– Бабахи! Сталкер, дай бабахи!

– Изя! – прикрикнул доктор. – А ну марш в дом! Хватит с тебя бабах!

Зомби понурился, как не получивший игрушку ребенок, но послушно развернулся и так же деревянно ушел обратно в дом.

– Чего-чего он хотел? – оторопело переспросила я. Доктор досадливо махнул рукой:

– Гранаты. У всех встречных-поперечных их выпрашивает, а потом по всему болоту раскидывает. Местные звери уже знают – если Изя из дома вышел, то спасайся кто может!

– Так он и сегодня гулял? – осенило меня.

– Гулял. Где он на этот раз свои «бабахи» достал, ума не приложу!

Меня чуть не пробрал истерический смех. Вот почему Болота сегодня такие тихие! Изя гулял…

В доме меня ждало новое потрясение. Да такое, на фоне которого померкли разбегающиеся от Изи монстры. Пахло картошкой! Самой настоящей вареной картошкой, а еще – свежим хлебом! Я недоверчиво застыла на пороге, гадая, уж не аномалия ли это, но доктор прошел к столу, открыл стоящую там кастрюльку, и запах тут же стал еще сильнее.

– Будешь, – заключил доктор и, достав с полки две тарелки, быстро наполнил их исходящими паром клубнями. Так же быстро на столе появились кружки с молоком. Молоком! Я вопросительно посмотрела на доктора, мол, это-то откуда?!

– Козу держу.

Козу… В Зоне… Там, где тьма спрутов, прыгунов, мантикор и других тварей. Про псевдоволков, прямых потомков волков обычных, я вообще молчу. А один из спрутов и вовсе сейчас у доктора в гостях.

Впрочем, иногда чудеса надо просто принимать. Тем более что я действительно успела проголодаться. Так что, бросив затею осмыслить все мной увиденное и услышанное, я полностью переключилась на еду. Картошка, молоко и свежевыпеченный хлеб – прямо как в далеком детстве…

Дождавшись, когда я наконец переведу на него взгляд, доктор сказал просто:

– Рассказывай.

Я собралась с мыслями.

– Спасибо за ужин. Давно картошку не ела. И молоко. – Он снова улыбнулся, мол, ты в этом не первая. – Я тут документы принесла, может, будет интересно.

Я дотянулась до рюкзака и достала страшную теперь для меня папку, протянула через стол. Доктор, взглянув, удивленно хмыкнул.

– А почему не к ученым?

– У ученых интерес слишком кровожадный, – также хмыкнула я. После прочтения документов в папке сомнений в этом не оставалось никаких. Даже Пильман меня иногда пугал, что уж говорить про остальных? Тот же «Прогресс»?

– А что тебе до их интереса? Деньги они за эту папку заплатят очень даже неплохие.

– Я здесь не ради денег оказалась.

И я, не дожидаясь дальнейших расспросов, рассказала все. Про гибель родителей, про службу брата и его пропажу, про то, кем он стал теперь, и про упоминающуюся в папке обратимость мутаций.

– Как считаете, доктор, возможно ли повернуть мутации темных вспять? – Я затаила дыхание, ожидая ответа.

– А у брата ты спрашивала, чего хочет он? – прищурился доктор.

– Спрашивала. Не хочет он обратно. Перегорел. Вот только и монстром он становиться тоже не хочет. Простите, доктор. – Я поправилась. – У вас к «детям Зоны» отношение, наверное, другое. Но я считаю неправильным, что мой родной человек медленно превращается в кого-то другого и ничего с этим сделать не может. И потому делает вид, что все идет как надо. А я хочу, чтобы у него была возможность выбора. Если он и после этого решит остаться темным – это уже будет его собственное решение. А не чье-то, принятое за него.

Я замолчала, снова вспомнив, как мне рассказывали про попытки Безымянного выбраться за Периметр. Его, беспамятного, все же что-то тянуло из Зоны – это при том, что вполне нормальные, не мутировавшие люди живут здесь годами и другой жизни для себя не видят.

