Нижняя губа Эльзы дрожит, словно она вот-вот заплачет, но слез не видно. Но если присмотреться, то едва заметно, как в ярко-голубых глазах отражается фигура Итана.

Она неуверенно делает шаг вперед. Влажные светлые пряди прилипли к лицу и сырой одежде, но даю руку на отсечение, что трясется она не от холода.

Хватаю ее за руку, пытаясь удержать от следующего шага. Она не слушается и продолжает тянуться к отцу.

– Руки прочь от моей дочери. Живо! – приказывает Итан властным тоном, который напугает любого.

Итан не тот человек, кого не стоит принимать всерьез. Он столь же безжалостен, как Джонатан, если не хуже. Если кто-то встанет у него на пути, то он не успокоится, пока этот человек не будет уничтожен. И то, что он восстал из мертвых, служит еще одним доказательством его безжалостной натуры.

Но я не боюсь его.

Единственный человек, который мне сейчас важен, – эта прекрасная девушка, которая не желает меня знать.

– Отпусти ее, Эйден, – наконец произносит Джонатан.

Я отмахиваюсь.

– Эльза, посмотри на меня.

Ноль реакции.

Ласково глажу ее ладонь большим пальцем.

– Сладкая, посмотри на меня.

– Ты помолвлен с Сильвер? – Эльза продолжает смотреть на отца, но ее слова обращены ко мне.

Внезапный вопрос останавливает меня. Как бы так ответить, чтобы не задеть ее?

– Это не то, что ты…

– Да или нет? – перебивает она, все еще не глядя на меня.

Меня до зубовного скрежета бесит тот равнодушный тон, с которым она ко мне обращается. Я не могу ее винить, но в голове крутится единственная мысль: взвалить ее на плечо и удрать отсюда.

Я сдерживаюсь только потому, что она воссоединилась с отцом и никогда не простит меня, если уведу ее прочь. Я готов послать к черту всех присутствующих, но мне чертовски важна Эльза.

– Эльза, мне тебе многое нужно рассказать, – начинаю я спокойным тоном.

– Я задала тебе вопрос, Эйден. Да или нет?

– Да. – На этом слове у меня начинает подергиваться уголок левого глаза.

Эльза не реагирует, даже не моргает.

Я жду, что она повернется и ударит меня. Пусть. Если это поможет выпустить ей пар, пускай бьет сколько хочет. Если она в конце концов посмотрит на меня, я готов сделать что угодно.

Она резко вырывается. Я сжимаю руку в кулак, но не протягиваю ее снова.

Дико хочется крепко прижать ее к себе и не отпускать, но если я потянусь к ней, то нафиг выкраду ее отсюда.

Она перестает дрожать. Спина прямая, подбородок гордо поднят, и Эльза уверенно шаг за шагом подходит к отцу. Прочь от меня.

– Эльза! – Ее имя больно срывается с губ.

– Пойдем домой. – Она просит отца так решительно, что по всей комнате раздается эхо.

Итан обнимает дочь за плечи. Она льнет к нему, как котенок.

Он кивает нам:

– Жду не дождусь, когда уничтожу тебя, Джонатан.

И когда он выходит, то по обе стороны от него идут Эльза и Ван Дорен.

«Пойди за ней.

Верни ее.

Укради ее, если нет другого выхода».

Я еле сдерживаюсь, чтобы не последовать приказам внутреннего чудовища. Если применю к ней силу, то огонь переметнется на меня и сожжет заживо. Если же немного отдалюсь и это остудит ее пыл – что ж, так тому и быть, черт побери.

Пусть пока будет так.

Я смотрю на Джонатана, думая, что он взбешен внезапным появлением Итана.

Отец любит преподносить неприятные сюрпризы, но конечно, не любит становиться их жертвой. Восставший из мертвых Итан спутал ему все карты и разрушил планы отца, которые тот вынашивал десять лет.

На его губах играет садистская ухмылка. Он падает на диван и задумчиво кладет подбородок на сцепленные пальцы. Могу только догадываться, сколько хреновых сценариев у него на уме.

Куинс осторожно шагает ко мне, словно по минному полю.

