Юлия Вереск: Всего хорошего

Книга издана с согласия автора

Все права защищены. Любое воспроизведение, полное или частичное, в том числе на интернет-ресурсах, а также запись в электронной форме для частного или публичного использования возможны только с разрешения правообладателя

© Юлия Вереск, 2024

© Издание, оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2025

Popcorn Books®

© Adams Carvalho, иллюстрация на обложке, 2024

* * *

Посвящается любимым бабушкам,

ушедшим из мира, но оставшимся в моем сердце.

Дружбам, когда-то прекратившимся, но не забытым.

И всем детям, давно выросшим, но все еще живущим в нас

Глава 1
Время передышки

У зданий, современных высоток и старых хрущевок, тоже, как и у людей, есть сердца, дающие импульс к жизни и делающие их особенными. У каждого оно свое – порой совсем непримечательное или даже отталкивающее на первый взгляд. Темные подсобки с изрисованными дверьми, хранящие в себе воспоминания – давно забытые игрушки, велосипеды, коляски и детскую одежду. Облупленные подоконники с осыпающимися на них листьями растений, которые туда выставляют жители, потому что больше в них не нуждаются. Желтые, с иссушенными и искривившимися стеблями, они становятся свидетелями первых поцелуев и расставаний. Или стертые сотнями каблуков бетонные ступени – однажды в детстве Женя увидела, как несколько мужчин спускали по лестнице гроб с пожилой женщиной. В молодости кожа той наверняка была светлой и чистой, но годы разрисовали ее темно-коричневыми пятнами на висках и шее. Этот образ поразил Женю: когда-то женщина, ворчливая соседка с четвертого этажа, сама ходила по ступенькам, и звук легких шагов наполнял подъезд. Теперь же женщину несли в гробу, и звук шагов все еще разносился по лестничным клеткам – но уже не принадлежал ей. Только разбросанные еловые лапы напоминали об умершей жительнице дома. «Не наступай на них, – приговаривала бабушка, держа Женю за руку. – Плохая примета». И Женя перепрыгивала их, превращая это в игру, хоть и догадывалась, что они, ароматные и колючие, выражали огромное горе, которое еще не было способно уместить в себе маленькое детское сердце.

Люди недооценивают подъезды. Они провожают своих жильцов в последний путь и встречают новых, когда мамы впервые заносят в них младенцев, которые вырастут здесь и еще не раз пройдутся по ступеням. Подъезды – это первое, что все видят, когда заходят внутрь дома или выходят из квартиры. Они согревают зимой и дают прохладу летом. Там появляются объявления, ломаются почтовые ящики и наполняются окурками стеклянные банки на подоконниках. Там рождается жизнь.

Женя не сразу нашла сердце своего нового дома.

Чуть дальше вахтерской будки, расположенной у турникетов, где были заточены женщины – хранительницы недовольных взглядов и ключей от всех дверей, находилось сердце общаги, прямо в темном закутке под лестницей. Оно мирило между собой два враждующих мира – мир взрослых, создающих длинные списки правил, и мир студентов, желающих нарушить придуманные ими правила. На кафеле, словно подношения божествам, стояли цветные пластмассовые миски с водой и кормом. К ним прилагались игрушки из искусственных перьев и несколько скромных лежанок, созданных все теми же женщинами-хранительницами. На одно из главных правил – никаких животных в общежитии – закрывали глаза и взрослые, и студенты. Прикормленные вахтершами кошки зимовали под крышей вместе с семьюстами студентами, многие из которых чувствовали себя такими же бездомными и потерянными. Особенно первокурсники. Особенно Женя. Год назад она стремилась сбежать, но еще не знала, каково это – вырваться из семьи и оказаться одной в незнакомом городе. Уже при заселении она поняла, что коменде, Татьяне Юрьевне, совершенно все равно, кто такая Женя Котикова, главное, чтобы она вела себя тихо, не приносила алкоголь в общежитие и возвращалась до двена-дцати.

