Карли, сельская девушка из Девона, сошлась с принцем сходу. Свой роман они напоказ не выставляли и даже трапезничали вместе в основном у неё на дому, благо готовить Карли была мастерица. «Я же настоящая деревенская простушка, – призналась она годами позже в интервью Кэти Николл из Vanity Fair. – По-моему, именно поэтому у нас с Уильямом и случилась связь. Уильям был курсом ниже, и мы чисто случайно встретились на общей сент-эндрюсской mêlée^[43]», – сказала она.

У пары нашлись общие интересы. Они беседовали о литературе, играли в настольные игры и выбирались на застолья с приятелями или по сидр в за́мковый паб. «Мы обычно ходили в пабы и бары, а там всегда идёт добрая застольная посиделка», – рассказывала Карли журналистке Vanity Fair. «Ладили-то мы хорошо, – призналась она затем, – но по-моему мы бы ладили ничуть не хуже, даже если бы между нами не происходило ничего романтического. Это было по большому счёту чистое студенчество, самый что ни на есть банальный университетский роман»^[44].

Их отношения оказались, однако, недолгими и прекратились после того, как Уильям признался, что разрывается между Карли и другой девушкой, а именно Арабеллой Мусгрейв, дочерью Николаса Мусгрейва, управляющего поло-клубом в Сайренсестер-Парке, Глостершир. На Арабеллу он запал на одной вечеринке в 2001 году, и у них случился бурный летний роман как раз перед отбытием Уильяма в Сент-Эндрюс. Он был от неё без ума, но перед его отъездом в Шотландию они по обоюдному согласию решили умерить пыл своих отношений, поскольку ему так или иначе придётся семестр за семестром проводить в отлучке в университете.

Однако в свои ранние студенческие дни Уильям сильно тосковал по дому и Арабелле. Возвращаясь на выходные к себе в Хайгроув, он продолжал с нею встречаться. Вероятно, именно эта страстная тяга к Арабелле вкупе со скукой шотландского быта и поколебали его уверенность в правильности выбора университета до такой степени, что он едва не бросил Сент-Эндрюс после первого же семестра.

Уильям, конечно же, встречался с девушками и до Арабеллы и Карли, в частности, с Давиной Дакворт-Чад, дочерью землевладельца из Норфолка, на пару с которой даже совершил круиз по Эгейскому морю в 1999 году. Также у него были близкие отношения с Джеккой Крейг в период его пребывания в Кении в «отпускном» 2000 году и недолгий роман со студенткой Эдинбургского университета Оливией Хант. Теперь же снедающая его тоска и вовсе заставила Уильяма усомниться в правильности выбранного им курса и даже университета, вот он и задумался об уходе оттуда. «Думаю, слухи о том, что я там был несчастлив, были слегка преувеличены. Я там не столько тосковал по дому, сколько изнывал от скуки», – объяснил он позже.

Какая бы причина ни стояла за неуверенностью Уильяма в правильности выбора, вся эта ситуация привела к серьёзному разговору по душам между ним и отцом о ближайших перспективах наследника, состоявшемуся в Хайгроуве. «Мы с ним долго болтали и, в конце концов, оба осознали – я, по крайней мере, определённо осознал, – что мне нужно возвращаться [в Сент-Эндрюс]», – сказал он. Это был верный сигнал. Бросать университет, едва поступив, было бы поступком неблаговидным, и Чарльз призвал сына к благоразумию, а тот пообещал приналечь на учёбу. По возвращении принц обговорил с координатором своего модуля вопрос о перепрофилировании на географию в качестве основного предмета изучения – и сразу же почувствовал себя куда более счастливым. И в личной жизни наметился позитивный поворот. Уильям и Кэтрин (которую он в ту пору по старой памяти величал Кейт) были давними друзьями. Близкий к теме источник заверил автора, что знакомы между собой они были задолго до университета: «Итонские мальчики и девочки из Марлборо все друг друга знали. Она же была частью всего этого, и, как я понимаю, он её там удостаивал кое-каких приглашений».