– Я не хотела сюда приходить, но…

Поднимаю руку, заставляя ее заткнуться.

– Убирайся.

Ее голос и лицо – последнее, что мне сейчас необходимо.

– Так тебе и надо, кстати, – шепчет она так, что это слышу только я. – Вот что бывает, когда кидаешь людей. Тебя кидают в ответ.

В ответ я бросаю на нее фирменный взгляд «загадывай предсмертное желание».

Она пожимает плечами, морщится и объявляет:

– Ну, я пошла.

Джонатан почти не обращает на нее внимания: он все еще погружен в свои мысли.

В этом мы похожи: когда перед нами стоит цель, мы отключаемся от внешнего мира и погружаемся во внутренний хаос.

Возможно, он просчитывает варианты и вынашивает план по уничтожению Итана. Острый ум и умение мгновенно принимать решения в условиях стресса сделали Джонатана тем, кто он есть сейчас.

Когда окружающие сходят с ума, Джонатан сосредоточен на поиске лучшего решения. Если проигрывает, то не зацикливается на поражении, а думает над тем, как больше никогда не повторить ошибок.

– Ты правда не знал, что он жив? – спрашиваю я.

И снова его губы искривляются в ухмылке.

– Если бы знал, то не преследовал бы его дочь. Интересно. Может быть, он скрывался, чтобы посмотреть, как я поступлю с его единственной наследницей?

Я не удивлюсь этому.

Но в отличие от Джонатана, Итан очень любит Эльзу. Он бы не исчез из ее жизни и не притворился бы мертвым лишь ради игры с Джонатаном.

И потом… Итан владеет бизнесом. Он вряд ли охотно оставил бы свою империю на десять лет без веской причины.

Я кладу руку в карман.

– Итан не станет терять времени зря и тут же ринется в атаку.

– Тогда мы нападем первыми. – Джонатан встает и застегивает пиджак. – Звони Леви. Нам нужно продумать тактику войны.

Глава третья
Эльза

Говорят, что достаточно секунды, чтобы жизнь перевернулась вверх дном.

В моей жизни было много таких секунд.

Когда я стерла воспоминания.

Когда впервые встретила Эйдена в КЭШ.

Когда чуть не утонула в бассейне.

Когда вспомнила некоторые события из темного и кровавого прошлого.

Однако секунда, когда я увидела считавшегося мертвым отца, безусловно, самая яркая из всех.

С тех пор, как он вошел, все, что я могла делать, – смотреть. Я даже перестала моргать от страха, что он растворится в воздухе, как только я закрою глаза.

Папа, Нокс и я едем на задних сиденьях машины. Я не обратила внимания на ее модель, но внутри она выглядит роскошной благодаря качественным кожаным сиденьям карамельного цвета. У отца даже есть личный водитель, которого отделяет от нас перегородка.

Нокс беззаботно сидит рядом с папой, повесив на шею наушники. Он глупо улыбается, пока листает что-то в телефоне.

Только не говорите, что он прямо сейчас смотрит мемы.

Я сижу напротив, замерзшие руки зажаты между ногами. Влажные пряди и одежда липнут к коже, меня пробирает дрожь от головы до пят, несмотря на то, что в машине жарко.

Неважно.

Все внимание приковано к человеку передо мной.

Папа.

Мой папа жив.

Утром мне снился кошмар, в котором он тонул в луже собственной крови и кричал, приказывая мне бежать.

Как он здесь оказался?

Он смотрит на меня с теплотой во взгляде, предназначенной только мне.

Возвращаются смутные воспоминания.

Раньше папа был суровым и хотел все контролировать. Одетые в черное подчиненные и его друзья (теперь я понимала, что это были телохранители) трепетали при виде его. Он был из тех людей, кто становится лидером везде, где бы ни оказался.

Итан Стил – император и владелец целого состояния. Безжалостный бизнесмен и непримиримый враг.

Мой отец.

Раньше я смотрела на него не так, как другие. Для меня он не был беспощадным, бессердечным человеком, которого все боялись. Он был моим папочкой.

Просто любимым папой.

