– Точно, точно: его звали господин Тодороки… – На мгновение лицо Судзуки радостно засияло. – Я первым делом спросил, как его зовут, – и вот, сам же и забыл… Не годится это – забывать, как людей зовут.

«Всегда я так…» Как бы смущаясь, Судзуки почесал голову. Странным образом выделялась одна круглая проплешина.

Реакция Судзуки на вопросы оказалась ровно такая, как было записано в рапорте. Он производит впечатление простодушного человека, послушен, занимается самоуничижением. С другой стороны, манера говорить путаная, главного не ухватить. Это расчетливая игра или просто такова его манера речи? Этот вопрос, который не смог разрешить Тодороки, был важен и для Киёмии. Важен для определения степени злонамеренности этого человека.

– Значит, – Судзуки обратился к Киёмии, – нельзя сделать так, чтобы моим собеседником снова стал господин Тодороки?

– Очень сожалею, но прошу вас не настаивать на этом. Это потому, что мы рассматриваем вас как очень важного информатора.

Киёмия сознательно повторил ту же самую фразу с более сильной интонацией. Но дальше решил смягчить:

– Или, может быть, если будет Тодороки, вы ему все расскажете?

– В каком смысле «все»?

– Все, что касается оставшихся бомб.

– Вот вы о чем! – Судзуки понимающе хлопнул ладонью о стол. – Господин сыщик, этот запрос трудно выполнить. Я и сам очень хотел бы быть полезным в этом деле, и, действительно, у меня есть предчувствие, но вот когда и где это будет в следующий раз – совершенно не представляю.

Судзуки печально нахмурил густые брови.

– Вы вроде бы сказали Тодороки, что, если посмотрите бейсбольные новости, на вас, возможно, сойдет озарение.

– Да, в тот момент это было так. Но сейчас ситуация другая. Ведь и господина Тодороки нет, и время прошло, верно? Во мне должно быть зудящее желание, или, может быть, лучше назвать это ноющим беспокойством – в общем, озарению нужно какое-то топливо.

– Ясно, – Киёмия сложил руки на столе, – очень помогло бы, просто для моего сведения, услышать от вас, в каких случаях обычно проявляется это ваше мистическое озарение и что оно сообщает вам?

– А, господин сыщик, вы сомневаетесь в моих словах?

– Если б я сомневался, то не задал бы такой вопрос. К тому же мы ограничены во времени. – Он взглянул на Судзуки, наблюдая за его реакцией. – Первый взрыв произошел в десять часов, второй – в одиннадцать. Оба взрыва были как раз в ноль минут соответствующего часа. Если исходить из того, что следующий взрыв будет тоже с интервалом в один час, а до ноля часов ночи осталось уже менее тридцати минут…

Судзуки слушал с плохо понимающим видом. Либо изображал, что плохо понимает. Снова раздался щелчок: в пазле под названием «Тагосаку Судзуки» занял свое место фрагмент с внешней стороны.

– Нет никого, кроме вас. Никого, кто мог бы остановить это зверское преступление.

– Никого, кроме меня?

Киёмия кивнул.

– Честно говоря, – продолжил он, – если даже мы узнаем, что сейчас, в этот самый момент, произошел следующий взрыв, то ничего не сможем поделать. От досады хочется зубами скрежетать, но поделать с этим мы ничего не сможем.

Киёмия почувствовал укоризненный взгляд в спину. Молодой сыщик из отделения Ногата по фамилии, кажется, Исэ.

– Думаете, подобные заявления непозволительны для полицейского? Однако что невозможно, то невозможно. К сожалению, действительность такова, что даже мобилизуй мы всех своих сотрудников, без подсказки невозможно найти бомбу, которая, может быть, находится где-то в огромном Токио. Это как раз тот случай, когда без мистического озарения не обойтись. Без него все, что нам остается, это ждать, закусив палец. В настоящее время преступник для нас – не более чем неразборчивый маньяк, способный выскочить в любом месте.

Киёмия не отрывал взгляд от Судзуки. Надо четко определить две вещи. Во-первых, намерен ли он, не объявляя о взрыве, ждать, когда тот произойдет. И, во‑вторых, цель этого человека: просто совершать теракты, или же он собирается, угрожая терактами, выдвигать какие-то другие требования?