Больше всего Женя любила Лу́ну – серую упитанную кошку, которая, сворачиваясь в клубок, становилась похожа на круглый диск луны с темными пятнышками. Она вела себя грациозно и сдержанно, не бегала по коридорам, а ложилась у ковриков перед дверьми и дожидалась, пока ее не впустят. Также под лестницей обитали рыжий Багет с белой кисточкой на хвосте и черная Эсмеральда. У студентов даже появилась примета: если, идя на экзамен, ты встретишь Эсмеральду – готовься к пересдаче, если на твоем пути возникнет Багет (желательно почесать его за ушком на удачу) – можно не переживать за оценки. Женя считала себя далекой от мистики, но, натыкаясь взглядом на Багета, хотела хотя бы немного верить, что это хороший знак. Женя нуждалась в хороших знаках.

За год жизни в общаге она привыкла таскать в рюкзаке пакетик влажного корма. Прежде чем подняться по щербатым ступенькам к себе в комнату, она присаживалась у мисок и надрывала верхний край пакетика – это всегда срабатывало одинаково. Кошки, все время чуть-чуть голодные и недоглаженные, сбегались на звук и завороженно смотрели на Женины руки, словно из них исходил божественный свет. Женя даже немного чувствовала себя Белоснежкой.

Луна не раз оказывалась в эпицентре неловких семейных разговоров и стойко выдерживала их, в отличие от Жени, которая всегда отвечала на звонки мамы с легким волнением:

– Мам, я же говорю, все нормально, мне не скучно.

– Ты хорошо питаешься?

Женя бросила взгляд на заваренный доширак, в который порезала сосиску, и понизила голос:

– Не все студенты голодают. Забудь про этот миф.

Соседка по комнате, Кристина, навострив уши, красила ногти на ногах красным лаком, а Луна вылизывала хвост, лежа на ковре в центре комнаты. Обе приводили себя в порядок, явно готовясь к интересному вечеру.

Женина мама, скорее всего, сейчас представляла, как ее дочь побирается по помойкам и теряет по килограмму в минуту. Яркая картинка.

– А я такой пирог испекла, недавно новый рецепт нашла. Вене понравился. Нужны яйца, сахар, сливочное масло, сметана…

– Мам.

– Что?

Мама любила засыпать ее множеством деталей, рассказывать про коллег, которых Женя не знала, обсуждать родственников и повторяться – что угодно, лишь бы не давать тишине прорасти между ними.

– Не то чтобы ты любила готовить…

– Почему бы не порадовать любимого мужа?

– А он тебя радует?

Молчание. Женя вздохнула и провела ногтем по пальцу, где должна была быть светлая полоска, которая уже практически сравнялась с тоном кожи, – там сверкало серебряное кольцо, пока она его не потеряла. Женя подцепила вилкой кружок сосиски, сунула его в рот и тут же замахала рукой на приоткрытые губы – слишком горячо. От заваренного доширака исходил пар.

– Извини, просто я… У меня много работы.

Возможно, Женя была не совсем справедлива по отношению к Вениамину: порой она придиралась к нему и дотошно выискивала его недостатки. Она переживала за маму, потому что хотела, чтобы та была счастлива. Если Женин отец – мудак, избегающий любых обязательств, наверное, это не значит, что все вокруг такие же. Женя и сама не до конца понимала, верила ли в эту мысль: мужчины в ее жизни чаще всего не приносили ничего хорошего. Мама, наверное, воспринимала нападки Жени как ревность, но это было не так. Она выросла и перестала дергать маму за юбку в попытке привлечь внимание.

Женя прижимала телефон ухом к плечу и глядела в открытый ноутбук: из-за разговора она не могла сосредоточиться на тексте, а из-за работы – на разговоре. Женя пыталась придумать гороскоп на день для овнов. Что их ждет? Неожиданное денежное вознаграждение или таинственный незнакомец, который в будущем окажется их судьбой? Женя не астролог, она – копирайтер.

– Ничего, я понимаю, но… Может быть, ты…

Несколько прядей светло-рыжих волос, выбившихся из-под крабика, щекотали шею сзади.

– Как думаешь, это лето будет жарким? А то я не взяла купальник из дома.

