Она стоит в переднем ряду, в волосах у нее серебристые пряди, но это не седина, которая может появиться из-за возраста или стресса. Женщина нарочно выкрасила их в такой оттенок – ее собственные волосы, черные, густые и волнистые, подхвачены изумрудно-зеленым шарфом. Ее одежда бросается в глаза. Остальные одеты просто, а эта модница явно предпочитает бохо-готику – на ней облегающий бордовый топ под футболкой с глубоким V-образным вырезом, широкие брюки палаццо цвета хаки и босоножки с эффектом потертости. В левой ноздре пирсинг, на запястьях медные браслеты, на шее целая коллекция ожерелий, одно – из крошечных черепов. В смелом наряде она выделяется из толпы, но сильнее всего Доминика притягивают ее глаза – темные, внимательные, с густо накрашенными ресницами и мерцающими фиолетовыми тенями, нанесенными весьма обильно. На вид ей лет тридцать с небольшим. Пока все прочие издают ликующие возгласы, улыбаются или глазеют на губернатора, эта незнакомка просто смотрит на него. Не хмурясь, но без намека на улыбку. Не сводя с Доминика немигающего взгляда. Сначала он даже решил, что эта женщина – плод его воображения. Но вот Доминик моргнул, а незнакомка никуда не делась.

Она явно не из его сторонников, а впрочем, на митинги Доминика Бейкера приходят разные люди. Однако есть в ней нечто особенное. А еще что-то неуловимо знакомое, но Доминик никак не может сообразить, что именно. Хотя, может быть, у него просто разыгралось воображение? Оттого что незнакомка буравит его глазами, он невольно тушуется и чувствует себя не в своей тарелке.

Речь он начинает без долгих предисловий, первым делом поблагодарив собравшихся за то, что пришли. Сжимая в руке микрофон, он переходит в другую часть сцены и поочередно выхватывает взглядом из толпы чье-нибудь лицо. Если он сфокусируется на других зрителях, женщина, похожая на ведьму, не будет так сильно его отвлекать.

Некоторое время стратегия Доминика работает, но потом голос у него в ухе велит возвращаться в противоположную часть сцены, чтобы никого не обделить вниманием. Голос принадлежит Джиму, зоркому организатору избирательной кампании. Как бы Доминику ни хотелось проигнорировать этот совет и остаться справа, он вынужден переместиться обратно. Чтобы и дальше занимать свою должность, надо правильно себя подать. Доминик медленно переходит влево, ожидая увидеть ведьму с пристальным взглядом, но ее там больше нет. Произнося речь чисто механически, Доминик сканирует толпу, однако незнакомки нигде не видно.

Она исчезла, и теперь ему не дает покоя тяжелое предчувствие. Скорее всего, у него разыгралась паранойя из-за утреннего инцидента, но, может быть, от этой женщины действительно исходит угроза. Что, ес ли записку в почтовый ящик подложила она? Неужели это попытка шантажа? Нет, невозможно. Откуда ей знать, что случилось?

Да уж, у Доминика определенно сдали нервы. Тело никто не найдет. О том, где оно спрятано, известно только ему и Боазу, и больше эта информация никуда не просочится. Надо бы радоваться, что ведьма ушла, однако ее внезапное исчезновение лишь усилило его тревогу.

7

БРИНН

С моей стороны глупо даже пытаться бегать за Домиником. Сидя за рулем своего «жука», я сжимала в руке чек с номером телефона. Сквозь помехи по радио прорывались обрывки песни Алиши Киз, а я в задумчивости кусала нижнюю губу.

Самой не верилось, что я всерьез рассматриваю этот вариант. Внутренний голос однозначно кричал «нет!» – особенно после того, как я заметила обручальное кольцо Доминика. Теперь он женатый мужчина. У него новая жизнь. Он забыл меня, и уже одного этого достаточно, чтобы я последовала его примеру. Ничего не поделаешь, бывает.

Но я видела, как Доминик на меня смотрел, и заметила в его глазах искру – когда-то этот выразительный взгляд предназначался только для меня. Между нами еще что-то теплилось, и, хотя этого делать не следовало, я все же решилась и набрала номер, оставленный Домиником. Он ответил после второго гудка:

– Алло…

Этот голос по-прежнему обволакивал меня, будто сладкий золотистый мед – до того вкусный, что перед соблазном не устоять.

