Тиль и сама не знала, почему так любит работать углем. Черно-белая гамма словно усиливала впечатление от рисунка, позволяла передать конкретное чувство, не отвлекала, не сбивала зрителя с толку. Даже нервно потирая ладони в поисках ответа на этот сложный вопрос, девушка заинтересованным взглядом рассматривала жидкие кудри преподавателя, окружавшие его блестящую лысину на макушке, и представляла, как нарисует их – они станут завершающим штрихом в его портрете. Точнее, штрихами: мелкими спиральками, живыми, колышущимися на ветру, который гуляет по коридорам Варстада.

– Вы мне нравитесь, Матильда. – Серьезно сказал господин Кельберг, наклонившись на стол. – Но вам нужно научиться отстаивать свою точку зрения. Гнуть свою линию, иначе, сами не поймете, как окажетесь под чужим влиянием. Взять, хотя бы, профессора Гётзе: он будет вести у вас курс живописи – хитрец возьмет вас в оборот. Не успеете и глазом моргнуть, как попадете к нему на практику в музей, где придется махать кистью круглые сутки, чтобы заслужить его одобрение. Закончится это все тем, что вы забудете про свою страсть к угольной технике и будете оформлять выставки и скучные мероприятия до конца своих дней.

– Я еще не решила, кем хочу стать. – Пожала плечами Тиль. – Я еще в поиске.

– Дизайнером, архитектором, реставратором? – Усмехнулся профессор, почесав лысину. – Вы отнюдь не какая-то там посредственность, деточка.

– Вы поняли это за тридцать минут разговора?

Он улыбнулся.

– Я видел почти все ваши работы, госпожа Хаммар. И был тем, кто ходатайствовал о принятии вас на отделение искусств.

– О…

– И мне будет обидно, если вы попадете на конвейер к Гетзе. Да, его ученики хорошо устраиваются в жизни, но все они лишь номенклатурные работники, занимающие важные посты в департаментах. А вы – штучный экземпляр, вы зачахнете без искусства.

– Мне приятно, конечно…

– В ваших работах есть душа, Матильда. Вы рисуете одним цветом, но удивительным образом передаете разницу тона, это уникальный навык.

– Спасибо.

– Моя студия всегда открыта для вас. – Серьезно заметил профессор. – И вот еще. – Он встал и протянул ей ключ. – Идемте.

Тиль поднялась и растерянно поплелась за ним. Они прошли через зал, в котором десяток студентов корпел над мольбертами, затем вошли в смежное помещение, похожее на кладовую. Куча хлама, бумаги, картона, инструментов, полки с красками, раковина с водой.

Профессор Кельберг провел ее мимо них к закутку, в конце которого показалась дверь.

– Один очень талантливый студент использовал эту комнатку как убежище. – Произнес он, указывая на замочную скважину. – Приходил сюда в поисках покоя и умиротворения. Знаете, художникам это нужно.

Тиль вставила ключ в замок, повернула и посмотрела на преподавателя. Тот улыбнулся.

– Долгие годы убежище пустовало в ожидании нового мастера, но теперь, я уверен, оно вновь наполнится жизнью.

Профессор толкнул дверь, и девушка вошла.

Внутри было тесно, но светло. Из окна открывался потрясающий вид на кампус и реку. Даже, несмотря на то, что тайная каморка, скрытая от посторонних глаз, была не более десяти квадратных метров по площади, и часть ее была занята столом, рядом оставалось еще место для творчества. А одна из стен была обита пробкой, что упрощало крепление на нее набросков, если вдруг захочется смотреть на свои работы и анализировать их.

– Нравится?

– Да. – Пораженно произнесла Тиль.

– Можете работать здесь в свободное время.

– Серьезно?

– Всегда, когда захотите. И не только работать. Если просто захочется побыть одной, приходите.

Она обернулась и посмотрела на профессора.

– Об этой комнате кто-то знает?

– Возможно. – С улыбкой пожал плечами мужчина. – Но это же Варстад. Здесь, как в Хогвартсе, еще столько неисследованных помещений и сюрпризов.

– А это студент… – задумалась Тиль. – Что с ним стало?

