Для замка прислуги было маловато, но герцог был прижимист и не считал нужным нанимать больше людей.

Сегодня с утра царило оживление. Супруги и Одхран собирались ехать в Кассель на несколько дней. Во дворе уже стояла карета с гербами на дверцах, запряжённая парой красивых рысаков. Кони копытами били по камням двора, закусывали удила. Из ноздрей клубами вырывался пар. Кучер еле сдерживал стремительных животных.

В холле высились сундуки с одеждой, которые вынесли на рассвете. Лотте и Фиби это стоило бессонной ночи. Отчаянно зевая, девушки в последний раз проверяли поклажу.

Я притаилась в конце коридора, за углом. Мне довелось видеть хозяев лишь мельком, а рассмотреть хотелось. В суматохе на меня не обратят внимания, стоит воспользоваться моментом.

Сверху послышался скрипучий старческий надменный голос:

– Леопольд, и учти, бумаги от управляющего положить мне на стол. Разберусь с ними сразу после приезда.

Вниз спускался герцог, сухопарый мужчина с «лицом» хозяйственного мыла. Невзрачный, блёклый, как снулая рыба. Губы изогнуты в презрительной гримасе. Редкие седые волосы собраны в хвост и стянуты шёлковой лентой. Длинный нос вздёрнут так, что можно рассмотреть содержимое ноздрей. Весь он был точно вымочен в хлорке: бескровные губы, бледная кожа, невыразительные прозрачно-голубые глаза.

На нём была шёлковая рубашка тёмно-синего цвета, сверху бордовый упелянд (прим. автора – верхняя мужская одежда, рукава её расширяются книзу в виде крыльев) длиной до колена, отороченный мехом и перехваченный в талии широким ремнём с богатой вышивкой, на котором кровавыми каплями поблёскивали гранаты. Худосочные ноги затянуты в узкие штаны, отчего герцог был похож на отожравшегося таракана с объёмным брюшком и тростинками-лапками. Впечатление усиливали кожаные полусапоги с длинными носами. В руке он нёс шляпу с конусообразной тульей, украшенную перьями. Пальцы унизаны перстнями, на груди перемигиваясь с ними игрой самоцветов, болтался золотой медальон.

– Беатрис, – желчно бросил Бруно, – скоро ты там?

Зашелестели юбки, и на лестнице показалась моя мать. Роскошная женщина с тёмными, почти чёрными глазами, опушёнными густыми ресницами. Лицо её не знало краски, оставаясь свежим, как в молодости. Фарфоровая, нежная кожа, лёгкий румянец на щеках, чувственные алые губы. Роды не оставили следов на её фигуре. Точёная, с умопомрачительно узкой талией и широкими бёдрами.

На герцогине было бархатное чёрное платье, обтягивающее до пояса, а далее расходящееся широкими клиньями, рукава, отделанные золотым кружевом, расширялись, начиная от локтя, и спускались вниз почти до земли. Поверх платья длинное алое сюрко (прим. автора – верхняя женская туника без рукавов либо с короткими и широкими рукавами) подбитое мехом, на лифе которого мерцали колдовским блеском рубины в нежной оправе из жемчуга. Поверх Беатрис накинула плащ-мантию с меховой отделкой, он был застёгнут золотой фибулой в виде розы с кроваво-красными лепестками. Из-под платья выглядывали носки изящных сапожек.

Отливающие шёлком чёрные волосы герцогини были заплетены в косу, перевитую жемчужной нитью и уложенную короной на голове. В маленьких ушках сверкали массивные серьги-канделябры с жемчугом и рубинами. Пальцы унизаны перстнями и кольцами.

Рядом с супругом она смотрелась слишком блистательной, как вампирша и её жертва.

– Мне теперь ещё Одхрана ждать? – Притопнул герцог недовольно.

– Не сердитесь, дорогой, – мягко произнесла Беатрис грудным певучим голосом.

Да-а-а, внешностью я пошла точно не в мать. Невольно сравнивала нас, выглядывая из-за угла. Куда мне до такой красоты.

Супруги спустились в холл, наблюдая за погрузкой сундуков, которые пристёгивали ремнями к заднику кареты.

