– Пожалуйста, хватит… – прошептала она, чуть ли не плача. – Да, я облажалась, но я это уже поняла.

– Ты всегда лажа…

Она не стала дослушивать остаток фразы и выбежала из дома. Лучше ждать такси на морозе, чем находиться в домашнем аду. До «Комореби» она ехала, утирая слезы. За годы жизни с таким отцом она успела научиться плакать молча и бесшумно. Кажется, таксист даже не заметил, что его пассажирка плачет. Либо сделал вид, что ничего не произошло, и не стал докучать расспросами. По меркам Кати, такое поведение заслуживало не пяти, а всех 10 звезд.

Катя по-быстрому привела себя в порядок в раздевалке, подкрасила ресницы и губы, переоделась, приклеила себе на лицо широкую наигранную улыбку и вышла в зал к гостям делать вид, будто не рыдала в такси из-за ссоры с отцом.

И кто вообще придумал эту глупую присказку про субботу не работу? Ближайшие несколько месяцев все субботы Кати, как и сегодняшняя, должны были быть рабочими. Точно какой-то новый вид психологического насилия.

Смена, как и предыдущая, прошла в суете и уже близилась к концу, когда за одним из своих столиков Катя вдруг заметила его и, сама не зная почему, обрадовалась этому. Неужели наконец-то хоть что-то приятное за день?

– Добрый вечер, – она улыбнулась неловко, но впервые искренне за всю смену и положила перед ним меню. На этом моменте ей следовало бы замолчать и уйти, чтобы дать гостю сделать выбор в тишине и покое, но зачем-то продолжила: – Преследуете меня?

Катя прощупывала границы дозволенного и не боялась последствий. Ни одного сдерживающего фактора в виде Ираиды или Инги рядом. Лишь привлекательный молодой человек, который вновь пришел сюда либо ради отвратительного кофе, либо ради нее самой.

– А что, если да? – он нагло ухмыльнулся.

– Тогда мне придется сменить место работы. Сталкерство – один из красных флагов для меня. – Она снова улыбнулась, но на этот раз вспоминая, как чуть не выкинула в окно книгу, потому что главный герой оказался тем еще сталкером, не уважающим чужие границы. А аннотация была такой многообещающей! – Эх… а мне тут так нравилось, – с грустью в голосе добавила она.

– Неужели? Обычно официантки всем недовольны. – Он сделал вид, что с интересом изучает меню, хотя отчасти сам участвовал в его составлении.

– А кто сказал, что я обычная? К тому же мне пошли навстречу и изменили график, да и коллектив тут дружный. – На словах про коллектив Катя вспомнила об Инге и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Звучит так, будто вам заплатили за эту агитационную речь и вы теперь стремитесь заманить каждого посетителя в ваши дружные ряды, – посмеялся он.

– Как знать. Так что, вы готовы сделать заказ?

Он, как и всегда, взял свой отвратительный кофе, а потом ушел так же внезапно, как и объявился, оставив после себя такие же щедрые, как и в прошлый раз, чаевые и листок с воодушевляющей фразой японского автора. Катя взяла лист в руки и перевернула в надежде найти на обороте новое послание. Радость тут же сменилась разочарованием. На месте, где могли бы быть его корявые буквы, на этот раз было целое ничего. И что же тогда было в прошлый раз? Неужели у него есть брат-близнец и именно он, как какой-то неуверенный в себе школьник, оставил ту записку?

Катя заставила себя поверить, что отсутствие нового послания ничуть не задело ее. Тем более она была еще не готова открываться кому-то новому. Одно дело, пара разговоров на грани флирта на рабочем месте, пока управляющая в отпуске, но совсем другое, если он выйдет за стены «Комореби» и станет чем-то большим. Нет, не сейчас. Пока не время. Шрамы от прошлых отношений напомнили о себе нестерпимым зудом.