– Привет, Дом, – произнесла я, стискивая в пальцах телефон.

– А-а-а, Бринн, это ты?

Я издала смешок:

– Да, я. Ты случайно оставил бумажку со своим номером.

Тут Доминик тоже рассмеялся и ответил:

– Не случайно, а нарочно.

На меня нахлынуло знакомое чувство: оно возникало, когда с утра я замечала Доминика в школьном коридоре. Или когда в отсутствие моей мамы он приходил ко мне домой с украденными конфетами «Херши киссес». В животе порхали бабочки, сердце билось быстрее, и между ног все слегка сжималось. Конечно, в колледже я встречалась с парнями, но у меня была вредная привычка сравнивать их с моей школьной любовью. После нашего расставания я регулярно пыталась узнать, что у Доминика нового, но аккаунтов в социальных сетях он не заводил. Правда, их тогда было всего две, «Фейсбук»^[2] и «Твиттер»^[3], да и те Доминик не любил. Он был закрытым человеком, и, наверное, именно поэтому наши отношения продолжались так долго. Все, что происходило между нами, между нами и оставалось.

– Я бы с удовольствием с тобой пообщался, когда у тебя будет свободное от работы время. Может, встретимся в баре? – предложил Доминик.

– Да, – согласилась я гораздо быстрее, чем надо бы.

Этот мужчина женат!

Но пары разводятся каждый день.

Я подавила в зародыше эту непрошеную мысль. Что-то меня совсем занесло.

– Давай, – добавила я более спокойно. – Рада буду с тобой увидеться.

– Вот и отлично. Жду тебя в «Риц-Карлтоне». Приходи в лаунж-бар «Галвестон».

– Договорились. Но я только вышла с работы. Буду через час, хорошо?

– Конечно. Приедешь – напиши. Буду ждать.

Меня так и распирало от восторга, но я изображала невозмутимость:

– Ладно. До встречи.

Я быстро поехала домой. Когда я ворвалась в квартиру, Шавонн сидела на диване и читала книгу.

– Бринн, ты что меня пугаешь? – сердито спросила она, хватаясь за сердце.

– Извини, извини!

Я опрометью кинулась в ванную, включила душ, второпях разделась и запрыгнула под струи воды. Вымывшись и побрившись как следует, бросилась перебирать вешалки в шкафу.

Я достала красное обтягивающее платье с драпированным воротником – благодаря такому наряду Доминик будет у моих ног. В этот момент Шавонн постучала в дверь и заглянула в мою комнату.

– Что за спешка? – спросила она.

Сбросив полотенце, я намазывалась лосьоном. Шавонн моя нагота ничуть не смущала. С тех пор как мы стали соседками по квартире, так уж повелось: Шавонн принимала душ, а я в это время чистила зубы или укладывала волосы. Вот они, прелести одной ванной на двоих.

– У меня свидание, – объявила я, с улыбкой обернувшись к ней.

– Свидание? С кем? – Шавонн скрестила руки на груди.

– Во «Франко» встретила одного мужчину.

Рассказывать ей, что этот мужчина Доминик, я не собиралась. Кажется, я упоминала о нем в разговоре с Шавонн – всего раз… или два… или двадцать. Она поинтересовалась:

– Как его зовут?

– Не помню, – соврала я, влезая в платье.

– Бринн, ты с ума сошла? – рассердилась Шавонн. – Идешь на свидание с первым встречным, а сама даже имени его не знаешь! Тут каких только маньяков нет!

– Он не маньяк, – возразила я, отыскав в дальнем углу встроенного шкафа черные босоножки на каблуке. – Он богатый.

– И что? Одно другому не мешает, – парировала Шавонн, вытягивая шею и глядя на меня. – Хочешь, я тебя подвезу?

– Не надо, Вонн. Ничего со мной не случится, поняла? – пропыхтела я.

Когда стоишь, согнувшись в три погибели, чтобы застегнуть босоножки, разговаривать не так-то просто.

Шавонн вздохнула:

– Ладно, дело твое.

Мучаясь со второй застежкой, я закатила глаза.