На лестнице показался Одхран. На нём был надет короткий, до середины бедра, бархатный синий котарди (прим. автора – узкая верхняя мужская одежда с застёжкой спереди, длиной до середины бёдер, с рукавами различной формы) с богатой вышивкой шёлковой нитью и россыпью драгоценных камней. Широкие плечи юноши подчёркивал присборенный окат рукава, под которым явно были ватные накладки. На талии красовался наборный золотой пояс. Узкие коричневые штаны подчёркивали стройные ноги с развитыми икрами. Сапоги с такими же тонкими длинными носами, как у герцога, усыпаны самоцветами. На пальцах столько колец и перстней, что глаза заболели от блеска.

Странно, зачем так одеваться, словно отправляются не в провинциальный городок, а на приём к монарху.

– Ты заставляешь меня ждать, – поджал герцог и без того тонкие губы, завидев сына.

– Прости, отец, – ответил он с очаровательной улыбкой, доставшейся ему от матери.

Одхран вообще взял от обоих родителей самое лучшее. Он был вызывающе красив. До плеч спускались тёмно-каштановые кудри, благородные черты лица, чуть массивная нижняя челюсть, однако вкупе с пухлыми губами, это придавало облику юноши ещё больше очарования. Удивлённо распахнутые синие глаза напоминали сапфиры. Чуть длинноватый, как у отца, нос не портил внешности, скорее добавляя ей шарма аристократичности. Нежная кожа, тонкие пальцы с перламутровыми ногтями. Настоящий принц! Но вот его взгляд, лишённый эмоций, холодный и бесстрастный, как у рептилии, смазывал всё впечатление. Нижняя губа капризно выступала вперёд, как у ребёнка.

Во дворе становилось оживлённее. Показался Тьяго в лёгких доспехах, верхом на гнедом массивном скакуне, который недавно бесстыдно подглядывал за мной, пока я мылась. Рядом с ним собирались его подопечные.

Заметила Леви, выводящего из конюшни чёрного как ночь, норовистого скакуна. Тот гарцевал, вскидывая голову, в осознании своего великолепия. Начищенная шкура лоснилась и переливалась на солнце, тонкие ноги, словно танцуя, переступали мелкими шажками. На коне красовалась богатая сбруя.

Багаж был приторочен к заднику экипажа. Беатрис с помощью Лотты взобралась в карету, следом за ней герцог. Служанка заняла место на козлах, рядом с кучером, кутаясь в тонкий плащ.

Одхран стоял на крыльце, красуясь перед челядью. Он одним плавным движением, взлетел в седло, удерживая нетерпеливого коня.

Карета тронулась, скакун юноши рванул вперёд, высекая искры из камней. За ними кавалькадой двинулась охрана.

Я вышла на крыльцо, спрятавшись за массивные квадратные колонны портика.

– Привет! – Махнул мне Леви, выпрямляя спину и отирая с лица сажу. При хозяевах он старался выглядеть, как я его научила.

– Видел? – Задала риторический вопрос.

– Аха. Вырядились, аж в глазах зарябило. Каменьев-то, нам сто лет прожить безбедно хватит.

Я оглянулась, проверяя, нет ли поблизости лишних ушей:

– Леви, тебе нравится работать здесь?

– Да как сказать… Кормят сытно, а платят мало, сущие гроши. Хорошо хоть крыша над головой есть.

Конюхи жили в крохотной пристройке за конюшней. Маленькая комнатушка с печуркой и двумя узкими койками. Между ними втиснулся сундук, заменяя и шкаф, и стол.

– Почему ты спрашиваешь? – Смерил меня Леви подозрительным взглядом.

Не знаю, почему, но я доверяла парню. Возможно, оттого что больше просто некому.

– Хочу сбежать отсюда.

Леви махнул рукой:

– Идём в конюшню, там спокойней.

Во дворе показались мальчишки-помощники, и я поспешила убраться с глаз долой.

– Дора, – начал Леви, – я знаю твою историю, Тьяго рассказал. Не бойся, буду молчать. Только ты уверена, что сможешь выжить на свободе? Здесь всё-таки есть кров и еда.