– Если б только была подсказка, мы бросили бы на это все свои силы.

«Смысл сказанного наверняка дошел до тебя, Судзуки. Если ты, конечно, сообразительный… Ты ведь сам пришел, чтобы тебя задержала полиция, правильно?» Киёмия безмолвно задавал Судзуки эти вопросы. Тот намеренно устроил дебош в винном магазине и, как ему и было нужно, расположился в следственной комнате. Сам продемонстрировал, что преступление – дело его рук. Все это не похоже на действия человека, который просто хочет, чтобы пострадали люди.

«Тебя назвали неразборчивым маньяком, и это задело твое самолюбие? Раз так, тогда постарайся-ка и ты вывести меня из себя».

– Ну как? Не снисходит ли на вас какое-нибудь озарение?

«Тебе, сукин сын, ведь игра нужна? Хочешь посоревноваться в интеллекте с полицией и победить ее? Если так, то соблюдай свои же правила. Давай, быстро выкладывай подсказку по поводу следующей бомбы».

– Господин Судзуки, может быть, по моему внешнему виду этого не сказать, но я – человек, который очень не любит проигрывать. Наверное, я могу быть вам полезен.

Киёмия успел заметить, как на мгновение по лицу Судзуки скользнула улыбка.

– Извините, – эта улыбка, однако, тут же была скрыта отвратительно-озабоченным выражением лица, – я очень виноват перед вами, но у меня не получается. Сейчас мое мистическое озарение совершенно не хочет работать.

Киёмия мельком бросил взгляд на часы. Одиннадцать часов пятьдесят минут вечера.

С момента, когда Киёмия и его команда подключились к делу, им было разрешено использовать специальное приложение для обмена следственной информацией. Если в деле происходят какие-то изменения, информация в приложении обновляется и передается руководителю следственной группы на месте происшествия и вышестоящему руководству в Главном полицейском управлении. Срочные запросы о содействии уже разосланы в полицейские управления всех префектур, и теперь информация обо всех подозрительных происшествиях в стране должна собираться и систематизироваться в этом приложении. Лэптопу, которым пользуется Исэ, и планшету Руйкэ также был предоставлен доступ к просмотру.

Впрочем, не было ни малейших признаков того, что подчиненные Киёмии приступят к каким-то действиям. Будет взрыв в полночь или нет?

Судзуки, сидевший перед Киёмией, беспокойно ерзал на стуле. «Неловкая вкрадчивая улыбка, будто он интересуется, как идут мои дела… Наигранность хорошо видна. Отчетливо вижу, как из-под надетой на лицо маски Судзуки показывает мне язык: “Все, больше я ничего не скажу…”»

В душе возникло раздражение, и Киёмия ненадолго прикрыл глаза.

«Эмоции не нужны. Я просто буду делать то, что должен делать».

Совсем скоро в Столичном управлении полиции будет создан следственный штаб. Он станет в том числе выполнять и функцию камуфляжа, чтобы СМИ держались подальше от отделения полиции Ногата, где находится Судзуки. Если в ходе руководимого Цуруку расследования по определению личности выяснится место жительства Судзуки, тогда велика вероятность того, что число бомб и места их установки удастся раскрыть. Как только будут найдены вещественные доказательства, Судзуки официально арестуют и не спеша заставят все рассказать. Но это уже не работа группы по расследованию особых преступлений.

Участие команды Киёмии ограничивается тем временем, пока в деле развиваются реальные события. Именно поэтому ее миссия – предполагая наихудшее, делать наилучшее из возможного. В той мере, в какой им это позволено, искренне и добросовестно делать все, что в их силах.

– Если ваше мистическое озарение сейчас не в форме, почему бы не подумать о том, что сделать, чтобы оно снова нормально работало? Мы, со своей стороны, готовы оказать в этом любую помощь. Давайте объединим наши усилия и попробуем найти наилучший способ – определимся, что надо приготовить, чтобы ваше мистическое озарение выздоровело и вернулось к вам.