Размышляя о том периоде своей жизни, Кэтрин сказала: «Вообще-то, поначалу Уильям там нечасто появлялся; на неделе посвящения в студенты его там точно не было; так что у нас ушло некоторое время на то, чтобы узнать друг друга по-настоящему, но мы стали очень близкими друзьями достаточно рано». Затем пара встречалась в университетских общежитиях St Salvator’s Hall и Gannochy House, на студенческом арго именовавшихся собирательно “Sallies”^[45]. «По-моему, встретив тебя, я покраснела как рак и, типа, поспешила ретироваться», – призналась впоследствии Кэтрин^[46].

Мало-помалу дружба этой пары возродилась, и они начали всё чаще появляться вместе на людях – то на теннисном корте, то в баре. Им доставляло истинное наслаждение совместное времяпрепровождение. Пока Уильям боролся с мучительными мыслями о том, как быть и что делать дальше, Кэтрин чутко уловила эту его тревогу, и это-то их и сплотило. «Мы поначалу просто дружили больше года, а затем эта дружба вдруг будто расцвела пышным цветом. Мы стали проводить вместе всё больше времени, по-хорошему много потешаться и веселиться, а главное, поняли, что у нас общие интересы и нам просто нравится быть вместе», – сказал он в интервью по случаю объявления об их помолвке^[47].

Уильям был очарован не только её красотой, но и заразительной энергией, выделявшей её из общего ряда. Он всякий раз невольно улыбался, стоило ей только засмеяться. В то время как другие первокурсники испытывали трудности с переходом в режим жизни студенчества, Кэтрин приняла её с распростёртыми объятиями и буквально расцвела, смакуя все её аспекты и погружаясь в неё с головой. В отличие от Уильяма, который поначалу чувствовал себя в университете, как рыба на суше, и никак не мог к такому бытию приспособиться, она быстро нашла там свой круг и включилась в ритм.

Во второй половине дня, если не нужно было идти на очередную лекцию или семинар, Кэтрин обычно устраивалась поудобнее в кресле в общей комнате с кружкой чая и принималась за чтение вырезок из газет, любовно подбираемых и присылаемых ей отцом, или просто присоединялась к болтовне подруг, которых завела предостаточно. Она сделалась активным членом чисто женского закрытого клуба Lumsden, основанного в 2001 году и занимающегося благотворительной помощью женщинам и детям, а также поддержкой искусств как на родине, так и за рубежом. Также в бытность студенткой она удостоилась золотой премии герцога Эдинбургского.

Дружба дружбой, а более сильные чувства к себе Кэтрин вольно или невольно пробудила, выйдя 27 марта 2002 года на подиум в роли модели на успевшем нынче снискать дурную славу благотворительном модном показе в отеле Fairmont. Облачённая в дерзкий наряд из тончайшего чёрного кружева от своей тёзки-модельера Кэтрин Тодд она Уильяма просто заворожила. «На ней было рисково-наглое чёрное кружевное платье поверх бандо на бюсте и чёрных трусиков-бикини», – вспоминал он. Пока Кэтрин в нём дефилировала по вылету языка, Уильям не в силах был отвести от неё глаз. Недаром он себе забронировал место в первом ряду на этом шоу «Не гуляй!», не пожалев выложить £200 за эту привилегию. Если идея Кэтрин заключалась в том, чтобы приковать к себе его внимание, она справилась с выполнением своего замысла восхитительно.

Примерно в то же время, что и этот модный показ, у Кэтрин был мимолётный роман с Рупертом Финчем, видным студентом-юристом с четвёртого курса. И последующее глухое молчание этого высокого красавца по поводу их отношений весьма красноречиво свидетельствовало о том, что между ними не всё было так просто. «Это нечто такое, о чём я никогда не расскажу. Это строго между Кейт и мною и к тому же очень давняя история», – загадочно обронил он в 2006 году. Ну а вскоре после судьбоносного дефиле Кэтрин их с Рупертом пути разошлись, расчистив прямую дорогу перед Уильямом.

