– Вот, вечно всё испортят… – мое ворчание разнеслось по холлу, однако холодный пузырь беспокойства надувался внутри сильнее и сильнее, вытесняя лень и сонную истому.

…Десятью минутами позже «Чайка» выехала со двора.

Терпением я никогда не отличался, да и ждать не люблю. Что мне оставалось? Гнать.

Сразу за КПП к моему «членовозу» пристроились два черных, приземистых «ЗиЛа». Кортеж раскрутился на заворотах эстакад, и понесся к Москве.

Тот же день, позже

Москва, площадь Дзержинского

Столица недурно подготовилась к росту благосостояния трудящихся – и к нашествию автомобильной орды. Въезды повсюду широкие, кое-где по десять, даже по двенадцать полос, но вот центральные улицы не раздвинешь.

Объехав памятник Железному Феликсу, я притулился на стоянку во внутреннем дворе, с тылу державного здания КГБ, доминирующего над площадью.

Дежурный старлей лихо козырнул, и проводил меня наверх. Шагая по бесконечной красной «кремлевке», я мимоходом успокаивался – не для этого ли и существуют длинные, гулкие коридоры? Отводить тревоги?

В приемной председателя все тянулись во фрунт, а я пожалел, что среди лощеных офицеров не теряется тихий, почти бесплотный Василь, вечный «адъютант» Андропова – скромный капитан ненадолго пережил Юрия Владимировича.

– Вас ждут, Михаил Петрович, – пробасил здоровенный секретарь, и отворил заветную дверь с привычной ловкостью лакея.

Кивнув, я переступил порог. Створка влажно клацнула за моей спиной, и в кабинете качнулась потревоженная тишина.

Оглядевшись, я шевельнул уголком рта – ничего не изменилось… Те же деревянные панели по стенам, те же плотные шторы цвета молочного шоколада… И никого.

Лишь только я об этом подумал, как отворилась потайная дверь, устроенная по велению Андропова, и нынешний хозяин кабинета явил себя – ладно скроен, крепко сшит.

– Мое почтение, Владимир Владимирович…

– Присаживайтесь, Михаил Петрович. – Скупо улыбнувшись, Путин повел рукой к небольшому столику у окна. За ним Ю Вэ любил вести неформальные беседы.

Мы уселись, расстегнув пиджаки и ослабив галстуки.

– Очень и очень тревожные новости из гамма-пространства… – нахмурился председатель КГБ. – Вы тот мир по-свойски зовете «Гаммой»?

– Да, – кивнул я, напрягаясь, – так проще. А что случилось?

– Случился теракт на Манежной площади в Москве, – раздельно и сухо сказал Путин, – как раз в новогоднюю ночь. Очень серьезный теракт, причем, двойной. Сначала себя взорвала террористка, убив больше сотни народу, а пятнадцать минут спустя второй бомбист – мужчина – подорвался на станции метро «Охотный ряд». Еще полсотни убитых и покалеченных…

Я похолодел, лихорадочно перебирая давно прожитые дни.

– Самое же страшное, как ни цинично это звучит, – выговаривал Владимир Владимирович, мрачнея, – заключается в том, что взрывы ударят рикошетом по миллионам людей в настоящем и в будущем… «Гаммы». Вот, Елена Владимировна передала список жертв. Внимательно ознакомьтесь…

Скользя взглядом сверху вниз, я прочитывал фамилии – и мурашки шарахались по телу. «Белоусов… Володин… Глазьев… Прилепин… Хазин…» И еще… И еще…

Минимум три десятка фамилий были резко подчеркнуты красным карандашом – это были те, кто определял или должен был определить судьбу России в ближайшие семь-десять лет. Княгиня добавила к этому поминальнику еще три фамилии из самых верхов – кого-то хватил кондратий от ужасных вестей, кто-то попал в аварию, не совладав со стрессом.

А одну фамилию ее сиятельство подчеркнула трижды и обвела. Мою. «М. П. Гарин».

