Со стороны мы можем показаться семьей. Той, что печатают на первых страницах глянцевых журналов к Новому году или Рождеству. Для полного сходства нам не хватает только одинаковых свитеров.

– Между прочим, Петр хотел к тебе подкатить, – Марк вырывает меня из фантазий, где я примеряю на нас красные джемперы с белыми оленями, и заинтересованно выгибает бровь, наблюдая за моей реакцией.

Я же давлюсь воздухом, закашливаюсь и не могу отделаться от мыслей, что Северский шутит.

– Наш Петька? Да не может такого быть. Ты, наверное, что-то перепутал.

– Еще как может.

Качает головой Марк и пересказывает то, что происходило у них на планерке.

Честно признаться, я долгое время была зациклена на Олеге. Я думала о нем, когда собиралась на работу, влезая в привычную рубашку с юбкой. Думала о нем, когда бежала с работы и стояла в очереди в гипермаркете, сгружая на ленту продукты. И не замечала никаких знаков мужского внимания.

Я не гнушалась сварить чашечку кофе любому из наших инструкторов или сварганить по-быстрому бутерброд, пока сурового босса где-то носило. Поэтому никогда не воспринимала подброшенные на стойку шоколадки и кексы как что-то серьезное.

Взятка за хорошее отношение. Ничего личного.

– И что ты в итоге сделал с Петром? – спрашиваю я, одновременно радуясь, что мой мир, несмотря ни на что, не рухнул, и кто-то еще проявляет ко мне интерес, и переживая за то, что Северскому могло взбрести в голову уволить неплохого, в общем-то, мальчишку.

– Связал и решил пустить на шашлык. Устроит тебя такой ответ?

– Ну Ма-а-арк! – тяну я и почему-то в мельчайших деталях рисую, как Северский достает с антресолей (хотя откуда они в его новомодном пентхаусе) шампуры и спускается во двор, чтобы разжечь угли.

– Велел, чтобы просто так рядом с тобой не крутился. Только формальное общение. Поняла, Славина?

– Поняла.

От собственнических ноток, проскальзывающих в голосе Марка, мне почему-то становится тепло. И пусть все, что происходит между нами, понарошку, мне хочется воображать, что в моей Вселенной есть человек, которому не все равно на меня.

Не все равно на то, что я выскочила на мороз без шапки. Не все равно на то, что я пропустила обед, отвечая на звонки и выкраивая для клиентов окошки. И, конечно, не все равно на то, что я не могу уснуть ночью и поливаю подушку слезами.

В своих фантазиях я захожу так далеко, приписывая своему начальнику массу несуществующих у него качеств, что упускаю момент, когда дверцы кабинки лифта бесшумно разъезжаются, и Марли соскакивает с Ваниных рук и с заливистым лаем несется вперед.

Туда, где стоит роскошная платиновая блондинка с тортом в руках. Ее голубые глаза холодные, словно лед. Губы тронуты перламутровым блеском. Густые ресницы едва ли не достают до самых бровей.

На ней светло-бежевая шуба с капюшоном. Молочные ботиночки на тонком изящном каблучке. И вся она такая идеальная, что я начинаю сравнивать себя с этой Снежной Королевой и выискать в себе недостатки.

Мой обычный ровный нос вдруг начинает казаться большим. Губы – недостаточно пухлыми. А одежда – простой и невзрачной на фоне этого переливающегося пушистого роскошества.

И, пока я ставлю в графе за графой минусы, Марк первым приближается к гостье и приподнимает ее над землей, стискивая в стальных объятьях.

– Льдинка, привет!

– Отпусти, неугомонный.

Я наблюдаю за этим внезапным приливом нежности отстраненно и вдруг ощущаю себя лишней. Хочу взять Ваньку за ладонь и увести его подальше отсюда. Хотя бы спуститься вниз – к заснеженным аллейкам с обледеневшими горками. Лепить неуклюжего ассиметричного снеговика и играть в снежки, потому что в нашу квартиру вернуться мы тоже не можем.

Там правит бал беременная Катерина.

Наверное, на моем лице слишком много всего написано. Раз ровно за секунду до того, как я круто развернусь на пятках и двинусь к не успевшему уехать лифту, Марк опускает блондинку на пол и торопится исправить оплошность. Читает что-то такое в моих глазах, спешит поймать меня за талию и мазнуть губами по виску.

