– Только что. Ты вот что, – созрела у меня идея на ходу, – лицо как-нибудь измажь, сгорбись посильней, хорошо бы ещё прихрамывать. Глядишь, и не прогонят тебя. Ты здесь, вообще, как очутился, вход с другой стороны?

– Меня дядька на воротах сюда отправил, сказал Леопольда спросить.

– Понятно. Сделай, как советую, а потом ступай вдоль стены, там увидишь чёрный ход. Когда откроешь, окликни кого-нибудь, сам по коридорам не шастай, а то мигом прогонят.

– Ты не проводишь меня?

– Боюсь, это сослужит тебе плохую службу. Тут меня, мягко говоря, не любят.

– Спасибо, Дора, – неуверенно озираясь кругом, сказал Леви.

– Пустяки, – махнула ему рукой, желаю удачи.

Я поспешила в замок и притаилась в своей каморке, откуда было слышно всё, что творилось возле входа. Наверное, парень постарался с новым образом, Леопольд принял его на конюшню. Как ни крути, такая работа старику не всегда под силу, и наш конюх частенько болел. Так, у меня появился ещё один друг. Я забегала к нему каждый день, когда была свободная минутка.

Глава 6

В замке я более-менее освоилась, если быть точной, научилась работать и передвигаться незаметно для других. Удобно. Ты всё видишь и подмечаешь, тебя же никто. Хотя мной и так не особо интересовались, что оказалось очень даже на руку.

Вот с чем была проблема, так это с одеждой. С молчаливого согласия Беатрис, Грета обращалась со мной хуже, чем с собакой. Всё, что имелось в моём гардеробе: затасканное платье, которое уже стало мало, дырявый плащ и стоптанные башмаки. Про нижнее бельё разговор особый. Радовало, что оно всё-таки было. Но таким заношенным, что им побрезговала бы даже моль. И мне не разрешали мыться в общей мыльне, которая находилась в одном крыле с комнатами слуг. Грета специально запирала её на ключ, выдавая его только по просьбе. Понятно, что мне можно было и не соваться с такими вопросами. Старая экономка, по-моему, была неравнодушна к герцогу, а потому пятно на его чести, то есть, меня, воспринимала, как удар по собственной репутации.

Я таскала воду с колодца в щербатой плошке и обтиралась куском тряпки, найденным в каморке. Отмыться начисто не получалось, но хоть немного убирала грязь и запах пота.

Ночью лежала и размышляла, для чего меня забросило сюда. Во всех книгах героини приобретают какие-то фантастические способности, ну или на худой конец попадают в богатые семьи. Спасают страны и континенты, свергают монархов или, наоборот, помогают избежать лютой смерти. А я что сделаю? Вынесу больше всех золы? Подмету пол лучше всех? Какой смысл в моём перемещении? Если бы эта девчушка просто умерла, а не уступила своё тело мне, никто бы и не опечалился. Первые два дня я ещё надеялась на сверхспособности, а потом, когда попала в библиотеку, убедилась, что магии здесь нет. Может, её и вовсе не существует ни в одном из миров? Тогда какие силы перенесли меня сюда? Тоже не сходится. Хоть бы инструкцию дали, когда забрасывали меня в чужое тело. Мол, Мария, вот ваш жизненный план на ближайшие столько-то лет. Обидно даже. У меня дома дети остались, пусть и взрослые, работа любимая, муж – подонок. Надо же ему отомстить. А я здесь, в золе.

Свою новую внешность мне удалось разглядеть ещё в первый день в спальне Беатрис, когда чистила камин. Её кровать занавешивал длинный, тяжёлый полог, так что я не опасалась, что она увидит меня. В зеркале отразилась худая девчушка. Возраст определить затруднилась, при таком скудном питании могло быть и двенадцать, и шестнадцать лет. Тусклая кожа, куда намертво въелась сажа, бурого цвета редкие волосёнки ниже плеч. Черты лица аккуратные: маленький, чуть вздёрнутый носик, узкие скулы, серые глаза не особо большие, но красивой формы, внешние уголки чуть приподняты к вискам, какие-то лисьи.

Может мне удастся соблазнить заезжего королевича? Так и представила, как он будет очарован этакой внешностью. Надо признать, вкус у моего гипотетического принца так себе.