– Это был я. – Подмигнул ей Лудде Кельберг. – Варстад стал моим домом, а желание донести до молодых художников мысль о том, что у творчества нет запретов и границ, моей профессией.

– Почему же вы решили, что я достойна того, чтобы стать новым владельцем этой чудесной мини-мастерской?

– Особые таланты требуют особого подхода. В вашем творчестве, госпожа Хаммар, есть что-то такое, что мне хочется понять. Какая-то загадка. Тайна. Какая-то скрытая боль, которую видно в каждом штрихе, каждой линии. Она ведь есть? Верно?

Вместо ответа Тиль прикусила нижнюю губу, сделала глубокий вдох и задумчиво пожала плечами.

Глава 7

За прошедшие несколько дней Матс видел новенькую трижды. Два раза в университете, где ему не удавалось толком разглядеть ее. И один раз в городке, (если не считать ту первую встречу на лестнице у входа в главное здание). Она сидела под деревом и старательно чиркала карандашом в большом блокноте или альбоме, не замечая ничего и никого вокруг.

Девушка выделялась среди прочих студенток. Волосы пшеничного оттенка, которые свободными прядями струились по плечам, выразительные карие глаза, длинные стройные ноги. С ее внешностью можно было ходить по Варстаду, гордо расправив плечи – красивые девочки знают, что они красивы, и умеют этим пользоваться. Но она как будто пребывала все время в какой-то задумчивости или нерешительности: рассеянно глазела по сторонам, натягивала рукава на пальцы, прикусывала губы.

Ей словно было не по себе в окружающей обстановке.

Лейф первым узнал ее имя и доложил Эрику. Это было на тренировке перед раздельным стартом. Они пробежали марафон и готовились рассаживаться по одиночкам: на контрольную греблю с соревновательной дистанцией в два километра.

– Тиль. – Громко сказал он. – Эта горячая цыпочка, которая поселилась в Химель. Так ее зовут. Учится на кафедре искусств.

– Художница, значит? – Ухмыльнулся Эрик.

– Свежее мясо. – Заржал один из парней, Виллиам Райден, потерев руки.

– Закатай губу, она – моя, я первый ее заметил! – Толкнул его широкоплечий Лейф.

– Дай знать, если понадобится помощь! – Бросил Никлас.

Пространство у берега заполнилось гулким смехом. Матс сжал челюсти, с трудом сдерживая желание вскочить и разбить рожи – каждому по очереди. Он заметил, как тюфяк Мартин Акерсон покраснел от их слов и спрятал взгляд. Удушливая красная волна пробралась из-под ворота его майки вверх и захватила все лицо, вплоть до кончиков ушей.

– Оставьте новенькую в покое. – Лениво разминая плечи, произнес Эрик. – Вы знаете правила.

Лейф с Никласом разочарованно застонали, но спорить не смели. У волков все решает альфа. Матс подумал, что сильно расстраиваться они не будут: чуть ли не каждый вечер в особняке братства ночевали разные девицы. Так что этим идиотам следовало бы планировать поход в клинику, где есть хорошие специалисты по венерическим заболеваниям, а не то, как подкатить к новенькой.

– По лодкам, – скомандовал тренер Бликст, заметив, что все расслабились и увлеклись разговорами.

Парни поспешили к воде.

– Нюберг, – позвал он Матса, – а ты задержись.

– Да, тренер? – Неохотно поднял он на него взгляд, уже догадываясь, о чем пойдет разговор.

– Слушай, Нюберг, ты ведь понимаешь, почему оказался в команде? – нахмурившись, спросил Бликст.

Матс кивнул.

Он не был спортсменом и уж точно не планировал заниматься греблей, поступив в университет. Его отчим был боксером и много рассказывал о спорте в перерывах между запоями и поколачиванием пасынка. Матс знал, что для успеха нужны усердие, дисциплина и тренировки, но врожденную силу использовал по своему усмотрению, и об этом знали все, в том числе Бликст.

– Да, тренер.

– Ты стараешься, но еще не силен в технике. Пройдет много времени прежде, чем ты ею овладеешь.