– Знакомьтесь. Дина – моя сестра. Аня – моя невеста. А это Иван – Анин сын. Ну и, конечно, наш четвероногий друг Марли.

Северский за пару мгновений избавляет меня от иррациональной ревности, сдавившей стальным обручем грудь, и тесно прижимает к своему боку. Судя по всему, демонстрирует сестре серьезность своих намерений.

И если я резко утрачиваю к девушке былой интерес, то Дина, напротив, препарирует меня пристальным взглядом, как будто пытается снять с меня слой за слоем и пробраться под кожу.

От ее липкого интереса становится неуютно, и я льну к Марку сильнее. Забывая о том, что еще несколько минут назад хотела от него сбежать.

Благо, он тонко чувствует мое настроение, достает ключи из кармана и, открыв замок, пропускает сестру первой в коридор и припечатывает ее проницательным.

– Колись, мама на разведку прислала?

– Марк, я…

– Ладно. Давай чай пить, раз пришла.

Удивительно, но вскоре неловкость улетучивается, и вот мы уже рассаживаемся за столом и утаскиваем на тарелки куски разрезанного мной торта. Воздушный бисквит, пропитанный вишневым сиропом. Крем из сгущенки со сливочным сыром. Вкуснота.

Ванька быстро уплетает свою порцию и с нашего разрешения убегает в игровую. За ним уносится и Марли, а я методично разливаю черный с бергамотом чай по кружкам и больше не реагирую так остро на чужой интерес.

В конце концов, если бы у меня был брат, и у него внезапно появилась невеста, я бы тоже спешила с ней познакомиться.

– Не пойму, что изменилось, но у тебя как будто уютнее стало.

– Это все Анина заслуга.

Хвалится Марк, пока Дина сосредоточенно озирается по сторонам, и делится тем, как мы спорили, выбирая картины, и покупали дизайнерские часы, стилизованные под старину.

До нашего с Ванькой переезда кухня Северского и, правда, выглядела до безобразия стерильной, словно на ней никто никогда не готовил и не касался плиты. И у меня руки чесались немного ее оживить.

– А как вы…

– Познакомились? Аня работает у меня администратором.

– Служебный роман?

– Ага.

Дина изумленно хлопает своими длиннющими ресницами, а я в глубине души радуюсь, что Марк берет бремя общения с сестрой на себя. Рассказывает ей, как запал на меня, когда я утихомиривала проблемного клиента, перепутавшего наш клуб с борделем. Не перестает нахваливать мой кофе, который я варю ему по утрам.

Мне же остается только улыбаться и согласно кивать.

В общем, в роли фиктивного жениха Северский смотрится весьма органично. Он не забывает ненароком дотрагиваться то до моего запястья, то до локтя, то до скулы. Подливает мне чаю, когда на дне чашки остается несколько капель. И нашептывает что-то смешное на ушко.

Например, то, как в детстве Дина из налепленных бабулей вареников с вишней слепила один большой. Или то, как они с Марком затеяли уборку в его комнате, не смогли вытащить ковер из-под кровати и без лишних слов вырезали его вокруг ножек кровати.

– Честно? Я опешила, когда мама позвонила и сказала, что у Марка появилась невеста. Он просто так долго открещивался от серьезных отношений и так сильно троллил нас с Гордеем, что я сначала решила, что это какой-то розыгрыш. Потом ждала увидеть какую-нибудь пустоголовую модельку с накачанными губами и третьим размером. Извини, Ань.

Осекается Дина, опасливо на меня косясь, но я лишь звонко смеюсь.

– Все нормально. Прежние спутницы босса, действительно, не отличались лишним умом, сообразительностью и естественностью во внешности.

Я не удерживаюсь от того, чтобы подколоть Северского, а он не больно кусает меня за плечо.

К концу вечера мы окончательно развеиваем сомнения Дины в нашей искренности, если они еще оставались. Идем провожать ее до двери, обещаем как-нибудь нанести им с мужем ответный визит вежливости и просим ее посидеть с Ванькой в субботу. Пока мы будем на свадьбе.