– Я понимаю, как тяжело мне придётся. Потому и хочу предложить сбежать вместе. Что же до жизни здесь… Герцог, как и Беатрис с Одхраном видят во мне лишь грязного ублюдка, а остальные считают изгоем, что, впрочем, недалеко от истины. Как думаешь, долго мне позволят жить здесь? Что меня ждёт? Монастырь? Я становлюсь старше, и Беатрис однажды решится избавиться от меня. Странно, что она не сделала этого раньше. Ты не подумай, что буду висеть на твоей шее. Я умею неплохо шить, могу работать подмастерьем у какой-нибудь портнихи.

Леви запустил пятерню в волосы:

– В Кассель соваться бесполезно, бедный городишко. А вот в Меглоре можно попытать счастья. Признаться, я и сам по весне собирался туда.

– Возьмёшь меня с собой? – Сложила я руки в молитвенном жесте.

– Как же мы пойдём вдвоём? Что подумают люди? Незамужней девице не пристало путешествовать с мужчиной.

– Будем говорить всем, что ты мой брат. Кто проверит?

– Твоя правда. Только непохожи мы ни капельки.

– Ну и что. Я в мать пошла, ты в отца. К тому же, когда соберёмся бежать, могу натаскать еды с кухни нам в дорогу. Хотя бы хлеба. Или удастся что-нибудь выпросить у Бланки.

– Одежонку бы тебе справить получше, – с сомнением оглядел мой наряд Леви.

– Тут уж ничего не поделать, – развела я руками.

– Ладно. Впереди ещё вся зима. Может и придумаем чего.

Я радостно хлопнула в ладоши. Что ни говори, а сбегать из замка одной опасно. Мало ли кто бродит по дорогам. Да и поддержка в городе понадобится. С Леви адаптироваться к новым условиям будет проще. Итак. Первый путь моего плана приведён в исполнение – попутчик найден.

Глава 8

Без четы герцогов и их сыночка в замке даже дышалось свободнее. Мальчишки убежали домой, Лотта и Фиби сидели в комнате Беатрис, Дюк, поручив все дела Бланке, ушёл к себе, – готовил он исключительно для Светлостей.

Воспользовавшись моментом, мы устроились на кухне с горячим чаем и сдобными булочками. Я давно не ела такой вкуснотищи и, забываясь, начинала глотать сдобу кусками, но одёргивала себя под жалостливым взглядом поварихи.

– Почему герцогам приспичило ехать сейчас? – Спросила Бланку, – такая грязь, дороги, наверное, развезло.

Женщина обернулась на меня, удивлённо вскинув брови:

– Ты что, Дора? Послезавтра же праздник зимы. Неужели и это запамятовала?

– Я совсем потеряла счёт времени, – улыбнулась ей.

– К первому дню зимы герцог обязан явиться в Кассель или Меглор, принять участие в празднике, лично преломить каравай, который приготовят в святилище Деи и раздать его народу. Правда, давно прошли те времена, когда герцоги праздновали вместе с простолюдинами. Ныне бургомистр устраивает бал, но и народ не забывают. Ты видела подводу, что отправилась с нашего двора тремя днями ранее?

Я кивнула, хотя заметила большую телегу лишь краем глаза.

– В неё, – продолжила Бланка, – погрузили бочки с вином, мясо, колбасы, сладости для детей. Всё это раздадут потом в Касселе, на главной площади, где будут жечь праздничный костёр. Песни, пляски, маскарад. Красиво, – мечтательно подняла к потолку глаза Бланка.

– А у нас праздник будет?

– Обязательно, – повариха отошла от котла, в котором варился наш ужин, – придут деревенские, ткачихи и портнихи, что тоже живут недалеко от замка и работают на герцогов. Разожжём костёр, наготовим вкусняшек. С собой все тоже приносят угощение. Будет весело, пусть и не так, как в городе. Да ты сама послезавтра всё увидишь.

– Я не пойду, – опустила голову.

– Отчего? Каждый обязан встретить Зимнюю Деву, иначе рискует не пережить холода.

– В этом? – Указала я на своё кривобокое платье, скроенное ножом на коленке и уже покрытое копотью.

– Ох, милая. Я так привыкла к твоему виду, что и не обращаю внимания, в чём ты ходишь, – всплеснула руками Бланка, – подожди меня здесь. Она вышла из комнаты.