– Да. Рана не была смертельной, но они умирали от голода. Эбигейл обычно кормила детей и никогда не поднимала на них руку. Когда я спросил, зачем она это сделала, то мама ответила, что у них не было травмы, как у Илая, когда он упал с велосипеда; и она это исправила.

Мне становится трудно дышать, и я прикрываю рот рукой.

– И ты все равно разрешал ей находиться с детьми?

– Нет. – Он трясет головой. – Не после такого кошмара.

– Слава богу.

– Она срывалась на тебе, принцесса. – Папа сжимает мою руку. – Я пытался оградить тебя от нее, но не смог.

– Пап, не говори так.

– Признаю, я не справился. Если отмотать время назад, я бы закрыл ее в психиатрической больнице.

Качаю головой.

– Знаю, ты не мог поступить так. Это было сразу после смерти Илая. Если бы мы потеряли и его, и маму за такое короткое время, то это бы нас убило.

– Оно того стоило. По крайней мере, мы не расстались бы с тобой на десять лет. – Он ненадолго задумывается. – И она не сотворила бы такое с Эйденом.

Я оживляюсь, утирая слезы.

– Почему она сделала это с ним?

– После происшествия с двумя детьми Эбби осталась без «фальшивого Илая» на три месяца. Это настолько испортило ее, что когда у нее наконец появился Эйден, то она на нем отыгралась. – Отец проводит рукой по лицу. – Я был занят тем, что разбирался с последствиями пожара, персоналом и полицией, так что меня какое-то время не было дома. Если бы я остался, этого бы не случилось. Что толку теперь говорить. История не терпит…

– Сослагательного наклонения, – говорю я вместе с ним.

Мы грустно улыбаемся друг другу.

Папа научил меня не поминать прошлое, когда все уже сказано и сделано.

– Теперь мы есть друг у друга, принцесса. Ничто не в силах нас разлучить.

Первая капля дождя падает мне на нос.

– Пойдем внутрь.

Мы несемся к дому, и на секунду я представляю себя маленькой девочкой, которая крепко держит папу за руку, хихикает и кричит от радости под дождем.

От этого воспоминания по телу бегут волны счастья.

Папа может казаться безжалостным человеком для всех остальных, но для меня он просто папочка.

Однако мне больше не семь лет. Я не могу закрывать глаза на очевидные факты.

Во-первых, хоть Эйдена и мучила мама, похитил его именно папа. Он запустил порочный круг вражды между Стилами и Кингами.

А может, все начал Джонатан, который устроил пожар, забравший хоть и не нарочно, но жизни десятков человек.

Амбиции Джонатана и Итана и жажда власти стали причиной вражды.

Однако именно ма мучила Эйдена, сделав и без того хреновую ситуацию еще хуже. Из-за нее Алисия села за руль в разгар шторма и врезалась в скалу.

Из-за мамы Эйден стал жестоким монстром.

От мыслей обо всем этом разболелась голова.

У папы звонит телефон, как только мы подходим к дому. Он смотрит на дисплей и улыбается мне.

– Иди внутрь. Мне надо принять звонок.

По дороге до меня доносится его серьезный голос.

– Да. Ошибаться нельзя… Отлично… Значит, в пятницу вечером…

Агнус кивает мне, идя в кухню. Улыбаюсь в ответ, но получается, мягко скажем, неловко.

Он не просто приглядывал за мной от лица папы, но и был близнецом дяди Реджа.

Один брат приводил маме сирот, другой – папина правая рука.

Странные отношения.

Поднимаюсь наверх и останавливаюсь. Слышу музыку из комнаты Нокса, которая находится напротив моей.

Должно быть, он закончил порученную Агнусом работу.

Если вдуматься, мы не говорили о возвращении в КЭШ. Папа сказал, что переведет нас в частную школу здесь, в Бирмингеме, то есть в школу Нокса и Тил.

Я еще не приняла решение, возможно, из-за того, что мозг сейчас перегружен новой информацией.

Если я поговорю с Ноксом, то может быть, мы придем к согласию.

Из комнаты вырываются басы метала. Стучу, но никто не отзывается. Наверное, не слышит меня из-за музыки.

Толкаю легонько дверь кончиками пальцев и останавливаюсь у порога.

