– Мог, уверяю вас. Мой тесть очень сильный некромант. Главное, бесстрашный – не боится хватать за хвост смертные стихии. Раз Анна умерла, то и никто жить не будет, он так решил.

– Ну и умирал бы тогда сам, – пробормотала я.

Эван усмехнулся.

– Нет. Он проклял меня и мое потомство. И я работаю в академии, и не вижу ничего, кроме ее стен и этого дома. Там у меня столько врагов, что я едва справляюсь. Но если уволюсь, то у меня не хватит сил, чтобы сдерживать проклятие.

Признание дорогого стоило – обычно гордые люди не рассказывают о том, насколько им тяжело, а ректор был гордым человеком, я это сразу поняла. Он взял салфетку со стола и дотронулся до носа. На белой ткани появилась капля крови.

– А снять его можно, это проклятие? – спросила я.

Усмешка ректора сделалась нервной и кривой. Я напряглась, прикидывая, в какую сторону пригнуться, когда в меня полетит вилка или тарелка – Эван выглядел сейчас как человек, способный бросаться посудой.

– Можно, – ответил он, и мне показалось, что в горле у него клокочет огонь. – Проклятие разрушит поцелуй истинной любви. Посмотрите на меня внимательно, какая истинная любовь может быть в моем случае?

– Ну… не знаю, – пробормотала я, понимая, что отмолчаться не получится. – Почему бы и нет?

Конечно, если он не будет такой вот ледяной статуей, которая всем своим видом кричит “Не подходите ко мне!”

Или вся беда в том, что он до сих пор любит свою жену?

– Вы пытаетесь рассуждать о том, о чем понятия не имеете, – почти прошипел Эван. – В моем случае нет и быть не может никакой любви. Я отказался от всех этих глупостей, я пытаюсь жить свою жизнь дальше. А тут дети вытаскивают вас. А министр вообще требует, чтобы я женился..!

Он умолк и устало закрыл глаза, словно понял, что сболтнул лишнего. Несколько мгновений за столом царила испуганная тишина, а потом заговорили сразу все, кроме меня и ректора:

– Папа, а он тебе даст невесту?

– Вот это правильно! Приказано, так действуй и не думай. Начальство далеко видит, оно глупостей не скажет! Я двести двенадцать лет начальство слушаю, и ничего, и хорошо!

– Это же замечательно, дорогой мой, какая славная, какая хорошая новость! Ты и правда должен жениться, у волшебников от этого увеличиваются силы. В этом доме нужна женщина, которая полюбит вас всем сердцем!

– Папа, а давай ты Лери возьмешь в невесты?

Как только Пит это предложил, столовую снова затопило тишиной.

И все обернулись ко мне.

Глава 2

Я невольно ощутила неловкость и какие-то шишки в стуле. Мальчики смотрели с радостью, предвкушая начало новой жизни. В конце концов, именно за этим они украли сунтрантан и вытащили меня из моего мира. Марта выглядела радостной – она готова была прямо сейчас взяться за предсвадебные хлопоты, пошив платья и приготовление блюд для банкета на тысячу персон. Мартин важно покачивал головой, одобряя идею Пита в общем свете предложения министра.

А ректор вин дер Моот смотрел на меня так, словно я была блохой на предметном стекле микроскопа.

Причем очень наглой блохой.

– А зачем министр приказывает вам жениться? – спросила я, когда молчание и пронизывающий взгляд ректора сделались невыносимыми.

– Затем, что не хочет моей спокойной жизни, – сухо ответил Эван и не сдержался: его лицо неприятно дрогнуло, и он объяснил каким-то нервным тоном: – Ну потому, что с его точки зрения семейный человек более надежен, чем неженатый. Я вдовец, какое-то время он это терпел, потом стал намекать, а сегодня уже сказал в открытую.

– А почему? – поинтересовалась я. – Что-то случилось?

Ректор снова прокрутил вилку в пальцах с такой скоростью, что она на миг растаяла в воздухе.

– Случилось. В академии Морндервуд скандал, у ректора открылся роман с третьекурсницей, – недовольно ответил Эван. – Можно подумать, что если я женатый человек, то это помешает мне крутить шашни! Нет, министр просто хочет загнать всех в стойло по своему образцу!