Домой Катя возвращалась без сил и с тяжелым сердцем. Выходные не сулили ничего хорошего. Отец, который снова найдет до чего докопаться. Ребенок, который всегда находит из-за чего пронзительно и громко зарыдать (Катя ему порой даже немного завидовала – ей тоже хотелось выплеснуть эмоции, не заботясь о звуковом комфорте окружающих). И мать, которая никогда не могла охладить пыл отца и всегда была лишь молчаливым свидетелем, изредка восклицая: «Ну, Боря!», как будто это могло что-то изменить.

Понедельник стал тяжелым не только из-за вопросов входного теста по гигиене про колодцы, толщину корки черного хлеба по ГОСТу и нормы освещения в больницах, но и из-за получения учебников.

Кате не составило труда отыскать в библиотеке в толпе студентов Юру – он, как и всегда, возвышался надо всеми на целую голову.

– Я уж подумал, что тебе настолько нравится брать мои учебники, что ты решила не получать свои, – улыбнулся Юра при виде новенькой.

– Не переживай, Воробьева и Северина я точно с собой таскать не буду. Дамская сумочка, конечно, бездонная вещь, но у всего есть предел.

– Не переживаю. Думаю теперь, куда жаловаться, что меня эксплуатируют. В профком? Или сразу в деканат?

– Никто тебе не поможет. – Пусть Катя и улыбнулась, но сказано это было с грустью.

Очередь Кати получать учебники подошла очень быстро, спасибо Юре, что пришел пораньше. Библиотекарша поставила на стойку внушительную книжную стопку, единственную, при виде которой Катя испытывала не радость, а отчаяние. Пересчитав книги, Катя попросила принести еще учебник по биохимии. С недовольным видом библиотекарша ушла его искать, ворча о том, что, скорее всего, их все уже разобрали. Вскоре женщина вернулась с увесистым зелено-оранжевым томиком в руках и сообщила Кате, что ей очень повезло. Этот – последний.

Чтобы не задерживать очередь, пока убирает учебники в рюкзак, Катя взяла стопу и вышла в холл, где ее ждал Юра. Он сразу забрал у нее книги и сам понес в сторону диванчиков. Как Катя и думала, часть учебников не уместилась в рюкзак, но, к счастью, у Юры был с собой еще один пакет.

– Тебе далеко? Я могу помочь донести, – он кивнул в сторону стоящего на диванчике рюкзака, когда Катя принесла им из гардероба куртки.

– Я на такси, уже вызвала. – Она достала из рукава шапку с шарфом, прежде чем надеть куртку.

– А… – Кате показалось, что в его голосе засквозили нотки досады. – Давай я тебе хоть до машины помогу их донести.

– Хорошо. – Она обернула вокруг шеи шарф и скрыла за ним половину своего лица, чтобы Юра не заметил, в насколько широкой улыбке она расплылась от этого внезапного приступа заботы. – Спасибо.

Каким-то чудом в перерывах между учебой, работой и помощью маме с ребенком Катя все же смогла найти время на свой блог. Точнее, пожертвовала частью домашки в его пользу. Раз она и так ужасная дочь, то станет еще ужаснее.

Запасы заготовленных постов истощались, а новые сами себя писать не желали. Книжки тоже сами себя не прочитают, равно как и сообщения об изменениях условий сотрудничества себя не разошлют.

Для многих авторов известия оказались крайне неприятными. Пусть они и ответили что-то вежливое или хотя бы нейтральное, Катя не сомневалась – они к ней больше не вернутся.

Некоторых волновала судьба отправленных, но еще не полученных Катей книг. Изменения застали их врасплох и временно лишили возможности здраво мыслить. Ох уж этот ранимый и тревожный творческий народ – поддаются панике с пол-оборота. Кате пришлось запастись терпением, прежде чем отвечать одно и то же. Что старые сотрудничества она завершит на бартерной основе. Что изменения касаются только новых книг. Что, возможно, сроки прочтения и публикации контента увеличатся из-за учебы.

Парочке авторов она не стала сообщать об изменениях. Их книги любила всей душой и была готова продолжать брать по бартеру и находить на них время даже на неделе колков.

Хотя Катя изначально знала, что именно так все и обернется и она потеряет часть авторов, все равно чувствовала вину за свое решение и какое-то опустошение. И лишь поддержка Иры давала ей понять, что она все делает правильно.