Он был из тех отцов, кто не просто прочтет тебе сказку на ночь, а разыграет ее по ролям. Он щекотал меня, пока я не начинала хихикать.

Он брал меня на пробежки под дождем.

Спасал от монстров в озере.

Папочка никогда не хмурился, глядя на меня. Если день не задался, он просто смотрел на любимую дочь и расплывался в улыбке.

– Тебе удобно, принцесса? – спрашивает он низким, но при этом теплым голосом.

«Принцесса».

В детстве я была его принцессой. Любимой дочкой. Наследием. Произведением искусства.

В горле застревает ком. Я не смогла бы ничего сказать при всем желании, поэтому просто киваю.

На долгие минуты в машине воцаряется тишина.

Рассматриваю линии папиного лица. Острая челюсть и высокие скулы делают его обладателем необычной мужской красоты. На первый взгляд мы совсем не похожи внешне, но если присмотреться, то у меня такие же густые ресницы и подобная форма глаз – просто мои немного больше.

Он облокачивается на сиденье и смотрит на меня. Мы словно два раненых зверя, которые не умеют принимать помощь.

Возможно, так кажется только мне. В конце концов, папа точно знал, где меня найти.

– Понимаю, все это может показаться слишком. – Папин благородный акцент заполняет автомобиль.

«Может показаться слишком?»

Он что, шутит? Он только что вернулся с того света. Можно было сказать и по-другому.

– Говорил тебе: не готова она, – произносит Нокс, не отрываясь от телефона.

– Это мне решать, – отвечает Итан.

Нокс пожимает плечами.

– Да просто сказал, папа.

«Папа»?

Быстро перевожу взгляд на Нокса. Он только что назвал моего папу своим?

Он мой ровесник; когда, черт возьми, Нокс появился у папы? Он от другой женщины?

– Ты… – Я прочищаю горло. – Ты мой брат?

Нокс отрывается от телефона и подмигивает.

– Приемный брат, крошка.

Ох. Ладно.

Он немного похож на Илая. Поэтому папа его усыновил?

Вообще-то я сомневаюсь, что папа так поступил только поэтому: он не любит посторонних в узком семейном кругу. Теперь я понимаю, что папина забота о неприкосновенности частной жизни стоит для него на первом месте. Вот почему он держал нас подальше от цивилизации.

Однако все это лишь мои размышления, основанные на том, что я помню о папе. Прошло десять лет, и он мог стать совершенно другим человеком.

– Мне обидно, что ты меня не помнишь. – Нокс дуется, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

– Как это я должна тебя помнить? – спрашиваю я.

– Ага. А как же тот случай…

– Нокс! – В голосе папы явно звучит предупреждение.

Нокс пожимает плечами и дальше листает ленту в телефоне.

Ясно. Странно все это.

Крайне странно.

Я смотрю в папины карие глаза. Они такие мудрые и глубокие, что в них можно заблудиться. Наверняка он использует этот проникновенный взгляд, чтобы запугивать собеседников во время деловых встреч.

– Ты воспитывал Нокса все это время? – Я стараюсь, чтобы вопрос не звучал как укор, но не уверена, что у меня получилось.

Папа покинул меня на десять лет. Все это время я считала его мертвым и похороненным в месте, которое мне никогда не найти, тогда как на самом деле он был жив и здоров. Черт, да он воспитывал другого ребенка, пока его единственная дочь жила с родственниками.

– Да в принципе, нет. Мы были предоставлены сами себе, – говорит Нокс.

– Мы?

Он ухмыляется.

– Есть еще кое-кто.

– Кое-кто? – Я хотела прокричать, но сил хватило только на сдавленный шепот.

– Помолчи хоть немного, Нокс. – Папин голос кажется раздраженным и уставшим.

– Как скажешь.

Папа снова поворачивается ко мне. Он снимает пиджак и прежде, чем я успеваю возразить, накидывает его мне на плечи.

Одежда пахнет корицей и гвоздикой. Пахнет папой.

– Ты дрожишь. – Он стучит водителю. – Включи печку, Джозеф.

– Хорошо, сэр.

Меня трясет вовсе не от холода, но я не говорю об этом вслух.