– Мы, конечно, можем нанять няню, если тебе неудобно.

– Глупости. С Маруськой своей Ивана познакомлю. Будет весело.

Отмахивается от предложения брата Дина и зарабатывает еще несколько очков к себе в копилку. Если отбросить первое впечатление, когда я приняла ее за соперницу, она больше не кажется мне ни ледяной статуей, ни Снежной Королевой.

Скорее, девушкой, которая знает себе цену, и будет стоять горой за своих родственников.

– Пока, Дин. До встречи.

– До послезавтра.

Стук каблучков Северской разносится по коридору, пока она неторопливо шагает к лифтам. А я напоследок мажу взглядом по ее ровной спине и поворачиваюсь к Марку.

– У тебя хорошая сестра.

– И брат тоже. Хотя в детстве я этого не понимал и часто их доводил. Батя у меня – вообще мировой мужик. Тебе понравится. А вот мама… сложная.

Марк с таким трепетом говорит о родных, что я немного ему завидую. Очевидно, что семья любит его безусловной любовью.

А мне вот постоянно приходится своим что-то доказывать. Что я не залечу на первом или втором курсе и не отчислюсь. Что доучусь до конца и получу диплом с отличными оценками. Что найду нормальную работу в Москве и не вернусь к ним в область.

Только вот одного доказать не удастся. Мой брак распался, как и пророчила мама. И мне надо как-то это им сообщить.

Глава 9

Марк

Нам уже давно пора выходить, а Аня все еще крутится у зеркала и кусает губы. Поправляет крупные локоны, рассыпавшиеся по плечам. В третий раз перерисовывает кажущиеся идеальными черные стрелки. И заставляет меня сдвинуться с места и положить ладони на ее плечи.

– Если ты передумала, мы всегда можем позвонить этой твоей Митиной и сказать, что не придем.

– Я не могу, Марк.

– Почему? Хочешь доказать всем, что твоя жизнь не сошла с рельс? Что у тебя все замечательно? Ты цветешь и пахнешь. Дом – полная чаша. Замечательный сын. Красавец-муж.

– Именно так.

Соглашается она, и, справившись, наконец, с макияжем, поворачивается ко мне. Смотрит в мои глаза долго-долго и, найдя там, на дне что-то важное, признается.

– Я не хочу, чтобы меня жалели. Понимаешь? Чтобы за спиной говорили, что Славина – брошенка. Для нас, девочек, это важно.

– Понимаю.

Наплевав на то, что наша задержка грозит превратиться в катастрофическую, я привлекаю Аню к себе, с шумом выпускаю воздух из легких и скольжу пальцами вдоль ее позвоночника.

Легко. Невесомо. Плавно. Как будто старательно играю на рояле гаммы или арпеджио, хоть музыканта из меня и не вышло. Классе в третьем мама очень старалась сделать из меня пианиста, только я постоянно сбегал в соседний с лицеем двор и гонял там в мяч вместо того, чтобы сидеть на скучных уроках сольфеджио.

Спустя десять наших глубоких вдохов и выдохов Славина осторожно от меня отстраняется, еще раз критически изучает свое отражение в зеркале и торопливо перемещается в коридор, как будто я нажал какую-то кнопку ускорения.

– Быстрее, Марк, быстрее!

Она упирается ладонями в мою спину, выталкивая меня на лестничную клетку, пока я безуспешно пытаюсь застегнуть пальто. И, если быть честным, нравится мне в этом амплуа немного больше.

Поэтому я принимаю абсурдное, в общем-то, решение, кажущееся очень правильным в это мгновение.

– Хочешь за руль?

Я раскрываю ладонь, в которой зажаты ключи от моего Бамблби, и наблюдаю за тем, как округляются Анины удивленные глаза, подведенные дымчатыми тенями.

– Пустишь? Можно? Правда?

– Правда.

Киваю ей серьезно, глотая рвущийся наружу смешок, и в следующую секунду меня едва не сносит ураганом Аниной эйфории.

В салон она ныряет быстрее, чем я успеваю обогнуть машину и распахнуть перед ней дверь. Благоговейно изучает приборную доску и тихонько попискивает от восторга, когда двигатель начинает мерно урчать.