Еще одним неприятным моментом в переходе на коммерческие условия сотрудничества стала необходимость оформления самозанятости. Катя никогда бы не подумала, что уже в двадцать соберет почти все бинго «взрослой жизни». Работа, налоги, проблемы со здоровьем… только замужества не хватало для полноты картины.

Подошла к концу только первая учебная неделя, а она чувствовала, будто уже отпахала лет десять в приемнике областной больницы.

Ради приличия и из уважения к Веронике Вячеславовне Катя все же решила открыть учебник и хотя бы пробежаться по новой теме. В тот раз на паре она даже смогла продержаться без воспоминаний о Нечаеве. Думала, что и сейчас откроет учебник и будет видеть только сухой текст и формулы, но слова отца в очередной раз попали точно в цель и ковырнули старые раны.

И почему человек, который сутки напролет собирал по кускам кости и тела незнакомых ему людей после несчастных случаев и аварий, всего лишь парой фраз мог сломать родную дочь? Катя думала, что травматологи должны устранять старые травмы, а не добавлять новые. Но в случае с ее отцом система дала сбой.

Катя вспомнила, как в один из вечеров Нечаев разоткровенничался сильнее обычного и даже не уклонился от парочки ее вопросов. Оказалось, что он учился в ординатуре по ортопедии и травматологии в Москве.

«Ничего себе, – думала тогда Катя, – тоже травматолог. Кажется, они с папой быстро найдут общий язык».

Тогда она еще наивно мечтала познакомить его с родителями. Тогда она еще верила, что у них любовь. Тогда она еще не знала, что скрывается за ослепительной улыбкой и холодным взглядом. Тогда ей казалось, что она сможет растопить его лед и стать той самой. А «автомат» – так, был всего лишь небольшим приятным бонусом. Но она ошиблась…

Страницы учебника пошли волнами от влаги. Дверь еле слышно скрипнула, и Катя услышала сначала шаги старшей сестры, а потом топот Дымка. Второй полезный навык после беззвучных рыданий, когда твой отец не самый приятный человек на земле, – узнавать по скрипу половиц, кто из родственников приближается к тебе.

– Это скоро закончится, – Ира нежно погладила Катю по плечу.

– Это не закончится никогда. – Катя прикрыла лицо руками. – В моей голове столько воспоминаний с ним, что порой мне хочется прострелить себе висок, лишь бы меня прекратило откидывать в прошлое.

– Что тебе сказал Борис на этот раз? – Ира продолжила гладить Катю, но теперь по спине. Она уже привыкла, что причина таких резких перепадов настроения сестры заключается либо в отце, либо в том преподе, либо в них, вместе взятых.

– Все то же, разве что шлюхой не назвал, и на том спасибо. Хотя он это и имел в виду. Какая же я дура… а ты говорила… надо было тебя слушать…

– Кать, все имеют право на ошибку. Просто твоя оказалась чуть больше, чем мы ожидали.

– Ага, еще и расти продолжает каждый день. Ладно. – Катя убрала руки от лица и посмотрела на сестру. – Ир, мы ведь прорвемся? – Ее голос был полон надежды.

– Конечно прорвемся.

– И сбежим из этого дурдома «Ромашка»?

– Скорее из дурдома «Борис». Или «Барбарис».

Катя хихикнула, отчего Ира улыбнулась, продолжая гладить сестру по спине.

– В Питер? – задала новый вопрос Катя.

– В Питер сбегу я, не забирай себе все мои идеи!

– А я куда? Я думала, я с тобой.

– А ты – куда тебе сердце укажет.

– Но оно пока молчит.

– Значит, пока не время. А вообще, спать пора. Давай туши свет, закрывай все и ложись.

Глава 5
Золотая рыбка

По воде способен идти лишь тот, кто не боится утонуть.

«Лавр». Евгений Водолазкин

– Ты в порядке? – поинтересовался Юра, когда понял, что его соседка по парте уже десять минут смотрит на страницу учебника, и непохоже, что она повторяет или экстренно пытается запомнить незапоминаемое.