Доктор долго внимательно смотрел на меня. Еще раз пролистал папку, особенно задержавшись в конце, где речь шла про эксперимент по превращению монстра обратно в человека. Задумчиво покачал головой.

– Знал я одного молоденького прыгуна… Попрыгушку. Девочку собственный отец в лабораторию отправил. Использовал последний шанс, лишь бы она от лейкоза не умерла.

– В прыгуна превратил? – ошарашенно спросила я. – Дочь?

Снова перед глазами возник первый увиденный мной прыгун. Обломки ребер, месиво вместо живота…

– Он, судя по всему, такого исхода не ожидал. – Доктор пожал плечами. – Но – да, превратил. От лейкоза, надо сказать, вылечил.

– И что с ней дальше стало? – заинтересовалась я. Не просто так же доктор это вспомнил.

– Продолжила жить, только уже не человеком. Спала в обнимку с игрушечной уткой, играла в догонялки и прятки со старшими прыгунами, росла. Изредка появлялась на Болотах и с каждым разом подпускала меня к себе все неохотнее. Ее вполне устраивает такая жизнь, и возвращаться она явно не хочет. Да, человеком быть замечательно… но зачем это прыгуну?

– Но Стас – все еще человек, – возразила я. – А не только «дитя Зоны». Почему я не должна ему об этом напоминать?

Я не мигая смотрела в серо-голубые глаза доктора. Эти глаза много повидали такого, что в прошлой жизни мне не приснилось бы в самом изощренном кошмаре. И наверное, увидели что-то во мне. Что-то, чему я сама не могла подобрать определения и потому называла коротко фамильным упрямством. Благодаря ему я нашла брата и, надеюсь, найду способ его вернуть. Даже если ради этого придется обойти всю Зону.

– Звать тебя как? – нарушил тишину доктор.

– Дикая.

Он поморщился.

– Да не кличка твоя… Мама с папой как назвали?

Я ответила не сразу. Нет, имя свое я не забыла, но это был кусок другой жизни, до Зоны. И вспоминать его не очень хотелось.

– Люба.

Доктор понимающе кивнул и встал.

– Вот что, Люба… Время позднее, пойдем покажу, где ночевать будешь. Я пока документы посмотрю, а завтра утром поговорим. – И вполголоса добавил: – Есть у меня одна мысль, обмозговать надо.

Ну, хоть не прогнал сразу, и на том спасибо, почти разочарованно подумала я. Мне снова не терпелось, как учуявшей запах дичи охотничьей собаке. Но если днем Болота были смертельно опасны, то ночью становились просто смертельными – без вариантов. Я в который уже раз подивилась легкости, с которой прошла от Смоляного до дома доктора. Не Предбанник же, в самом деле! Но нет, из всех неприятностей – ползающая «топка», босоногий ночной наблюдатель да схарченная каким-то болотным жителем ворона. Когда-нибудь везение закончится, и я совсем не жажду приближать этот момент ночной прогулкой по Болотам. Так что – спать. С надеждой, что утром я встану как следует отдохнувшей.

Глава 7
Есть надежда!

Рано утром под самым окном взвыло так, что я скатилась с кровати и зашарила по полу в поисках автомата прежде, чем раскрыла глаза и вспомнила, где нахожусь. Выглянувший же из избушки доктор, совершенно спокойно потрепав за ухом псевдоволка, так же спокойно вышел за калитку, где его поджидала устрашающих размеров черная мантикора.

Я услышала обрывок фразы:

– Бинты… Заживает?

Жуткая морда мантикоры была в считаных сантиметрах от затылка склонившегося доктора. Одно движение страшенными челюстями – и все… Она внимательно наблюдала за действиями человека, недовольно фыркала и клацала зубами, но доктор, не обращая внимания, продолжал осматривать передние лапы монстра. Видимо, перевязка больше не требовалась (а другого объяснения приходу мантикоры я так и не нашла), и после осмотра доктор, что-то сказав, развернулся к мантикоре спиной и зашел обратно во двор. Мантикора же, проводив его взглядом обеих голов разом, развернулась и почти мгновенно исчезла в предрассветных сумерках.