Он возмущенно швырнул вилку на скатерть и сделал глоток вина. Я понимающе кивнула. Мой прежний начальник был женат, но ни жена, ни трое детей не мешали ему окучивать мало-мальски привлекательных подчиненных. Я с его точки зрения была некрасива: блондинок он считал уродливыми бледными мышами, ну и слава Богу.

– И сегодня он прислал мне письмо, – угрюмо продолжал ректор. – Искренне надеялся, что мое горе успело угаснуть, и я готов начать новую, приличную и правильную жизнь. Словно у меня есть время на такие глупости! Словно у меня есть силы!

– Ну дорогой мой, это совсем не глупости, – принялась увещевать его Марта. – Я до сих пор не знаю, почему ты решил, что недостоин любви, и заперся на сто замков вот во всем этом…

– У меня нет времени бегать за любовью! – рыкнул ректор так, что Марта отшатнулась от стола вместе со стулом. – Мне нужно удерживать проклятие, чтобы оно не разрушило всех нас! Мне нужно растить детей, я хочу увидеть, как они в первый раз обратятся и взлетят! А не перебирать баб и не надеяться, что одна из них окажется истинной любовью!

Я понимающе кивнула. Истинная любовь была той вещью, в которую даже я в свои двадцать два давно не верила.

Может, она и была когда-то в прежние века. Но не сейчас.

Мир изменился. И люди тоже.

– Что, мейм Лери? – видимо, ректору не понравилось, как я качнула головой в ответ на его вспышку. – Хотите сказать, что понимаете меня?

Я неопределенно пожала плечами.

– Хочу сказать, что проблемы надо решать, – ответила я. – Раз министр приказывает, женитесь. Пусть это будет простой договор. Например, вы как можно быстрее найдете или создадите новый сунтрантан, а я стану вашей женой. Фиктивной, разумеется.

Да, у меня была склонность к авантюрам. Чего уж там задумываться, с учетом того, что я оказалась в другом мире.

Надо подхватывать жизнь за хвост и пытаться не утонуть.

Ректор как-то вдруг успокоился. Взрыв иссяк, не разрушив ни его души, ни чьей-то жизни. Ледяная броня вернулась на место, сковав Эвана и не давая горечи и боли выплеснуться на свободу.

– И что будет с нашим браком, когда вы отправитесь в свой мир? – поинтересовался он сдержанным деловым тоном.

Я пожала плечами.

– Инсценируйте мою смерть. Мало ли? Вот так сработало проклятие вашего бывшего тестя.

– Пап, ну пожалуйста, – подал голос Джейк. – Мы старались…

Ректор бросил тяжелый взгляд в сторону мальчика, и Джейк умолк и опустил голову еще ниже.

– Старались они. Я даже думать не хочу, сколько придется выложить за новый сунтрантан! Ладно, – Эван вздохнул и поднялся из-за стола, давая понять, что ужин подошел к концу. – Я должен все обдумать, а пока никого не задерживаю. Марта, устрой мейм Лери в одной из гостевых.

– Конечно, мой дорогой, разумеется, – закивала Марта и торопливо двинулась к дверям.

Я кивнула ректору на прощание и пошла за фриндой. Когда мы оказались в коридоре, то Марта со вздохом сказала:

– Милая мейм Лери, не обращайте ну ровно никакого внимания на эту вспышку! Эван добрейшей души человек, просто у него очень тяжелая жизнь. Он старается не показывать, как плохо ему бывает, но вот знаете, мы с Мартином из глины, так и глина иногда трескается, как посмотришь, что творится кругом, а что уж говорить о живом человеке… И он очень переживает за детей, очень! Вы уж простите его за нынешнюю резкость. Прилетел домой с проблемами, а тут новые заботы. Ему тяжело, очень тяжело.

Окна гостевой комнаты, в которую меня привела Марта, выходили на заснеженный сад. В золотом свете фонарей порхали снежинки, статуи надели белые шапки и шубы, и я увидела, как по одной из дорожек катится большой растрепанный шар. В темно-серой шерсти с монотонностью механизма раскрывался зубастый рот, поглощая выпавший снег.

– Что это? – спросила я. Марта посмотрела в окно и махнула рукой.

– А, это сомблемби. Домашний слуга. Кто-то же должен чистить снег и убирать пыль, правда? Ну вот, это лучшая гостевая, вам тут будет хорошо да уютно. Завтра я закажу вам одежду, а сегодня уж как-то так.