Кристина поглядывала на Женю. Баночка красного лака уже стояла на тумбочке. Луна тем временем переключилась на живот – звуки вылизывания отвлекали Женю. Мир был против этого разговора, но он все равно почему-то происходил.

– Думаю, что да. Ты точно не хочешь отдохнуть после сессии? Все-таки первый год учебы.

– Мам, все нормально. Мне нравится учиться. И работать тоже… К тому же, пока учеба закончилась, мне наконец ничего не мешает работать.

Женя накрутила на вилку лапшу и, передумав, оставила ее в контейнере. Луна, учуяв запах, заинтересовалась и легла мордочкой по направлению к Жениной кровати, сверкнув зелеными глазами. Женя сказала ей одними губами: «Тебе такое нельзя». Ей, собственно, тоже нежелательно, но иногда потребность напичкать свой организм любимыми гадостями, чтобы получить быстрый выброс эндорфина, становилась непреодолимой. На тумбочке в бумажном пакете, покрывшемся жирными пятнами, лежал клубничный пончик. Распитие кофе она превращала в особый ритуал и ждала его каждый день. В него входил обязательный просмотр видео на ютубе, тщательно отобранного для этого. Важная пометка: не начинать есть, пока не включишь видео, и постараться не съесть все за первые пять минут. Наверное, у нее были не совсем здоровые отношения с едой…

– Ты же работаешь удаленно… И не забывай, что в первую очередь ты должна думать об учебе и только потом – о работе. Успеешь еще наработаться за жизнь.

Мама упорно клонила разговор в нужную ей сторону. Женя упорно этого не замечала. Она коснулась пальцами колечка, вплетенного в тонкую косичку у лица, и поправила складку на длинной футболке, надпись на которой гласила: Laziness is my secret superpower.^[1]

– Здесь мне легче сосредоточиться.

«Скоро Кристина уедет домой, и тогда я смогу по-настоящему расслабиться», – хотела добавить она, но только взглянула на Кристину, и та неодобрительно покачала головой. «Кого ты обманываешь?» – сообщала она невербально. Общага – это последнее место на Земле, где можно было сосредоточиться. За год Женя пережила посвящение в студенты, вечные разговоры Кристины по телефону, проверки комнаты от коменды, ссору с сумасшедшим завхозом, музыку в три часа ночи и даже клопов в ее кровати, которых удалось победить. Хуже клопов оказались только Кристинины шутки про них: это единственные живые существа, согласившиеся побывать в Жениной кровати. А побывав там, погибли.

– Но ведь лето же… Мы бы хотели…

Луна муркнула, перевернулась животом кверху, а потом побежала к двери – выпустите меня, пожалуйста. Женя посмотрела на Кристину, и та указала взглядом на накрашенные ногти на ногах. Подавив волну раздражения, которая поднималась в груди, Женя отложила ноутбук, оставив овнов без таинственных незнакомцев, и выпустила Луну.

– Мам. Я тоже соскучилась, просто… Это мое первое студенческое лето. Могу я немного оторваться?

Женя походила по комнате, перекладывая вещи с места на место: почему-то захотелось сбросить с себя кожу, высвободиться из тела и, как Луна, убежать из комнаты. Возможность вернуться домой тревожила. Женя все еще предпочитала избегать того, что осталось в родном городе, хотя оно всяческими способами пыталось догнать ее и вырвать из безопасного вакуума – обернись и посмотри, что происходит, трусиха.

– Ну как хочешь, – нехотя согласилась мама, хотя Женя считала это тактическим отступлением. – Кстати, чуть не забыла, Сава уже приехал. Вчера случайно встретила его в магазине.

Без предупреждения – сразу контрольный в голову. Женя остановилась, вновь взглянула на Кристину и быстро отвернулась к стене, стараясь зафиксировать мысли на корешках книг, стоявших на полке. Маркус Зусак, Габриэль Гарсиа Маркес, Вирджиния Вулф… Мысли не домашние собачки в ошейниках, и их не приструнишь, дернув за поводок. В ее голове среди известных имен появилось одно лишнее – Савелий Омутов.