Дредвуд. Клуб лузеров (страница 6)
Неожиданно я почувствовал слабость и усталость, будто ноги больше мне не принадлежат и я разучился стоять. Я осел на землю. Она была холодная, но мне наплевать. Я подтянул колени к груди, обхватил их руками и опустил голову, уткнувшись подбородком в грудь. Я услышал, что кто-то садится со мной рядом, и за плечо меня обхватывает рука. Халли. Потом кто-то садится с другой стороны, прислоняется ко мне, грея мой левый бок. Наира.
– Можно мне присоединиться к вашему сэндвичу? – спросил Гус, уселся передо мной, скрестив ноги, и обхватил нас троих руками.
– О, Гус, ты, получается, хлеб, – приглушённым голосом проговорила Халли.
– Больше не будем это обсуждать, – заявила Наира, и я невольно улыбнулся, несмотря на всю произошедшую чертовщину.
Когда мы разомкнули объятья, на сердце у меня стало спокойнее, а в голове – яснее.
– Нужно попытаться попасть в школу и вызвать полицию, – предложил я. – Идём.
– Подожди, – остановил меня Гус, когда я встал. – Что это у тебя на ноге?
Я посмотрел на свои кроссовки – когда-то белые, а теперь вымазанные травой и грязью. К носку одного что-то прилипло – почти прозрачное, но когда я отклеил это и пригляделся, то понял, что это такое.
– Это та же дрянь, которую мы видели у свинарника.
Гус взял пальцами другой её конец и потянул. Непонятная штука растягивалась, становясь всё тоньше и прозрачнее, пока не превратилась в соединяющую нас нить. Я ожидал, что она лопнет, но этого не случилось. С темнеющего неба упала капля весь день обещавшего пролиться дождя и повисла на нити, словно кристальный шарик, подпрыгивая вверх-вниз на ветру.
Всё утро мне казалось, что мой мозг не в состоянии сложить картинку воедино: то, что я должен помнить, – информация, которую должен знать, – кружила по черепной коробке, но я никак не мог её ухватить. Но теперь я смотрел на эту нить, и она будто бы соединила все разбросанные по моей голове мысли. Я много времени торчал дома – только мы с братом в тесной неприбранной квартире. Вечерами я допоздна смотрю телик – передачи про науку и природу. Так я могу узнать, что делается в мире. И благодаря всем этим документалкам я много чего знаю о дикой природе – о растениях, животных, насекомых. И мне стало жутко, потому что тропа моих мыслей вывела меня в совершенно невероятном направлении.
– Я знаю, на что это похоже, – наконец заявил я, не сводя с нити взгляда. Внутри меня пузырился ужас. – И если это то, о чём я думаю, нам надо убираться с травы. Сейчас же.
– Но… – начала Наира.
– Потом, – перебил я, уже на два шага впереди. – Бежим, потом обсудим. – Я перешёл на бег, направляясь к ближайшему краю поля. Остальные побежали за мной – до бесячего неторопливо. С неба начал хлестать дождь. – Если не хотите закончить как мистер Кантон, – заорал я, – надо бежать быстрее.
Над нами грохотал гром – звук был такой, будто столкнулись даже не две машины, а сразу несколько – и это наконец придало остальным скорости. Наира быстрая и обожает соревноваться, так что скоро обогнала меня и понеслась к теннисным кортам. Я обернулся к Халли и Гусу – они бежали со всех ног, отставая совсем немного. Дождь полил так сильно, что мне тяжело было их разглядеть, но я мог поклясться, что видел движение под землёй рядом с ними.
– Быстрее! – во всё горло закричал я. Не знаю, слышат ли они меня за рёвом бури, но, видимо, заметили панику в моих глазах, потому что нашли силы бежать ещё энергичнее, работая ногами и скорчив лица. «Только не падайте, – подумал я. – Не падайте, не падайте, не падайте».
Я не сбавлял темпа, пока не добежал до Наиры – она стояла на мощёной площадке между особняком и главным корпусом. Секунду спустя к нам подбежали Халли и Гус, и следующую минуту мы провели согнувшись, выкашливая лёгкие и не обращая никакого внимания на дождь и ветер – просто радуясь, что стоим на твёрдой поверхности.
– Не хочешь нам рассказать, что происходит? – спросила Халли. – Потому что я надеюсь, что бежала так, что чуть не сдохла, не просто так.
Я потянулся было убрать с лица волосы, но тут же вспомнил, что их прибило ко лбу океаном дождя.
