Судзуки усмехнулся. Исэ не мог прочитать его истинные намерения. Прошло пятьдесят минут с тех пор, как Тодороки вышел из комнаты. Возможно, Судзуки просто стало скучно? Или он что-то собирается сообщить? Исэ продолжил разговор, протоколируя в компьютере слова Судзуки:

– Ты тоже выглядишь хорошо соображающим человеком.

– Куда мне… Я как медленный поезд. Полнейший тормоз – с ног до головы. Если сравнивать со мной, вы, господин сыщик, просто «Порше» или «Феррари».

– Я совсем не противник медленных поездов.

Щеки Судзуки приподнялись. Выражение его лица отличалось от той искусственной доброжелательной улыбки и смущения, которые он демонстрировал до этого, и как-то располагало к себе.

– Господин сыщик, вы ведь родились в Токио, не так ли? У вас красивое произношение. Может быть, поэтому вы так романтически относитесь к поездам… Но правда в том, что медленные поезда никуда не годятся. У меня о них остались только плохие воспоминания. В сельской местности ведь станции находятся на отдалении друг от друга, правильно? Кроме того, число поездов там небольшое. И ситуации, когда ты опаздываешь на работу, пропустив всего один поезд, совсем не редки. А ведь бывает, что одна минута или даже секунда может стать определяющей в жизни человека…

– В жизни человека? Ну, это ты лишнего хватил.

– Нет, это вовсе не преувеличение. Ну вот, например, есть такая штука, как экзамены. Единые общегосударственные экзамены, в мое время их называли «общие первичные экзамены»… Так вот, в сельской местности центр сдачи экзаменов часто находится на большом расстоянии от места, где живет человек. И в таком случае задержка поезда может действительно стать катастрофой.

– А разве люди в таких местах не передвигаются в основном на машинах?

– У вас такое представление, правильно? Но, господин сыщик, я вот с давних пор не могу взять в толк: почему эти экзамены проводят в зимнее время? Вероятность простыть зимой выше, снег может пойти – и почему-то как раз в это время надо обязательно проводить экзамены… Лучше ж их осенью проводить, правда? Вы так не считаете, господин сыщик?

– Осенью тоже что-то может случаться. Тайфуны, например…

– Может быть. Все ведь лучше соображают, чем я… Правила придуманы людьми, которые хорошо соображают, значит, на то у них была какая-то причина, такая, что просто не может прийти мне в голову. Кстати, о снеге… О снеге. Собрались вы куда-то поехать на машине, а тут снег сильный пошел, и все – вы застряли. И такое случается на каждом шагу. Поэтому-то и тяжело жить в деревне. Впрочем, наверное, именно потому, что в таких местах снег может валить валом, они в конце концов не стали чем-то бо́льшим – так и остались деревнями.

– Ты родом с северо-востока?

Судзуки поджал губы и сделал круглые глаза.

– Например, с Хоккайдо? Или, наоборот, из района Синъэцу?

– Почему вы так думаете?

– У тебя ведь есть неприятные воспоминания, связанные со снегом?

Судзуки проворно прикрыл рот рукой. Сделано это было слишком наигранно. Впрочем, для него это выглядело, напротив, естественно.

– Можешь хотя бы назвать местность, из которой ты родом? Это тебя никак не выдаст.

– Да я и не утаиваю ничего. И имя с фамилией назвал настоящие.

– При этом адрес свой ты, значит, забыл?.. Не, такое не прокатит.

– Спиртное – страшная штука.

Вот ведь сволочь… Ненависть, нахлынувшая на Исэ, почему-то превратилась в кривую улыбку.

– Давай, расскажи мне что-нибудь. Какое-нибудь свое ужасное воспоминание.

– Ну раз так, то давайте вы, господин сыщик, сначала скажите, как вас зовут.

– Это еще с какой стати?

– Так ведь я буду дальше говорить о личных вещах. О таких вещах, о которых можно говорить только с тем, с кем ты лично знаком.

– То есть, если я скажу, как меня зовут, я буду удостоен высокой чести быть включенным в число твоих знакомых?

– Ну да, так. И поэтому между мной и вами, господин сыщик, после этого будет секретный разговор. – Судзуки, все еще не поднимая головы, исподлобья бросил на Исэ взгляд, полный ожиданий и тревоги.

