Дикая. Вернуть темного (страница 9)
Вот чернобыльская яблоня, при взгляде на которую я сразу вспомнила вкусные «анархистские» яблочки и вопрос Котяры: «не радиоактивные?». А вот чернобыльский подсолнух, от обычного отличающийся причудливой формой цветка и высоким радиационным фоном. Попадешь в такое подсолнечное поле – и после уже никакой антирад не поможет. Уже знакомый мне подорожник, опять-таки чернобыльский, и немного похожая на него перевязка, листья которой можно (и нужно) использовать в качестве бинта. Зато к вот этому дереву, вместо листьев ощетинившемуся колючками, лучше не подходить вообще – колючки у него крайне ядовитые, а в силу непрочного крепления к стволу способны при малейшем порыве ветра оторваться и пролететь несколько метров.
В общем, растения Зоны поражали многообразием, и я честно потратила остаток дня на то, чтобы изучить тетрадь от корки до корки. Но больше всего меня заинтересовало растение, которое доктор назвал живичкой. Судя по всему, этому невзрачному кустику с листьями-трубочками он посвятил много времени, и не зря – в процессе исследований выяснилось, что выжимка из его ягод способна вылечить самые запущенные формы лучевой болезни. А ведь растет живичка зачастую именно в радиоактивных очагах!
Доктор сновал из палаты во двор и обратно, а я, отложив тетрадь, задумалась. Если предположить, что мутации темных – это воздействие в том числе и радиации, уровень которой во время Выброса повышается, то живичка тоже вполне может оказаться лекарством. Точнее, одним из компонентов. Нужно обсудить с доктором. Иметь несколько вариантов в запасе лучше, чем один.
* * *
За ужином доктор, внимательно выслушав мои соображения, крепко задумался, после чего сказал:
– Здравое зерно в твоих словах есть. Однако как быть с тем, что радиация темным, наоборот, сил придает?
– Но ожоги откуда-то берутся. Наверняка из-за запредельных доз радиации.
– Тоже верно. Тогда… тогда предположим следующее: живичка может уменьшить внешние проявления, если сталкер примет ее в ближайшее время после превращения. Причем пригодятся и повязки с отваром, и прием внутрь. Ведь радиация воздействует на весь организм, а не только на кожу.
– В общем, живичка не помешает, – заключила я.
– Не помешает. Только без снаряжения ее не достать. Сам займусь. И еще…
Он побарабанил пальцами по столу, прикидывая.
– Один бывалый сталкер рассказывал: где-то в районе «Янова» есть источник, глоток воды из которого на ноги ставит моментально. Он случайно наткнулся. Споткнулся, упал – и прямо лицом в зеленую лужу. Сначала решил, что все, в «ведьмин студень» угодил. А когда выбрался, понял, что и ноги уже не гудят, и голова не болит, и словно десять лет с плеч скинул. Конкретного места я не знаю, но, возможно, и эта информация пригодится.
Что-то слышала я такое краем уха. В «Маме Анархии» сталкеры трепались про некий «источник жизни» едва ли не на самой ЧАЭС. Мол, пробивается из-под земли в нескольких километрах от охладительного пруда, видать, и начало свое от него берет. Вот только вода не радиоактивная, и трава рядом вполне себе зеленая. Часто вы в Зоне зеленую траву видите? Вот то-то же!
– Пригодится, доктор, обязательно пригодится! Вот только… на ком все это добро потом испытывать? Не на темных же?
– Можно на нем. – Доктор кивнул на умильно улыбающегося Дружка, который, заметив направленный на него взгляд хозяина, вскочил и завилял хвостом. – Я про бессмертник благодаря ему узнал. Когда его в Рыжем лесу прыгун чуть не порвал так, что я уже думал – все, конец. Псевдоволки и лекарства, и яды хорошо чуют.
– Если поможет – его сородичи не порвут? Он же сильно отличаться будет.
Не сказать, что я прониклась к Дружку симпатией, но все же это какой-никакой почти домашний питомец.