Нокс растянулся на кровати, на нем футболка и шорты. Он громко смеется и смотрит что-то в телефоне.

Спорю на сотку, что снова мемы.

Тил закатывает глаза, сидя за его столом. Она разбирается с какой-то программой на компьютере и морщится от смеха Нокса.

На ней джинсовые шорты, в этот раз без чулок. Я прищуриваюсь, чтобы прочесть надпись на черном топе.

«Шрам означает, что я выжила».

Как и в случае со шрамами у меня и у Эйдена.

У нас у всех есть шрамы, потому что мы выжили. Мы – выжившие.

Слова бьют по мне сильнее, чем мне хотелось бы признать.

Черт, почему у меня есть что-то общее с этим козлом?

С момента моего приезда Тил относилась ко мне не то чтобы особенно тепло, но и не враждебно. В целом она просто меня игнорирует.

Однако Нокс и папа просили меня дать ей время, чем я сейчас и занимаюсь.

Интересно, как они оказались у отца. Они зовут его папой, но ни один из них ему не родной – по его словам.

Собираюсь постучать снова и войти, но что-то замечаю периферическим зрением.

На полках сидит плюшевый мишка. Он не вписывается в интерьер Нокса. Стены выкрашены в черный и разрисованы граффити, посвященными группам Metallica, Slipknot и Megadeth. Какие уж тут плюшевые мишки.

О боже.

Нет, нет, нет…

Это зрелище мне знакомо.

Слишком знакомо.

По телу проходит дрожь, и мысли переносятся в прошлое.

«– Папочка, кто это?

– Эльза? Ты что здесь делаешь? – Папа удивленно смотрит на меня.

Хватаю его за ногу и наклоняюсь в сторону, чтобы увидеть дверь.

На меня смотрят две пары глаз. Одна более светлая, а другая абсолютно черная, как ночь вокруг. Лица грязные, будто их не мыли несколько дней. Темные волосы растрепаны, словно их никогда не расчесывали.

Прижимаю к себе плюшевого мишку так крепко, что могла бы его задушить.

– Им просто нужна помощь, принцесса. – Папа приседает передо мной. – Иди к себе в комнату.

– У них нет мишки, – говорю я.

– Да, дочка, – грустно отвечает папочка.

Я хмурюсь, и глаза наполняются слезами.

У каждого должен быть свой мишка. Это моя любимая игрушка. Папочка подарил медведя, когда мне было три года, и с тех пор я не расстаюсь с ним. Тед охраняет мой сон и всегда рядом. Мы устраиваем с ним чаепития.

Но папочка говорит, что эти ребята нуждаются в помощи, так что им игрушка нужнее.

– Вот. – Я протягиваю им мишку. – Он вам поможет. Берегите его, ладно? Он не любит мерзнуть и плавать.

Кто-то с более светлыми глазами забирает игрушку с робкой улыбкой.

Взгляд падает на их колени. Они все в крови.

– Папочка! Им больно!»

Задыхаюсь и возвращаюсь к реальности. Изумленно смотрю на обстановку вокруг.

Взгляд перемещается между мишкой, Ноксом и Тил.

Сердце едва не перестает биться, когда я опускаю взгляд ниже. На правом колене у Нокса и Тил бледные горизонтальные шрамы. Такие же, как у Илая после падения с велосипеда.

Это были они.

Нокс и Тил – те дети, пострадавшие от рук мамы.

Эйден и я – не единственные выжившие.

Глава седьмая
Эльза

На следующий день во время завтрака я сижу молча и едва притрагиваюсь к еде.

Обычно я разговариваю с Ноксом, но сегодня не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.

Не после того, что вспомнила вчера.

Папа и Агнус разговаривают о делах на бирже. Нокс уже не надеется, что кто-то будет его слушать, поэтому просто балуется едой Тил. Она пинает его под столом, и звук эхом разносится по обеденному залу. Он воет, словно его убивают.

Задумываюсь, кричал ли он, когда мама резала ему колено в тот день.

«Не смей».

Если я позволю темным мыслям захлестнуть меня, то просто не смогу нормально существовать. И буду мучиться от бессонницы, прижав колени к груди, как прошлой ночью.

Опускаю голову пониже, чтобы Тил и Нокс не заметили пылающих щек.