– Этого не может быть… – прогнусавил я, и закашлялся. – Этого… не было! Ну, да… Помню, помню я тот день! И ночь! Мы с Дашей, с бывшей моей, всегда ругались под Новый год – то зарплата мужнина ее не устраивала, то вообще какая-нибудь мелочь… Вот и тогда она мне скандал закатила тридцатого. Я послал ее… куда подальше, и улетел в Москву. Гулял… С друзьями встречался… А про теракт я только после Нового года узнал, из газет! Пояс со взрывчаткой рванул раньше времени, когда бомбистка отсыпалась в гостинице в Кузьминках, где стала на постой перед терактом. «Московский комсомолец» тогда писал, что устройство, которое активировалось с помощью СМС, якобы сработало из-за рассылки сотового оператора с новогодним поздравлением! А тут… – я беспомощно замотал головой.

– Михаил Петрович, – с чувством сказал Путин. – Понимаю! Да, этого… как вы выражаетесь – в базовом потоке времени… действительно не происходило. Но произошло! Вот что… Решать что-либо сегодня не будем, слишком силён шок. Соберемся завтра у Елены Владимировны, и всё обсудим. – Он усмехнулся. – Княгиня выдала задание «Антонию»… Пригласим и его, и «Белоснежку». И товарища Москалькову из «Беты». Дело слишком серьезно! На кону и мир «Гаммы», и наш собственный – такой ответственности еще не взваливал на себя никто из смертных. М-да… А пока ступайте, Михаил Петрович. Разрешаю думать, но в меру!

– Хронокоррекция… – пробормотал я подсевшим, осипшим голосом. – Нужна хронокоррекция, Владимир Владимирович! Как видите, даже моя скоропостижная кончина, – мне удалось усмехнуться, хотя и косовато, – не повлекла за собой апокалипсис для Сопределья! Возможно, что гадское Мироздание подталкивает нас к этой самой темпоральной корректировке, которая уже «вбита» в историческую последовательность! Но… Знаете, лично меня терзают смутные сомнения… А что, если терракт – сам по себе чья-то хронокоррекция? Чье-то вмешательство в ход событий? Чтобы… Ну-у… Ну, например, изменить реальность заранее, уничтожив некоего Эм Пэ Гарина – и не допустить моего микроскопического воздействия на «Альфу»!

– Макроскопического, Михаил Петрович, – тонко улыбнулся Путин. – Чего уж там… Вот только стоит ли искать в ЧП на Манежной происки Воланда или агентов сверхцивилизации?

– Да не ищу я, Владимир Владимирович… – Мой ответ прозвучал вяло, как у мямли. – И что тут можно найти? Ну, проведем мы эту хронокоррекцию… Пострадает здание хостела, а от террористки, от исполнительницы, даже ошметков не останется. И кто нас тогда выведет на заказчика?

– Михаил Петрович… – председатель КГБ покачал головой. – Как правило, схема заказного убийства, пусть даже прикрытого террактом, выглядит сложнее. Заказчик не обращается к исполнителю напрямую, он имеет дело с организатором. И, когда на Манежной рвануло, СМС на… этот… на мобильник смертницы послал именно организатор!

– Но тогда… – задумался я.

– Ступайте, Михаил Петрович, – мягко осадил меня Путин. – Всё – завтра!

Понедельник, 3 января. День

Москва, проспект Калинина

Светиться я не стал, пересел в свою «Волгу». Умар побурчал только.

В тесном дворике у подъезда «дома-книжки» уже почивала путинская «Татра», а две неприметные личности, маячившие неподалеку, перемигнулись с моим начохром – тоже, небось, прикрепленные.

Наверху все были в сборе и при деле. Княгиня с председателем КГБ и Татьяной Николаевной Москальковой, начальницей УСБС в «Бете», негромко толковали о делах государственных. Антон колдовал над «Ольхоном», а Тата заваривала чай.

– Налью вам штрафную кружку, Михаил Петрович! – прожурчала она, сладко улыбаясь. – За опоздание!

– Из ваших рук хоть чайник! – отшутился я.

Владимир Владимирович пожал мне руку, и усадил напротив, под бочок к Татьяне Николаевне. Интересно, что в «Гамме» эта «мужественная женщина», скрывающая острый ум под личиной грузной блондинки, стала известна, как честный политик; в «Бете» она подвизалась на поприще госбезопасности, а вот ее «альфа-версию» не видать и не слыхать.

– Начнем, пожалуй, – коротко сказал Путин. – Елена Владимировна?

Ее сиятельство энергично кивнула.