Я согласно кивнула. Комната была похожа на шкатулку с драгоценностями: мебель, инкрустированная перламутром, громадная кровать под шелковым покрывалом с вышитыми птицами и рыбинами, светлые обои с золотым цветочным рисунком – все здесь было воздушным, легким и беспечным и никак не соответствовало мрачному настроению хозяина дома. В камине весело потрескивали поленья, и на какой-то миг я представила, что снимаюсь в кино.

Когда закончатся съемки, я вернусь домой. Но пока это чудесная возможность отдохнуть, расслабиться и провести время в приличном месте, а не в офисе и не среди сквозняков и скрипучих полов съемной хрущобы.

– Спасибо, фринда Марта, вы очень добры, – искренне поблагодарила я, и фринда улыбнулась.

– Ох, милая мейм Лери! – вздохнула она. – Хоть бы вы у нас и правда надолго!

***

Думала, что не смогу заснуть от пережитого – и рухнула в сон без сновидений сразу же, как только накрылась одеялом. Организм решил, что на сегодня с него хватит, и просто выключился.

Из сна меня вытряхнуло едва уловимое прикосновение к лицу. В первые несколько мгновений я не понимала, где нахожусь, и почему прямо перед глазами болтается какая-то серая тряпка. Отмахнулась от нее – комнату сразу же залило воем, а я окончательно пришла в себя.

Это дворец ректора вин дер Моота. Его дети вытащили меня из моего мира. И ректор обдумывает наш с ним фиктивный брак, потому что министр трясет его за шиворот.

Я все это вспомнила, а потом закричала, увидев, что это не тряпка, а призрачная распахнутая пасть. Наполненная бесчисленными кривыми зубами, она разинулась от пола до потолка, и в ее глубине кружил завораживающий хоровод созвездий.

И почему-то пахло кровью. Запах был такой густой и жестокий, что невольно подступала тошнота.

Продолжая кричать, я попятилась на кровати к изголовью, туда, где стояла большая лампа – подхватила ее и, почти проваливаясь в отвратительную безвольную покорность, швырнула в сторону пасти. В ту же минуту комнату наполнил звон, и я услышала:

– Аскендо!

Призрак завыл, и я увидела ректора – он вбежал в спальню и сейчас стоял, выбросив вперед руку с чем-то зажатым в пальцах. Пасть снова распахнулась, и Эван шагнул вперед, угрожающе повторив:

– Аскендо!

Послышалось шипение, словно на что-то горячее плеснули воду, и призрак растаял. Эван вздохнул, подбросил на ладони что-то похожее на кусок темного стекла, и спросил:

– Живы? Голова не кружится?

– Жива, – ответила я. – Все в порядке. Что это было?

Эван устало опустился в кресло у камина и ответил:

– Брайн вин дер Галтан. Мой тесть. Вернее, оттиск его души.

В спальне было тепло, но в этот миг меня снова окутало холодом. То ли он шел от Эвана, то ли от того, что во дворце жило привидение.

– А зачем он тут появился? – озадаченно спросила я, ныряя под одеяло. Незачем ректору рассматривать мое белье.

Впрочем, судя по его лицу, он либо смотрел только на призрака, либо ему вообще было наплевать на меня.

Я решила, что это в каком-то смысле досадно.

– Видно, почувствовал, что вы здесь, – угрюмо ответил Эван. – И возмутился: как это я смею жить дальше, когда его дочь умерла, а он меня проклял.

Я вздохнула.

– Не понимаю, как можно проклясть собственных внуков, – призналась я. – Не хочу понимать.

Ректор усмехнулся, и только теперь я поняла, что он примчался ко мне на выручку босиком и в пижаме. Он тоже это понял, потому что едва уловимо вздрогнул всем телом, словно ему сделалось не по себе.

– Мы же виноваты в том, что Анна умерла. Пит виноват в том, что родился, я – что зачал детей. Джейк просто так, за компанию, – ответил Эван, и на его губах снова зазмеилась неприятная холодная улыбка.

– А знаете, что? – вдруг спросила я. – Кажется, я поняла, почему ваш тесть отправил сюда свое привидение.

Ректор вопросительно поднял бровь.