В глубине живота у Исэ забурлило. Этот его взгляд был точь-в-точь похож на тот, который Исэ с детства много раз приходилось видеть в своем непосредственном окружении…

– Моя фамилия Исэ. Юки Исэ.

– Вот как? А я – Тагосаку Судзуки. Давайте будем дружить! – с сияющей от радости улыбкой произнес Судзуки. – Как-то даже неловко… Будто я снова вернулся в подростковый возраст.

Исэ подавил нахлынувшее на него раздражение и улыбнулся в ответ. Эта утка сама принесет на своей спине тот лук, с которым ее поджарят. Нет нужды ее сторониться. Впрочем, в данном случае это, может быть, не утка, а кефаль ^[8].

– Значит, неприятная история, связанная со снегом… – Судзуки резко придвинулся к Исэ. – Была девочка, которая мне нравилась. Когда я учился в средней школе, она была моей одноклассницей, кожа у нее была белой, а плечи такими вот худенькими. Она была кумиром всех мальчиков. Конечно, такой, как я, не мог быть ей ровней. Она даже взглядом меня не удостаивала. Но ведь никто не мог запретить мне в одностороннем порядке страдать по ней, правда? Я был наивным шалопаем, ни о чем глубоко не задумывался. И мне было достаточно, например, просто смотреть на нее со спины, когда все мы после школы возвращались по домам.

– Так ты настоящий сталкер!

– Мне очень совестно. Но ведь это было в эпоху Сёва. В эпоху Сёва…

Какая разница – Сёва ^[9] это или Рэйва? Исэ представил, как за его девушкой следит Судзуки, и от отвратительности этой сцены у него по спине пробежал холодок.

– …и что дальше?

– Да. Звали ее Минори. Девочка эта, кстати, была убита.

– Что?

– Она была убита. В день сильного снегопада. Это сельская местность, и там полно мест, которые не попадают в поле зрения людей. Можно сказать, что там есть только такие места, которые не попадают ни в чье поле зрения. Убийцей оказался учитель из нашей школы. Он был третьим сыном богатого человека, который в нашей местности вел себя как король. Этот учитель похитил Минори, когда она возвращалась из школы, вдоволь надругался над ней и задушил до смерти, вдавив ее лицом в снег.

– Чудовищно…

– Да, хуже не бывает. На самом деле, хуже просто быть не может. – Судзуки смотрел на Исэ, не отводя глаз.

– Но ведь это не то, чтобы с тобой самим произошло что-то ужасное.

– Нет, со мной тоже произошло ужасное. Не понимаете? Я ж как тот дурачок, у которого всегда одно и то же на уме, или, как бы это сказать, человек, который думает только об одном. Ну, вы же знаете, есть такие люди, которые без устали раз за разом повторяют одно и то же действие.

– …Ты следовал за ней и в тот день?

– Вы попали в десятку. Но, – Судзуки грустно покачал головой, – хотя я буквально своими глазами видел, как Минори была похищена рядом с синтоистским храмом, я тем не менее ничего не смог сделать, чтобы помочь ей. Ведь Минори не возражала. Напротив, она была довольна – будто ее пришел встречать отец или старший брат. Если подумать, это вполне естественно: девочка будет чувствовать себя спокойнее, если в день сильного снегопада перед ней появляется ее школьный учитель и предлагает вместе вернуться домой, правда? Этот третий сын был хорош внешне, и, возможно, Минори тоже испытывала к нему какие-то похожие чувства. И напротив, я был всего лишь подозрительно ведущим себя одноклассником. Я подумал, что будет нехорошо, если меня обнаружат, поэтому уныло побрел в обратную сторону. Ну и в результате, – покорным тоном продолжил он, – я попал под подозрение.

Нашлись люди, которые сказали, что видели, как Судзуки следует за Минори. С другой стороны, в отношении преступника, похитившего Минори, не было ни одного свидетеля, кроме Судзуки. Да и сам он не смог разобрать, кто именно похитил Минори.

– Это все из-за сильного снегопада. Во всем виноват сильный снегопад.