– Ладно, – сказал я, приглаживая их ладонью. – Это прозвучит безумно, но всё сходится. Вроде как.
– Прежде чем ты начнёшь излагать свои бредовые теории, нам надо найти телефон, – заявила Наира. – У нас, блин, учитель только что в какую-то дыру провалился. Давайте зайдём в школу, подальше от этого гадкого дождя, и вызовем помощь. – Она направилась к школе, не успел я и рта открыть.
– Вот были бы у нас телефоны… – протянула Халли, но выражение тоски быстро стёрлось с её лица – наверное, вспомнила, что случилось с человеком, в чьей поясной сумке эти телефоны лежали.
– Земля вам пухом, телефончики, – произнёс Гус. – Спасибо за всё. – Выглядел он не очень. Ну то есть мы все выглядели не очень, но ему как будто бы совсем тяжко.
– Ты нормально, чувак? – спросил я.
– Ну да, живу свою лучшую жизнь. – Гус расплылся в улыбке, но что-то в его лице говорило мне, что он притворяется.
– Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты вот-вот помрёшь. – Халли встала перед ним и положила ладонь ему на лоб, пытаясь заставить посмотреть ей в глаза. – Тебе плохо?
– Всё шикарно. – Он попытался увернуться от неё, но Халли не сдалась. – Не считая того, что я замёрз и промок, во рту у меня привкус рвоты, а в лицо лезет надоедливая девчонка.
– Пойдёмте к Наире, – предложил я. – Она права: нам надо попасть в школу и найти телефон. А потом мне надо кое-что проверить.
Ближе всего к нам был главный корпус – всего час назад мы были там в отделе по работе с учащимися. Да и прошёл ли час? Я не знаю, сколько времени, без телефона я был совершенно потерян. По ощущениям прошло больше. В школе есть телефоны и вендинговые автоматы, там тепло, и если честно, это всё, о чём я сейчас мечтал. Но Наира уже потянула дверь – заперто.
– Зачем запирать дверь, если мы ещё здесь? – возмутилась Наира, поворачиваясь к нам.
Мы перебежали через мощёную площадку к музыкальному корпусу и корпусу искусств, дёргая за двери и проверяя окна, – без толку.
– Когда мы с Наирой искали мистера Кантона, особняк был открыт, – вспомнил Гус. – Сходим проверим.
Но особняк был тоже заперт. Мы стояли на дорожке, дождь превратился в лёгкую морось, сдуваемую ветром.
– Думаете, это мистер Лэтчитт специально всё позапирал? – спросила Халли. – Чтобы нам пришлось идти в его пряничный домик?
– Может, и да, – ответил я. – Не знаю точно, как именно мистер и миссис Лэтчитт связаны с тем, что произошло с мистером Кантоном, но из-за всей этой странной фигни мне хочется держаться от них подальше.
– То есть нам придётся торчать на улице в эту мерзкую погоду, – закричала Наира и топнула ногой по гравию. Из-под её ступни разлетелись мелкие камешки. – Учащиеся не должны зарабатывать себе переохлаждение на отработке.
– Абсолютное нарушение наших прав, – согласилась Халли. – Как только мы отсюда выберемся, я устрою протест. – Халли вечно против чего-нибудь протестует. Мы тут всего несколько месяцев, а я уже видел, как она борется против дискриминирующей школьной формы, недостаточного многообразия среди учительского состава и фашистского подхода школы к причёскам. Раньше меня бесило, что её постоянно всё оскорбляет, но теперь я понимаю – так она пытается сделать мир лучше.
– Кажется, у меня дома есть баннер специально для такого случая, – ответил Гус. – ОТРАБОТКИ УБИВАЮТ.
– Звучит как отличный слоган для фильма, – заметил я.
– Может, сосредоточимся уже? – попросила Наира. – Что будем делать дальше?
Я ковырял носком гравий, пытаясь просчитать, какой план действий с наименьшей вероятностью закончится неприятностями. Дорожка неровная, с выступами, похожими на гребни каменных волн, и углублениями, в которых собралась дождевая вода – ровные и гладкие лужицы. Я понимал, что буря прекратилась так же резко, как началась, – хоть что-то хорошее. Но когда я вгляделся в землю, то увидел, что по лужам пробегает дрожь. Они колеблются, потом снова успокаиваются. С одного из выступов соскальзывает пара камешков, ударяясь друг о друга и замирая у края впадины. У меня словно сердце останавилось.