С этого поворотного момента Уильям твёрдо знал, что простой дружбы с Кэтрин ему мало, – и возжелал от неё более значимого. Однако поначалу его попытки закрутить с нею роман через такие вещи, как, к примеру, любовно приготовленный ужин на двоих, раз за разом завершались обломами. «Дабы произвести на Кейт впечатление, я раз за разом пытался состряпать что-нибудь дивно-восхитительное нам к столу, но у меня всякий раз что-нибудь то пригорало, то убегало, а то и вовсе вспыхивало», – расписался он в своей поварской неумелости. На выручку ему всякий раз вовремя подоспевала неизменно бдительная и ловкая Кэтрин. В конце концов Уильям смирился с поражением на поле кулинарных сражений: «Первым готов признать, что шеф-повара из меня не вышло»^[48].

На втором году обучения, прямо с сентября 2002 года, Уильям и Кэтрин открыли новую главу, сняв отдельный домик на четверых вскладчину с ещё одной парой студентов – Фергусом Бойдом и Оливией Блисдейл. Эта уютная мезонетка, угнездившаяся в самом центре городка на Верхнем плато в доме 13a по Хоуп-стрит, была им предложена всего за £400 в неделю (по £100 с каждого), и отказываться от столь выгодного предложения было бы неразумно.

Домовладелица Шарлотта Смит потом рассказывала, что вообще-то едва не отказала Уильяму и Фергусу в сдаче им этого жилья, поскольку не горела желанием пускать к себе на постой студентов мужского пола. «Мы долгое время не позволяли арендовать его мальчишкам из-за неоднократно пережитого в прошлом дурного опыта», – поведала она в интервью на онлайн-платформе iVillage. Однако, узнав, что один из потенциальных квартирантов – будущий наследник престола, сдалась. «Та квартира пользовалась репутацией одной из самых удобных в Сент-Эндрюсе», – похвасталась её хозяйка, оправдывая свою привередливость в выборе очередных постояльцев. О первом же знакомстве с ними миссис Смит сообщила буквально следующее: «Мы условились встретиться с Кейт Миддлтон, Фергусом и Оливией, прежде чем они туда въедут, а вот принца Уильяма мы сочли за лучшее понапрасну не беспокоить, поскольку его кредит доверия сочли безоговорочным. Но он сам настоял на встрече с нами». Кэтрин своей безупречной манерой держаться произвела на миссис Смит неизгладимое впечатление. «Вся из себя настолько дружелюбная, – вспоминала она. – При ней там был младший брат, – думаю, проведать приезжал, – так она о нём очень пеклась, заботилась о том, чтобы ему было понятно, что именно происходит. Все они производили впечатление группы милейших людей».

В декабре 2019 года в специальном рождественском выпуске телешоу шеф-повара Мэри Берри, вышедшем под названием «Королевское рождество Берри», Кэтрин поведала миру, что Уильям «в университетские дни готовил всяческие блюда – болоньезе и тому подобные изыски». Приватному характеру их блаженства, увы, вскоре пришёл конец, ибо об их романе раструбили в газетах. Как только Mail on Sunday предала их отношения огласке, они вышли из-под контроля Уильяма и зажили своей собственной жизнью.

В студенческом сообществе тот факт, что они пара, и до того был секретом Полишинеля. Их часто можно было видеть идущими или едущими на велосипедах рука об руку на лекции или в местный супермаркет Safeway за покупками, да и вечера они проводили неизменно вместе, хотя, в основном, и дома, за прослушиванием любимых треков Уильяма в стиле ритм-н-блюз или Фергуса, предпочитавшего джаз. Распорядок дня у них на протяжении недели оставался практически неизменным за исключением среды, когда они всю вторую половину дня посвящали занятиям спортом. Кроме того, Уильям теперь был капитаном университетской ватерпольной команды, в которой состоял и Фергус, и каждый четверг они по два часа проводили на тренировках в бассейне женской школы Сент-Леонардс.