Я выдохнула и только теперь поняла, что все это время простояла у окна затаив дыхание. Но стоило задуматься о том, не вернуться ли ко сну по причине раннего времени, как за дверью послышалось царапанье и строгий голос доктора произнес:

– Фу, Дружок, нельзя!

Дружком, кажется, зовут собаку доктора… Точнее, псевдоволка. Я покосилась на дверь и, хотя царапанье там прекратилось, поняла, что спать сегодня больше не буду. Вряд ли Дружок рвался в комнату с плотоядными намерениями, но все равно от обилия хищников поблизости было не по себе. Да и сон, стоило мне вспомнить подробности вчерашнего вечера, слетел окончательно. Что-то решил доктор?

На завтрак снова была вкуснейшая картошка с молоком, но жевала я ее механически, не спуская глаз с доктора. Я ждала ответов. А он, о чем-то глубоко задумавшись, казалось, вообще забыл о том, что находится на кухне не один. И только когда тарелки опустели и молоко было выпито, словно очнулся.

– А, Люба…

– Что скажете, доктор? – не дождавшись продолжения, спросила я.

– Посидел я тут с этими документами… Любопытные бумаги. И кажется мне, что есть способ, как темным свои мутации если не повернуть вспять, то хотя бы остановить. Потому что ты права – чем больше пройдет времени, тем больше шансов у каждого из них в полноценного… если можно так выразиться… мутанта превратиться. Однако все нужно проверять.

Доктор покосился в сторону двери, за которой, как я успела понять, у него было нечто вроде палаты для тяжелых пациентов. Понятно. Прямо сейчас он проверкой не займется при всем желании.

– Может, могу помочь?

– Это очень опасно. – Он покачал головой. Подумал, покачал головой еще раз. – Впрочем, время тоже не на твоей стороне…

Доктор поднялся, прошел в угол кухни, где стояла небольшая тумбочка, полностью забитая книгами. Достал толстую тетрадку и вернулся за стол.

– В Рыжем лесу тебе бывать не доводилось, – скорее утвердил, чем спросил. Я кивнула. Он открыл тетрадь, нашел нужную запись. – Вот, смотри. Чернобыльский подорожник.

Я посмотрела на рисунок. Действительно, подорожник. Только листья с красноватым оттенком и стебли покрыты мелкими колючками.

– Лечит даже открытые переломы, – пояснил доктор. – Но тебе нужен не он, а растение, которое обычно растет рядом с ним. Сталкеры, кто в курсе, его бессмертником называют.

На следующей странице тетради красовалось подробно зарисованное нечто, больше всего напоминающее колючий мох. Сплошной ковер мелких сине-зеленых колючек с редкими вкраплениями неожиданно ярких рыжих шариков.

– Растет только в Рыжем лесу, да и там встречается нечасто. Зато по свойствам эта травка сходна со «светлячком». Слышала про такой артефакт?

Еще бы. Снова вспомнилось обожженное Выбросом лицо Грека. «Дикая… Я же “светлячок” нашел!..»

Я едва не заорала от внезапного понимания:

– «Светлячок» может темного вылечить?!

Но доктор пожал плечами.

– Предположительно. Вот только встречается он еще реже, чем бессмертник, поэтому пока на бессмертнике остановимся. Я тебе на карте помечу места, где его можно найти. Учти: сок у этой травы очень ядовитый. Кожу и слизистые при попадании разъедает на раз. Да и транспортировать его лучше в подсушенном виде.

Он закрыл тетрадку, протянул мне.

– Советую изучить. До границы Болот я тебе завтра безопасную тропку покажу, но в Рыжем лесу хватает растений, смертельных даже для местной фауны.

Со стола убрано было быстро, и доктор, помыв руки, скрылся за дверью в «палату», махнув рукой на мое несмелое предложение помочь. Я же, удобно устроившись на скамье, принялась за чтение, оказавшееся на диво увлекательным. Словно триллер читала.