У Шавонн тотальная паранойя, и трудно ее в этом винить. Из-за дичайшего несчастного случая во время круиза она потеряла родителей. Потом ее воспитывали дядя и тетя, оба хиппи и любители травки. Вроде хорошие люди с добрыми намерениями, только вечно под кайфом и все забывают на ходу.

Дождавшись, когда Шавонн выйдет из комнаты, я снова бросилась в ванную – надо накраситься, только не слишком ярко. Затем взглянула на телефон и поняла, что времени у меня в обрез. От дома до «Риц-Карлтона» ехать минут двадцать, и примерно столько же я потратила на душ, выщипывание лишних волос, бритье и макияж, поэтому, вместо того чтобы почистить зубы, я достала из сумки мятную конфетку и сунула ее за щеку. А что такого? Я ведь чистила зубы утром. Затем я направилась к двери.

– Напиши мне! – прокричала Шавонн, прежде чем я успела сбежать.

Я собиралась отправить ей пару сообщений, хотя не знала, о чем расскажу, а о чем умолчу. Эта встреча наверняка будет первой и последней. Всего одна неповторимая ночь со взрослым и суперсексуальным Домиником Бейкером. Как бы хорошо я ни относилась к Шавонн и как бы ни была уверена, что подруге можно рассказать все, некоторые секреты лучше оставить при себе. Расставание с Домиником всегда было для меня больным вопросом, и теперь, когда мы снова встретились, я хотела, чтобы он опять стал моим… И чтобы никто об этом не узнал.

8

ДОМИНИК

Речь окончена, и собравшимся не терпится пообщаться с Домиником. Именно эти моменты – лучший стимул для политика, они придают драйва и укрепляют волю к победе. Надо отдать Доминику должное – он делал все необходимое, объехал весь штат Северная Каролина, стараясь завоевать доверие людей. Удача улыбалась ему не всегда: бывало, его машину забрасывали яйцами, а в него самого швыряли гнилые фрукты, но таковы издержки профессии. Задолго до выдвижения на пост губернатора он уяснил, что всем понравиться невозможно.

Доминик – чернокожий мужчина средних лет, и, откровенно говоря, в Северной Каролине не очень-то жалуют таких, как он. Не говоря уже о том, что у его конкурентки Полы большие связи в правительстве штата – гораздо более обширные, чем у него. Но Доминика это не остановит. Главное – идти вперед с гордо поднятой головой, не ввязываться в неприятности и сохранять позитивный настрой, однако проще сказать, чем сделать. Из-за постоянного недосыпа и стрессов Доминику уже приходится закрашивать седину.

Он не спит нормально уже много месяцев, если не лет, и виной тому отнюдь не предвыборная кампания. Все началось задолго до нее, но, с улыбкой пожимая руки будущим избирателям, Доминик старается не думать о своем страшном секрете. Он делает селфи с желающими, раздает стикеры детям. Джолин утверждает, что это отличный ход: задействовав детей, Доминик растопит сердца их матерей.

Подумав о жене, он смотрит в ее сторону и с трудом сохраняет приветливое выражение лица. Джолин беседует с заместителем губернатора Сэмюэлом Санчесом. Она смеется, а Сэмюэл склоняется к ней с этой своей идиотской обаятельной улыбкой.

– Мел, скажи Джо, чтобы подошла сюда. Будем приветствовать людей вместе, – приказывает Доминик.

Мелисса тут же направляется к Джолин.

Пожимая руку старику, рассказывающему что-то про свой пансионат для престарелых, Доминик снова косится в сторону Джолин. Та прямо-таки с нежностью берет Санчеса под локоть, улыбается ему и только после этого поворачивается к Мелиссе и идет вслед за ней к ожидающей толпе.

Не успевает Доминик и глазом моргнуть, как Джо, расплываясь в улыбке, подходит к женщине средних лет с маленьким ребенком на руках. Доминик терпеть не может эту ее манеру: жена преображается как по щелчку и делает вид, будто ее оплошность в порядке вещей. Смуглая малышка с пухлыми щечками и розовыми бантиками в косичках, похожих на поросячьи хвостики, сосет большой палец и медленно моргает, словно ее клонит в сон, зато у матери бодрости хватает на двоих: знай трещит про женские права и про то, как пример Джолин ее вдохновляет – еще бы, сильная женщина, у которой и семья образцовая, и карьера на высоте.