Крестьяне, жившие в домах, расположенных вдоль пути, по которому Минори ходила в школу, видели мальчика, который каждый день ходил за Минори по пятам. Поэтому они, независимо от снега, могли засвидетельствовать, что и в тот день они тоже видели Судзуки.

– Да, наверное, правы будут те, кто скажут: «Сам во всем виноват». И я не смогу с этим спорить. Но все же ложное обвинение – это очень тяжелая штука. Вы меня понимаете, господин сыщик? На меня повесили преступление, к которому я и близко не имел отношения, меня подозревали, все смотрели на меня как на врага… И пока все это продолжалось, я постепенно начинал чувствовать, как во мне закипают нехорошие чувства. Я ничего не сделал, так с какой стати я должен сталкиваться со всем этим ужасом? Раз так, то, может быть, было бы лучше, если б это я ее убил?

– Что ты сказал?

– Было бы лучше, если б я ее убил. Но ведь это же действительно так: Минори была такой милой, а я в итоге даже пальцем до нее не дотронулся…

Исэ испытал сильное чувство отвращения и одновременно с этим странное чувство беспокойства. Это ощущение было трудно выразить словами: Исэ казалось, будто его царапают ногтем по зудящему месту.

– Скажите, господин Исэ…

– Что?

– Господин Исэ…

Исэ внезапно показалось, что Судзуки находится ближе, чем ему это зрительно представлялось.

– …У вас ведь тоже было что-то такое?

Как лучше ответить? Ответить, что «да, было»? Может быть, стоит так ответить, чтобы заинтересовать Судзуки? Или лучше наоборот…

– Вы будете рассказывать?

– О чем ты?

– Вы будете рассказывать про Минори другим господам сыщикам? – Круглые глаза Судзуки пристально всматривались в Исэ. – Я ведь рассказал это только вам одному, господин Исэ.

«Только мне одному?»

Дверь с шумом открылась. Исэ, встряхнувшись, посмотрел в сторону двери: в комнату вошел мужчина с проседью, одетый в элегантный костюм.

– Позвольте представиться. Я – Киёмия из Столичного управления полиции.

– Я – Руйкэ. – Вошедший следом за Киёмией невысокий мужчина с лохматой головой поздоровался с Судзуки взглядом.

Значит, Тодороки отстранили от дела? Что ж, это вполне естественно… Подумав об этом, Исэ вновь направил свой взгляд на лежавший перед ним лэптоп. Запись беседы с Судзуки прерывалась на реплике: «Мне очень совестно. Но ведь это было в эпоху Сёва. В эпоху Сёва…»

Пальцы Исэ чуть шевельнулись, но он заколебался.

Сбоку от него появилось лицо Руйкэ. Взгляд, блестевший за круглыми очками, впился в рапорт Исэ. В тот момент, когда Руйкэ раздвинул складной трубчатый стул и сел рядом с Исэ, тот снова начал печатать: «Позвольте представиться. Я – Киёмия из Столичного управления полиции…»

4

Волосы этого человека подстрижены ровно, одеколоном не пользуется, лицо неумытое. Это было первое, на что обратил внимание Тэруцугу Киёмия, расположившись напротив Тагосаку Судзуки.

– Далее вашим делом буду заниматься я.

Судзуки поджал губы и сделал круглые глаза. Выглядело это как отвратительно выполненная актерская мимика, должная означать удивление.

Свитер с заметными катышками шерсти, поношенный вельветовый пиджак. И то и другое после покупки носилось годами, ни разу не сдаваясь в химчистку. Ни часов, ни других аксессуаров не видно.

Фрагмент пазла со щелчком занял свое место. Как всегда, все начинается с углового фрагмента.

– А что с господином сыщиком, который был до этого?

Киёмия обратил внимание на рот Судзуки. На первый взгляд, расположение зубов обычное. Желтизна зубов не такая, чтобы бросаться в глаза, табачный запах отсутствует. Запаха алкоголя тоже нет.

– Он вернулся к своей работе. Я специализируюсь на такого рода беседах и, кроме того, наделен полномочиями, позволяющими при необходимости идти навстречу вашим пожеланиям.

– Но мне он понравился. Я сказал, что буду разговаривать только с ним.

– Тодороки также согласился с заменой. Рассчитываю на ваше понимание: эта замена вызвана тем, что мы рассматриваем вас как очень важного информатора.