Клайв слышал, что промежуток между тремя и пятью часами утра называется «мертвым часом». Время перед рассветом, когда многие неизлечимо больные уходят из жизни. Время, когда у большинства людей наблюдается спад энергии. У большинства – может быть, но не у него, о нет. Лучше всего он охотился ночью – как сова. Клайв никогда не стремился работать с людьми: не хватало уверенности в общении, да и в целом таможеннику нужно слишком много болтать и притворяться. Он всегда предпочитал уединение и анонимность подсобки, компанию таблиц, данных, цифр и статистики. Он поступил в таможню и акцизный отдел еще до того, как они были переименованы в Пограничную службу, благодаря увлечению мерами и весами и, соответственно, превосходному их знанию. Клайв обладал отличной памятью, служившей ему хорошую службу, пока он работал в качестве аналитика в департаменте. Несколько лет назад он неохотно согласился стать таможенным сотрудником на передовой, после того как начальство разглядело в нем талант замечать все подозрительное.

За последние семь лет он подтвердил правильность их суждения. Никто из коллег не понимал, как ему это удается, но его способность обнаруживать контрабандистов была почти инстинктивной. И все инстинкты подсказывали ему, что водитель приближающегося «рейнджровера», тянувшего за собой закрытый автомобильный прицеп, выглядит странно. Он нервничает.

Очень сильно нервничает.

Клайв связался по рации с двумя сотрудниками внизу.

3

26 ноября, понедельник

Когда кто-нибудь спрашивал Мэг Магеллан, чем она зарабатывает на жизнь, та отвечала, что торгует «колесами», и это была чистая правда. «Но в хорошем смысле слова», – поспешно добавляла она, расплываясь в улыбке. Она была менеджером по работе с ключевыми клиентами и отвечала за продажу и продвижение безрецептурных лекарств одной из крупнейших фармацевтических компаний Великобритании, «Кемпсонс», в сети магазинов «Теско».

Она также пыталась увеличить свой доход, делая ставки на лошадей, – в основном безуспешно. Никогда не играла по-крупному, просто баловалась время от времени: любовь к ставкам она унаследовала от покойного мужа, Ника, который мечтал завести скаковую лошадь. Но ему удалось лишь стать владельцем одной ноги стиплера по кличке Братец Колина. Она сохранила долю после смерти мужа в память о нем и теперь следила за успехами лошади в газетах, делая небольшие ставки; довольно часто, к ее приятному удивлению, скакун получал призовые места, а изредка даже выигрывал. Всякий раз, если скачки проходили неподалеку, Мэг изо всех сил старалась поучаствовать, сделать ставку и подбодрить лошадь вместе с приятелями, Дэниелом Крауном и Питером Дином, которым принадлежали остальные три лошадиные ноги. Она сильно сблизилась с ними обоими с тех пор, как умер Ник. В какой-то мере частичка Ника, его чувство юмора, продолжала жить в них.

Будильник пронзительно запищал и разбудил Мэг в 4:30, прогнав сон, в котором Братец Колина несся к финишу – ему сильно мешали, а она во весь голос подбадривала его.

Удержавшись от соблазна нажать кнопку повтора и урвать еще несколько драгоценных минут под теплым одеялом – и увидеть продолжение сна, – она спустила ноги с кровати и залпом выпила приготовленный стакан воды.

Нужно вставать прямо сейчас. Выбора нет. В девять утра, меньше чем через пять часов, она представляет новейшее средство от кашля и простуды, произведенное ее компанией, отделу закупок «Теско», – а ведь это в семидесяти милях езды по запруженным дорогам к северу отсюда. Обычно в таких случаях она останавливалась в отеле «Премьер инн» недалеко от головного офиса компании. Десять минут езды вместо трех часов, которые ей предстоят, и то если повезет с пробками. Но сегодня необычный день.

Сегодня ее дочь – и единственный выживший ребенок – Лора отправляется в Таиланд, а затем в Эквадор, взяв год перерыва в учебе. Они с Лорой редко расставались больше чем на пару дней. Они всегда были близки, но еще больше сблизились пять лет назад, когда возвращались в Брайтон из похода по Северо-Шотландскому нагорью.

Лору всегда укачивало в машине, и она села на переднее сиденье. После того как Ник отмотал свое за рулем их фургона «Бесси» марки «Фольксваген», Мэг сменила мужа, а тот пересел назад, к их пятнадцатилетнему сыну Уиллу, и уснул. Когда она притормозила из-за дорожных работ на трассе М1, сантехник, у которого даже не было страховки, деловито переписываясь со своей девушкой, врезался в заднюю часть их машины, мгновенно лишив жизни Ника и Уилла. Они с Лорой выжили, травмы зажили, но их жизнь изменилась навсегда – к нормальному семейному быту было уже не вернуться. Мэг отдала бы все на свете, чтобы еще хоть раз провести даже самый обычный день с семьей. Конечно, в первые дни и месяцы после аварии, когда все вокруг казалось нереальным, друзья и родственники окружили их с Лорой заботой и вниманием, но жизнь продолжалась, горе следовало преодолеть, и с годами люди перестали говорить о Нике и Уилле.

Ни дня не проходило, чтобы Мэг не вспоминала родных и не размышляла о том, как могла бы сложиться их жизнь.

Мэг осталась дома, чтобы побыть с дочерью в их последнюю в ближайшие месяцы ночь. Лора накопила денег и вместе со своей лучшей подругой собиралась отправиться в путешествие, а потом начать учиться на ветеринара в Эдинбургском университете.