– Да, я знаю. – Устало и раздраженно выдохнул Матс, глядя куда-то мимо него. – Вы взяли меня на роль «молотка» в команду: из-за мощной тяги, а не мастерства. Разве я не справляюсь?

Томас Бликст бросил короткий взгляд на ребят, выстроившихся в ряд возле лодок и ожидающих его команды, а затем подошел к парню вплотную.

– Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься? – Процедил он сквозь зубы. – Да на твою рожу уже смотреть невозможно: живого места не осталось! Ты понимаешь, что у нас чемпионат?! У нас старты сейчас будут чуть ли не каждую неделю!

– Разве. Я. Не. Справляюсь? – Ледяным тоном повторил Матс.

Казалось, тренер сейчас взорвется. По его лицу расползлись багровые пятна.

– Завязывай, слышишь? – Прошипел он парню в лицо.

– Да, я вас услышал. – Безразлично ответил Нюберг.

– Я прекрасно знаю, чем они тебя заставляют заниматься. – Шепотом произнес тренер.

– Меня трудно заставить, проще – убить. Я поступаю так, как считаю нужным.

– Тогда ради чего все это?

– Мне нужно оплачивать учебу.

– Такой ценой, Матс? А если тебя…

– Спасибо за совет, тренер! – Громче положенного и с улыбкой бросил парень. – Постараюсь ему следовать. – Развернулся и пошел к остальным.

Эти придурки ржали над очередными убогими шутками Лейфа, и только лицо Эрика, внимательно наблюдавшего за их разговором с тренером, оставалось непроницаемым.

– Все нормально? – Хлопнул он Матсу по плечу.

– Да. – Кивнул тот. – Советует беречь рожу, вдруг придется работать моделью.

Эрик Асп рассмеялся.

– Не переживай, от этого мы тебя избавим. – Его ладонь еще раз легла на плечо Нюберга. – Ты все делаешь правильно, Матс. Ты же помнишь, ради чего все это?

– Разумеется. – Как можно более естественно улыбнулся ему парень.

– По лодкам! – Проорал Бликст.

И они послушно потянулись к одиночкам, колышущимся на поверхности акватории.

Устроившись в своей и взяв весло, Матс посмотрел на берег. Вдоль велопарковки шла Тиль со своей очкастой подругой, похожей на пуделя. Лицо новенькой было каким-то отрешенным, невозмутимым, словно она не замечала ничего вокруг. Тогда ее спутница толкнула ее локтем в бок, заставив взглянуть на спортсменов, занимающих места в своих лодках.

Их с Тиль взгляды встретились. Она заметила Матса. Определенно заметила. И тут же отвернулась.

Его сердце отчего-то толкнулось в груди. Какой бы она ни была, ему следовало держаться подальше. Эта девчонка походила на Варстад – такая же холодная, неприветливая и загадочная. А он, в отличие от нее, не вписывался в здешнюю атмосферу совсем.

Глава 8

Тиль так и не могла твердо сказать, нравится ей тут или нет. Завораживающая мрачность здешних мест и архитектуры манила ту часть ее души, которая отвечала за творчество, но тяготящее ощущение одиночества, с которым вполне можно было мириться в красочном Топпстале, здесь превращалось в большую черную воронку, что не отпускала девушку даже в университетской толпе.

С соседками по дому все более-менее наладилось. Ну, как… Оливия по-прежнему держалась обособленно: кажется, ее увлекала лишь учеба. Клара и Молли были вполне приветливы – при встречах на кухне или в гостиной улыбались, спрашивали, как дела, предлагали помощь и звали тусоваться: вечеринки они действительно посещали почти ежедневно, все остальное, вроде учебы, их волновало мало.

А вот больше всего жаждала общения с ней Малин. Она всегда была рядом, стоило только выйти из комнаты. Очевидно, ей не хватало общения, и друзей, кроме Тиль, у девушки было не особенно много. Разговоры о погоде, свежие сплетни, пересказы лекций – Малин не замолкала ни на секунду, и сдержанной Тиль, если уж говорить честно, было тяжело выдерживать темперамент новой подруги.