Доктор улыбнулся:
– Не порвут. Все собаки Зоны периодически травками подлечиваются, инстинктивно. Той же живичкой, например. Шерстью после этого обрастают так, что издали от обычной собаки не отличить. Так что вид Дружка их вряд ли шокирует.
Впервые за долгое время я ложилась спать со спокойной душой. Осталось всего ничего – найти нужные травки в Рыжем лесу и принести их доктору. Да, это очень непросто и опасно, но я знаю, что искать и для чего, а это главное.
…Уже проваливаясь в сон, я усмехнулась: заодно проверю, действительно ли Зона за мной приглядывает, или я это придумала.
Глава 8
Зомби-наемник
Утром доктор проводил меня до северо-восточного края Болот, специально проведя мимо подводной «мясорубки» и показав по пути еще одно коварное растение Зоны – болотную игольницу. С виду это обычная метелка камыша, облепленная странными зелеными зернышками, но доктор рассказал, что при малейшем касании зернышки облетают и впиваются во все, что попадется на пути. Хуже всего, если попадут на голую кожу – выделяемые ими токсины моментально вызывают жуткий зуд и боль. И чем дольше они контактируют с кожей, тем больше выделяется веществ, а обычным стряхиванием избавиться от них не получится. Их можно только аккуратно срезать, и как минимум несколько дней пораженное место будет чесаться и болеть – пока не выйдут микроскопические иголочки, которыми покрыто каждое зернышко. Ну а если человек по незнанию попытается смыть зернышки водой, то летальный исход в течение нескольких минут ему практически гарантирован – в воде токсины резко увеличивают свою активность.
– Благо, что период цветения у камыша недолгий, – пробормотал доктор, глядя на метелки. – Еще два-три дня, и они облетят в воду, от чего та возле камышей станет ярко-зеленой и очень ядовитой. А еще через несколько часов вернется к прежнему виду. Но крупные хищники все равно будут обходить ее стороной, а мелкая живность этим пользуется, прячась в камышах.
Я поежилась. Похожие метелки встречались в лесу рядом с Мертвячьим городом, но никаких зернышек на них не было. И хорошо! Наверняка бы сунулась посмотреть, что за чудо такое.
– Самоселы приноровились этими зернышками свои ножи смазывать, – продолжил доктор. – Достаточно легкую царапину напавшему зверю нанести – и тот от боли всю агрессию растеряет моментально. А нападали на них часто поначалу.
– Что за самоселы?
– Местные. Те, что после аварии на ЧАЭС отказались свои дома покидать.
– И такие были?
– Были и есть. И немало. – Доктор внимательно посмотрел на полуразрушенные опоры моста слева от нас и принялся подниматься по склону. – Почти пришли.
Наверху мне открылся вид на широкую дорогу, уводящую в окружавший Болота ельник.
– Спасибо, доктор. И за гостеприимство, и за помощь.
Он махнул рукой в сторону леса.
– Тебе туда. От дороги сильно не отклоняйся, она прямиком к Мертвячьему городу выводит, а там до Рыжего леса рукой подать. Ну а если самоселов раньше повстречаешь, то у них про бессмертник спроси. Скажешь, что от меня, – помогут непременно. Удачи.
Дорога была ровная как стрела и даже не сильно разбитая, идти по ней было одно удовольствие. Жаль, недолго. Едва по сторонам закачали лапами ели, как дорогу перегородили сразу несколько «молний» и «топок». Я, памятуя о недавней встрече с «топкой» блуждающей, на этот раз свернула в кусты заблаговременно, но уже через несколько шагов чуть не наткнулась на «птичью карусель». За ней крутила хоровод мелкого лесного мусора «мясорубка», еще дальше расположилось сразу несколько «плешей»…
В общем, расстояние до города оказалось коротким только на карте. Как обычно. Хорошо хоть, что Выброс был недавно, думала я, устраиваясь на ночевку под широким шатром елочных веток. Мне хватило того «краешка», которым зацепило нас с Котярой. А здесь и прятаться абсолютно некуда, даже в землю не зароешься – близость Болот сказывается, в почве воды много. Однако в моем убежище оказалось достаточно сброшенных елью иголок, чтобы переночевать и при этом не промокнуть.