– Источники в силовых структурах «Гаммы» утверждают, что двойной теракт на Манежной и взрыв в аэропорту «Домодедово» готовили разные группы. Но, возможно, это были разные головы одного дракона. А вот, откуда он такой взялся, неизвестно. Ведется расследование. И… – она резко махнула руками. – Пока что имеем то, что имеем – более ста тридцати человек погибли от осколков или были затоптаны… Антоний!

Алёхин задумчиво воззрился на Елену фон Ливен, кивнул рассеянно, и заговорил:

– Опираясь на данные бифуркационного анализа, мы могли бы успешно предотвратить теракт на Манежной, заранее отправив СМС на телефон смертницы. Известно, что она останавливалась в Кузьминках, в хостеле… МНВ просчитывается на уровне 0,85. И можно выбрать такое время ликвидации, когда взрывное устройство сработает без лишних жертв…

– А теракт в Домодедове? – внешне бесстрастно спросила Москалькова.

– А вот с этим сложнее, Татьяна Николаевна, – вздохнул Антон. – Тут вероятность МНВ не более 0,15…

– Пятнадцать процентов? – уточнил Путин, собирая морщины на лбу.

– Так точно.

– Товарищи, – негромко начал я, наклоняясь к столу, – ситуация в «Гамме» намного печальней, чем кажется с виду. Мы вчера с Антоном посчитали… Потери невосполнимы. Десятки людей, погибших на Манежной, именно что из категории незаменимых – без них «Гамма» обречена, она на десятилетия погрузится в анархию и войны всех против всех! А потом, при самом лучшем раскладе, мутирует в мир материального изобилия и духовной нищеты, как в «Хищных вещах века»…

– Означает ли это духовную деградацию большей части общества и повсеместное распространение электронной наркоты, вроде грёзогенераторов? – деловито осведомилась Москалькова.

Я посмотрел на Алёхина.

– Увы, это так, – заторопился Антон. – Мещанское «общество всеобщего благоденствия», и без «слега»… это как Средние века без чумы! А сон разума порождает чудовищ, соответствующих духу эпохи… Такой мир «мягкой силой» не взять, даже в сочетании с точечной перепрошивкой мозгов… – запнувшись, он пугливо глянул на меня.

– Я в курсе идей проекта «Дети Тумана», – мне удалось не улыбнуться. – В общем, если мы не исправим ситуацию сейчас, то в близком будущем, чтобы хоть как-то купировать угрозу из «Гаммы», придется пойти на прямую военную интервенцию. А это чревато… Понимаете, электронный стимулятор или волновой генератор эмоций как бы отключает у непаранормов критическое восприятие действительности и делает очень уязвимыми для пропаганды, поэтому интервенция из «Альфы», поданная «гаммовскими» властями, как агрессия, вызовет ожесточенное сопротивление. Жертвы будут исчисляться миллионами, а самое мерзкое – люди «Гаммы» будут свято уверены, что интервенты – это фашисты, а вожди «Альфы» и «Беты» – хуже Гитлера и Муссолини! – помолчав, я продолжил обычным тоном: – А мы… Вот, что мы предлагаем. Тата, можно ваш мобильник?

Ивернева с интересом посмотрела на меня, кивнула и достала из сумочки «гаммовский» телефон «Хуавэй» с симкой «Билайн».

– Смотрите, – я положил гаджет на ладонь. – Мы можем немного изменить его схему и напаять простейший механический таймер с реле, отсылающий эсэмэску на заранее введенный номер. Кроме того, привяжем мобильник скотчем к пиропатрону – и транспозитируем его на ближайшую к хостелу террористки помойку, одновременно забрасывая в тридцать первое декабря «Гаммы»! В назначенное время таймер срабатывает, СМС уходит по адресу, после чего пиропатрон взрывается, заметая следы ма-аленькой хронокоррекции!

– Неплохо! – оценил председатель КГБ, переглянувшись с княгиней.

– Михаил Петрович… – волнуясь, заговорила Тата, взглядывая то на меня, то на своё непосредственное начальство. – Татьяна Николаевна… Я всё понимаю, но… Ставки слишком велики, чтобы доверять какому-то… коммуникатору. Ведь даже механический таймер может заклинить!

– Что вы предлагаете? – хищно сощурилась Москалькова.

– Отправьте в прошлое «Гаммы» меня! – выпалила «Белоснежка». – И я всё сделаю сама!

– Михаил Петрович, – подобрался Путин. – Технически это возможно?