От размышлений о горестной судьбе меня теперь хоть немного отвлекал Леви. Парень был отличным рассказчиком, побродить ему удалось по всему герцогству. Сначала он сунулся в Кассель, надеясь наняться в богатый дом. В первый же вечер у него стащили последние деньги, с каждого двора гнали, так что на третий день он рванул из города куда глаза глядят. И кочевал из деревни в деревню, благо летом работы хватало. Те из крестьян, что побогаче, иной раз нанимали батраков за гроши для самой тяжёлой работы. Ночевал Леви на сеновалах или просто в стогах свежескошенной травы. Но лето подошло к концу и остро встал «квартирный» вопрос.

Я с удовольствием слушала его рассказы о быте крестьян, сбегая на конюшню. Забивалась в денник, чтобы не увидели со двора, и болтала с новым конюхом, пока тот занимался лошадьми.

– Дора, прости за вопрос, – Леви собирал граблями с пола грязную солому, – почему ты не помоешься? В замке же есть мыльня?

– Потому что меня туда не пускают, – понурилась я, – ты не подумай, – не знаю, зачем начала оправдываться, – по вечерам набираю воды из колодца, моюсь в своей каморке, как получается.

Леви кивнул, сжав губы:

– Понятно. Почему с тобой так обращаются? У других и одёжка посправней, и вообще…

– Не знаю, – пожала в ответ плечами, – я попала сюда совсем малюткой и всегда жила вот так, – говорить правду о своём происхождении не стала.

– Хочешь, я помогу тебе вымыться? – Вдруг предложил Леви.

– Как это? Отберёшь ключ у Греты?

– Не-е, – рассмеялся он, – я сам к нашим охранникам мыться хожу, мыльня у них своя, за казармами. Только боюсь, девку туда не пустят. Я нагрею тебе во дворе воды, наберу лохань и поставлю прямо здесь.

В деннике, несмотря на холодную погоду, было тепло. Огляделась, оценивая эту возможность.

– А, давай! – Мне просто до скрипа зубовного хотелось отмыться.

Сказано – сделано. Леви занёс большую бадью, поставил её в дальний денник, потом вёдрами натаскал воду.

– Готово, – он подал мне плошку с чуть жидковатой бурой массой, – мыло, – ответил на мой немой вопрос.

– Ты постой возле двери, – попросила я.

– Не боись, подглядывать не стану, – ухмыльнулся парень.

Прикрыла створку денника, скинула одежду и, жмурясь от удовольствия, залезла в горячую воду. Блаженство! Мочалки Леви мне не дал. Я взяла пук чистой соломы и скоблила им кожу, пока она не заболела. Промыла волосы, выковыряла грязь из-под ногтей. Когда уже собиралась вылазить из бадьи, в деннике послышался голос начальника охраны – Тьяго, огромного седовласого мужика, похожего на орка. Сходство усугубляла массивная нижняя челюсть, выпирающая вперёд. Его правый глаз был затянут бельмом, а под ним виднелся безобразный шрам. Голос у него был низкий, рычащий.

Я вздрогнула, схватила платье прикрывшись.

– Леви, как там мой конь?

– Всё в порядке. Вычищен, накормлен, – загородил ему дорогу парень.

А тот самый скакун сейчас косил на меня лиловым глазом из соседнего денника.

– Ну так дай пройти, – рыкнул Тьяго, – чего встал.

– Я сам выведу его к вам, – Леви, как мог, загородил проход.

– На кой? – Удивился охранник, отодвинул с дороги конюха и шагнул в денник.

Я замерла, боясь шелохнуться. Тьяго, как назло, повернул голову и застыл, открыв рот.

– Ты что, девок сюда водишь, охламон? – Зарычал он.

– Я не девка, – пискнула в ответ, пытаясь прикрыться получше, – я Дора.

Леви, весь пунцовый, подлетел к охраннику, стараясь не глядеть в мою сторону:

– Моется она только и всего, – он спешно объяснил всё Тьяго.

Мужчина прикусил седые усы:

– Одевайся, я подожду, – затем убрался подальше.

Гадая, что от меня ему может понадобиться, натянула платье и поспешила к охраннику, встала перед ним, опустив глаза.

– Как тебя зовут? – Нахмурился тот.

– Дора, – наверное, в первый раз он не расслышал.

– Дора?! Та самая? – Взметнулись его брови.

– Н-не знаю, – совсем смутилась я.