Несмотря на мягкий тон Киёмии, его грудь пронзила раздирающая боль. Киёмия решил ослабить давление на Судзуки и выбрал диалог с ним. По сути, он принял решение отказаться от попыток предотвратить полуночный взрыв.

– Может быть, нам стоит поменять место? Изменение обстановки может стать стимулом для мистического озарения…

– Нет, этого нельзя делать, – последовал быстрый ответ Судзуки. – Здесь хорошо. Другие места не подходят.

«Смотрит прямо на меня. Говорит без неуверенности в голосе».

– Мне так кажется. Вы не будете возражать? Я ведь сотрудничаю с вами, хотя вы и заменили господина Тодороки. Поэтому, думаю, небольшие капризы с моей стороны будут простительны.

Киёмия слегка прищурился.

– Да, пожалуй, вы правы…

Строя улыбку на лице, он пытался понять истинные намерения Судзуки. В полицейских отделениях обязательно есть следственная комната, оборудованная «магическим зеркалом». Для Судзуки, первоначально задержанного за мелкое правонарушение, была выделена обычная комната без такого оборудования. Киёмия колебался, сознавая, что напрасная трата времени может оказаться фатальной, поскольку неизвестно, когда взорвется бомба, но ему хотелось по возможности перебраться в комнату, оборудованную всем необходимым для надлежащего проведения допросов.

Впрочем, это не настолько важно, чтобы принуждать Судзуки. Гораздо хуже, если у него испортится настроение. Куда больше Киёмию напрягла категоричность реакции Судзуки. Тот моментально дал ответ, так, будто тот был заранее заготовлен. Чувствовалась его решимость не уступать. Это тактика захвата инициативы или же у него есть причины не переходить в другую комнату?

Щеки Судзуки резко поднялись.

– Кстати, – произнес он, облизнув губы толстым языком, – я сейчас случайно вспомнил одну вещь, которую когда-то вычитал в книге. Интересную вещь, касающуюся человеческой души… – Судзуки округлил спину и подался вперед. – Совершенно не могу вспомнить ее название, но, кажется, это была книга, которая понятным языком разъясняла сложные вопросы то ли философии, то ли психологии. Знаете, я тоже иногда читаю такие полезные книги. Так как у меня нет денег, чтобы покупать книги, я хожу в книжный магазин и – знаю, это очень нехорошо, – стоя, читаю там книги. В библиотеку тоже хожу. Один или два раза в полгода. Еще хожу в букинистические магазины. Вы ведь знаете, есть такие большие букинистические магазины, по размеру прямо как супермаркеты? Там можно не стесняясь читать книжки… Так вот, господин сыщик, что было написано в той книжке. Какую форму, как думаете, имеет душа человека?

– М-м… понятия не имею.

– Вы, если немного подумаете, наверняка поймете. Господин сыщик, вы ведь очень эрудированный человек, и голова у вас работает в десятки раз лучше, чем у меня. Поэтому, наверное, вы сразу же дойдете до правильного ответа.

– Вы переоцениваете меня. К сожалению, человеческая душа – такая сфера, в которой я очень плохо разбираюсь. – Киёмия слегка, но так, чтобы это было видно, пожал плечами. – Пожалуйста, скажите правильный ответ.

– Ну зачем вы так сразу… Прошу вас, подумайте, пожалуйста. Отнеситесь к этому как к викторине. Хорошо?

Горькая улыбка Киёмии скрывала его нервное напряжение. «Викторина, говоришь?»

Сзади раздался стук по полу. Это был знак о том, что наступило двенадцать часов ночи, который Руйкэ подавал ему своими кроссовками.

– Раз в вопросе говорится про форму, значит, ответы «любовь» или «ненависть», полагаю, не подходят. Может быть, что-то из разряда афоризмов? Например, что-то вроде «душа делает жизнь наполненной» или «только через душу может быть обретена подлинная красота»?

– Нет-нет, речь идет о более определенных вещах.

– То есть в конечном счете это электрические сигналы мозга?

– Это слишком незамысловатый ответ. Имеются в виду не столько эмоции или там электрические сигналы, сколько конкретная форма.