Почему земля не может разверзнуться и поглотить меня?

Как бы это выглядело, если бы рядом сидел Эйден? Во-первых, он бы не смущался. Во-вторых, знал бы, как действовать в этой ситуации.

«Мозг, да что с тобой, черт возьми? Мы разве не договорились выбросить Эйдена из головы?»

Прошло всего три дня, как мы виделись. В смысле в памяти еще свежи он и его тупая помолвка.

«Ну уж нет, мозг. Это не так работает. Забудь его. Забудь нафиг».

– Мы будем в моем кабинете, если тебе что-нибудь будет нужно, принцесса.

Папа и Агнус встают из-за стола.

Я была слишком увлечена внутренним диалогом со своим мозгом и не заметила, как они замолчали.

Папа улыбается мне.

– Потом покатаемся на лошадях.

– Но я не умею.

– Умеешь. – Он улыбается. – Нужно просто вспомнить.

Только после того, как они с Агнусом удаляются вверх по лестнице, я понимаю, что за столом остались Нокс и Тил.

И больше никого.

Господи. Что мне сейчас, блин, делать?

Бежать? Да ну, это невежливо.

Спрятаться под столом? Глупо.

Щедро шлепаю порцию джема на тост и неторопливо размазываю его, будто я художник. Сейчас я бы сделала что угодно, лишь бы избежать их общества, но не особенно верю, что ноги способны унести меня отсюда.

– Все хорошо? – Нокс откусывает булочку. – Ты не проронила ни слова со вчерашнего ужина.

Тил таращится на меня из-под густых длинных ресниц, но ничего не говорит.

«Ты взрослая. Держи себя в руках, черт возьми».

Глубоко и тяжело вздохнув, поднимаю голову и крепко сжимаю в руках тост.

Две пары глаз пристально смотрят на меня. Карие и цвета полуночи.

Вот почему Нокс и Тил показались мне знакомыми, когда я впервые их увидела – точнее, не впервые.

– Я помню встречу с вами много лет назад. – Мой голос звучит тяжело из-за подавляемых эмоций. Я едва дышу и уж тем более говорю. – Мне жаль, что мама так поступила с вами. П-простите меня.

– Наконец-то! – Нокс бьет себя в грудь. – Мне было обидно, что ты меня не помнишь. Это разбивало сердечко.

– Да на хрен мне нужны твои извинения, – равнодушно говорит Тил и отхлебывает кофе. – Это не вернет того, что я потеряла.

Я растерянно моргаю.

– Ты сейчас говоришь как сучка, Ти, – комментирует Нокс так беспечно, словно это рядовая ситуация. – Тебе надо кое-что знать о Тил, Элли. Она своеобразно выражается. Так, слушай сюда, Ти. Подумай немного над своими словами и скажи еще раз.

– Ладно. – Она поднимает голову и хмурится. – Я хотела сказать, что тебе не стоит извиняться за то, чего ты не делала.

– Вот видишь! – ухмыляется Нокс. – Не так уж и сложно, правда?

Однако Тил не обращает на него внимания. Оно направлено целиком на меня, и я чувствую себя мышкой, которую преследует кошка.

Это… странно.

– Хотя ты действительно очень похожа на ту женщину, и я продолжаю думать о том, чтобы заколоть тебя вилкой до смерти, пока ты спишь. – Она берет свою чашку и скрывается за углом.

– Ха-ха, очень смешно. – Нокс одаряет меня кривой усмешкой. – Она так шутит… в основном.

Я поеживаюсь.

– Она права, я просто копия матери. Как ты можешь так легко к этому относиться, Нокс?

– Просто ты – не она. Скажу тебе честно, в тот день с бассейном это я поднял тебя на ноги, когда ты упала на колени на автостоянке. Думаю, ты была настолько не в себе, что не заметила меня. Я был сбит с толку, думая, что вернулась та женщина. Прикинь, как я офигел! Я проследил за тобой и увидел, что ты тонешь. – Он проводит рукой по затылку. – На секунду я хотел тебя так и оставить, но не смог, потому что понял, что это не она. Чем больше времени я с тобой проводил, тем больше в этом убеждался. Дай Ти какое-то время, и она придет к такому же выводу.

– Спасибо, Нокс. – Я борюсь со слезами, когда говорю это.