– Вот что, – бросил он взгляд на Леви, – идём-ка со мной.

Великан потопал через двор к домику охраны, а я еле поспевала следом.

Миновав тёмную прихожую, мы попали на большую кухню. Тьяго усадил меня на лавку и засыпал вопросами о моей жизни. Врать ему смысла не было. Чем больше я рассказывала, тем смурней становился мужчина.

– Так значится, – покачал он головой, стоило мне замолчать, – ладно, от герцога благодарности ждать не приходится, но хозяйка… Лучше бы в монастырь тебя отдали.

Я вздрогнула, такая перспектива меня тоже не устраивала:

– Н-не надо.

– Отчего? – удивился Тьяго, – в тепле, сытости.

– С-страшно.

– Эх, мышка мелкая, боишься всего, – улыбнулся охранник, – на дочку ты мою похожа. Такая же кроха… была. Приходи раз в неделю к нам, я велю для тебя мыльню топить. Не бойся, никто тебя не обидит. И вот ещё…

Тьяго поднялся и вышел, а минут через пять вернулся с отрезом грубой серой ткани.

– Шить умеешь?

– Ага, – кивнула в ответ, – только иголки у меня нет и нитей.

– Держи, – протянул он ткань, – сейчас разберёмся.

Через пару минут я стала обладательницей двух иголок и целого мотка нитей.

– Хозяйство у нас отдельно от замкового, всё своё есть, – усмехнулся Тьяго, – иногда и одёжу латать приходится.

Не скрывая восторга, рассматривала я ткань. Пусть колючую и грубую, но новую и чистую.

– А вдруг, скажут, что я её украла?

Тьяго задумался, а потом усмехнулся:

– Так передник-то старый останется, не заметят, а через день ты опять вся в саже будешь.

– И то верно, – вздохнула я. Фартук у меня был широкий, почти закрывая юбку.

– Не печалься, детка, – великан погладил меня по голове, – вон лучше к Леви присмотрись. Чем не жених? Возраст-то у тебя подходящий. Пусть и без дома он, однако вдвоём все трудности одолеть можно. Хоть так вырвешься из этого логова гадючьего.

– С-спасибо, я подумаю, – смутилась от неожиданного предложения.

– Беги, кроха. Не то хватится Грета, – улыбнулся Тьяго.

Ещё раз поблагодарив его, помчалась в замок, запихав ткань под фартук и придерживая руками.

В приподнятом настроении доделала всю работу, испросила у Бланки немного масла для своего самодельного светильника и приступила к шитью. Вместо ножниц использовала маленький нож, который тоже одолжила у поварихи. Руки порхали над отрезом, пальцы привычно прокладывали стежки. На пару минут я и позабыла, где нахожусь, окунувшись в любимый труд.

Через пару ночей платье было готово. Получилось оно немного кривобоким, но для меня сейчас это был великолепный наряд. Новый!

Утром, надев его и подхватив совок с ящиком, поспешила в спальню Беатрис, к зеркалу.

А мытьё пошло на пользу. В отражении увидела милую девушку, с каштановыми волосами, приятного, тёплого оттенка гречишного мёда. Пусть и субтильную, с хрупкой фигуркой. Мне уж точно не двенадцать. Спросить у Бланки свой возраст я почему-то не решилась, но Тьяго сказал, что уже можно замуж. Со скольки здесь брачный возраст? С четырнадцати? Шестнадцати? Спрошу завтра у Леви.

Впервые я улыбнулась своему отражению. Ну и пусть мне не суждено стать великой колдуньей и спасительницей монархии. Переживу здесь зиму, а там и правда, попробую уговорить Леви сбежать в город. Не в качестве моего мужа, но единственного друга.

Глава 7

Мне ещё ни разу не доводилось видеть свою мать и герцога вблизи, так же как и Одхрана.

Бруно выходил из себя, когда ему на пути попадались слуги. Исключением были лишь Леопольд и Грета. По мнению Его Светлости, мы должны были передвигаться как призраки, растворяясь в воздухе при одном звуке его голоса. Потому наводить порядок в комнатах нам приходилось на рассвете, либо поздней ночью, когда хозяева изволили почивать.

Только Лотта держалась всегда поблизости от Беатрис, будучи её личной горничной, а Фиби была на подхвате, когда первой девушке надо было отлучиться.