под блокировку. Импратор не рискнет половину оставить при Силе, а половину наказать. Это он своими руками все только хуже сделает.

– Да, Никон… Есть в твоих словах здравое зерно. Зачем Розенкранцу артефакт Кинжала? Он с ним все равно ничего не сможет сделать. Даже если тебя убьет. Если только… – Матвей секунду помолчал, оценивая мысль, а затем продолжил, – Если только нового главу назначит из числа своих родичей. Сам знаешь, важно, чтоб связь образовалась. Но один черт сложно как-то и муторно… Да и на Ваньку не похоже. Он, конечно, бывает удивительным мудаком… Но умным мудаком. Если бы Розенкранц хотел твой клан к рукам прибрать, он действовал бы гораздо тоньше. Аккуратнее, с бо́льшим результатом. И уж тем па́че, не стал бы в лаборатории следить. А особый огонь, это даже не «следить», это личную роспись на месте преступления оставить…

Матвей Иванович машинально потянулся к бутылке виски, которая стояла прямо перед ним, но вовремя вспомнил, что уже пару месяцев, как от данного напитка отказался. Теперь только коньяк. Хорошо для сосудов заходит. А после вискаря он себя ходячим трупом чувствует.

– Погоди. Стоп. – Глава Дома Черной Луны так и завис с протянутой рукой. Потому что в этот момент до него еще одна мыслишка дошла. – Ты ведь, Никон, не просто обсудить случившееся приехал. Верно?

– Верно. – Усмехнулся гость. – Обсудить случившееся я и с Правой рукой могу. Левая сейчас вообще ничего обсуждать не может. Я ему в горячах челюсть свернул. Мне нужна твоя помощь, Матвей. Хочу, чтоб ты каждого Старейшину проверил. Сам знаешь, говорить можно, что угодно. Врать все горазды. Но во сне… Во сне, там совсем другое дело. Там можно настоящие мысли узнать.

– Нет, ты точно пьяный. Теперь уже наверняка. – Матвей Иванович опустил руку на столешницу и несколько раз стукнул пальцами по мореному дубу. – Ты себе это как представляешь? Меня же за подобный произвол с говном сожрут.

– За бастарда не сожрали. – Усмехнулся Никон Самуилович.

– Бастард – это мое право. Тут совсем другой вопрос. Тут никто слова против сказать не может. Вернее, может, конечно, но вертел я возмущения особо чувствительных на одном известном месте.

– Матвей… – Никон Самуилович резко подался вперед, – Если ты мне поможешь, я твоим должником до конца жизни буду. И я, и мой Дом. Сам понимаешь, что стоит на кону. Без артефакта клану трындец придет. Да, не сразу, но сто процентов придёт. Да и потом, кто решился на столь опасный поступок? Зачем? Ведь должна быть цель. Это тебе не просто драгоценности или бабки украли.

Матвей Иванович молча опустил голову, соображая, как же лучше поступить. С одной стороны, Кинжалы в должниках – это весомый аргумент. С другой стороны, вдруг и правда Розенкранц. Мало ли. Может, у Ваньки крыша поехала. Может, на него старая сука Глок повлияла. А это тогда… Вообще можно два клана подтянуть за подобный беспредел…

Но вот с третьей… Если Император узнает, что Дом Кинжала и Дом Черной Луны такие сомнительные договоренности в жизнь претворяют…Тем более, господин Блант ничем особо не рискует. Всю работу придется Матвею делать. Каждый раз, года он переходит грань между яавю и сном, на один шажок становится ближе к безумию.

Возможно, и скорее всего, Матвей Иванович всё же отказал бы Никону. Потому как была еще и четвертая сторона. А что если Старейшина Кинжалов вообще брешет? Что если артефакт его на месте, а вот эта дурацкая история – провокация. Влезет Матвей со своей помощью, а Никон потом в сторону отойдет, руками разведёт и скажет, мол, знать ничего не знаю. Видать, пришло время безумия очередного главы Дома Черной Луны. Все. Пора его в расход.

Однако в этот момент телефон Матвея, который лежал в кармане штанов, тихо пискнул, оповестив о прилетевшем сообщении.

Карамзин вытащил мобильник и завис, бестолково глядя на экран. Сообщение действительно было. От белобрысой стервы.

«Сделай, о чем он просит. Так надо для возвышения твоего клана».

Глава 2
В которой я узнаю некоторые нюансы об учебном процессе

– Похоже, я перепутал, когда призывал дух. У тебя стали проявляться явные наклонности инкуба. – Хмуро сообщил я Борису.

Он в ответ покосился на меня насмешливым взглядом и радостно оскалился, будто ему сделали какой-то неимоверно приятный комплимент.

Если, конечно, к Борькиному взгляду вообще можно применить производное от слова «смех». Там скорее – страх, ужас, помогите! С точки зрения простых людишек, естественно.

Мы находились в учебном корпусе, на первом этаже. Стояли рядом с кабинетом секретаря, из которого только что вышли после получаса разнообразных бюрократических мероприятий. Я и не знал, что Присяга, которая сама по себе, вроде, имеет вес, требует еще бумажного оформления, связанного с моим изменившимся статусом.

Все время, сколько я находился в кабинете, Борис заигрывал с молоденькой секретаршей. Поперся следом за мной, настырный баран.

Флиртовал он, кстати, весьма умело. Представить не могу, когда и где бетайлас научился «снимать» женщин. Зрелище, между прочим, то еще. Особенно, когда знаешь, кто конкретно проявляет интерес к симпатичной блондиночке, сидевшей за столом. Думаю, она сама пришла бы в ужас и бежала бы от Бориса с громкими воплями. Скажем прямо, злобный дух из Преисподней – далеко не предел мечтаний молодых особ.

Борька подмигивал, понижал голос, придавая ему бархатистости, фонтанировал какими-то забавными и очень тонкими комплиментами. Я прямо впечатлился его богатым словарным запасом.