Ник, который работал в той же компании, что и Мэг, часто в шутку обсуждал с ней, какой будет их жизнь, когда Уилл и Лора покинут гнездо. Ник был оптимистом, и они строили всевозможные планы: может, самим взять отпуск на год, раз в юности не удалось, и пуститься по Европе – или даже дальше – на любимой «Бесси»?

Лора была хорошим ребенком – нет, не так, – Лора была прекрасным ребенком. Одним из многих качеств, которые нравились Мэг в ее смышленой, жизнерадостной дочери, была забота о животных. Теперь Мэг поручили присматривать за обожаемой морской свинкой Лоры, Горацием, и двумя песчанками, а также за высокомерной бурманской кошкой Дафной.

Вечером, вернувшись в Хов, в свой симпатичный дуплекс в неотюдоровском стиле недалеко от набережной, Мэг с болью осознала, что теперь действительно останется одна. Пришла домой, а попала в другой мир. Одна по-настоящему, надолго. И, вернувшись из путешествия, Лора будет готовиться к переезду в университет. В спальне Лоры больше не будет греметь музыка. Никто больше не попросит помочь с домашним заданием. Не расскажет последние новости о том, кто с кем встречается или что там с тем странноватым мальчиком, который пытался с ней заигрывать. Ее большое гнездо опустело, и впереди Мэг ждало лишь одиночество.

Боже, как сильно она любит дочь. Лора умная, веселая и обладает удивительной житейской мудростью. Самое главное, Мэг всегда знала, что Лоре можно доверять и не нужно присматривать, если та выбиралась в город с друзьями. Каждый вечер, за исключением тех случаев, когда Мэг из-за работы оказывалась вдали от дома, они садились вместе ужинать и делились друг с другом новостями дня.

Но больше так не будет. Сегодня вечером она останется наедине со своими воспоминаниями. С любимыми питомцами Лоры – лишь бы только никто из них не умер, пока дочь в отъезде, – и развешанными по всему дому фотографиями Ника и Уилла, на которых их еще четверо. «У вас дети есть?» – спрашивали люди. Мэг отвечала: «Двое». Не совсем правда, но когда-то же так и было.

«У меня двое, и я замужем. Но сын и муж погибли». Подобные разговоры все еще давались ей тяжело.

И вдобавок ко всему компания, где она работает последние двадцать с лишним лет, с тех пор как окончила университет, в следующем году переезжает из соседнего Хоршема, расположенного всего в сорока минутах езды, в Бедфордшир, а дотуда добираться два с половиной часа. Окончательный срок еще не назначили, но, когда настанет время, ей придется сделать выбор: либо остаться, либо согласиться на предложенную компенсацию при увольнении.

Мэг приняла душ, привела себя в порядок и спустилась в кухню, чтобы приготовить завтрак и сварить крепкий кофе. Дафна мяукнула, требуя еды. Мэг открыла консервную банку – кошка запрыгнула на тумбу, отпихнула ее руку и набросилась на кушанье, хотя хозяйка только-только начала доставать из банки содержимое с рыбным запахом. «Обжора!» – пожурила ее Мэг, ставя миску на пол. Кошка спрыгнула и принялась уплетать за обе щеки, будто ее не кормили целый месяц.

Через пару минут после того, как села за стол, над которым висела большая фотография Братца Колина в рамке (с его финишем на ипподроме в Пламптоне, когда он обошел соперника на полкорпуса), Мэг услышала тихие шаги позади и почувствовала, как ее обвили руки Лоры. Дочь прижалась к ней мокрым от слез лицом. Обняла. Мэг постаралась не обращать внимания на пять сережек, впившихся ей в щеку.

– Мама, как я буду скучать…

– Не так сильно, как я. – Мэг обернулась и сжала руки дочери.

Темные волосы Лоры были эффектно и необычно уложены, что напомнило Мэг фигурно остриженный куст. На одном запястье у дочери была резинка для волос, на другом – фитнес-браслет; она надела хлопковые полосатые брюки на завязках и белую футболку с надписью, выполненной старомодным шрифтом: «С тобой – мне интересно».

Мэг улыбнулась сквозь слезы и указала на надпись:

– Это точно!

Дочь сильно изменилась за минувшие пару лет. А в последнее время, казалось, перемены случались чуть ли не еженедельно, в виде все нового пирсинга. Год назад ничего не было, а теперь, в дополнение к проколотым ушам, у нее появилось кольцо в носу, гвоздик в языке, а в прошлые выходные она сделала – тихий ужас! – свою первую татуировку: маленький иероглиф на плече, который, по словам Лоры, был древним тибетским символом, оберегающим путешественников. Тут Мэг вряд ли смогла бы возразить.

Лицо Лоры внезапно помрачнело, когда она бросила взгляд вправо. Высвободив руки, она указала на груду полиэтиленовых пакетов.

– Мам, это что такое? – упрекнула она.

– К сожалению, я не чудо-женщина и порой кое-что могу и забыть, – пожала плечами Мэг. – Ничего ведь страшного?

– Ничего, но планету-то надо спасать, – покачала головой Лора. – Что, если все перестанут ходить в магазин со своими сумками?

– Впредь постараюсь не забывать.

Лора погрозила пальцем, затем наклонилась и поцеловала ее:

– Знаю, что не забудешь, ты же хорошая.

– Во сколько ты уезжаешь? – У Мэг перехватило дыхание.

– Мама Кэсси заедет за нами в шесть утра и отвезет в аэропорт.

Кэсси и Лора были неразлучны много лет. Кэсси первой сделала пирсинг, и, конечно, Лоре обязательно захотелось последовать ее примеру. Теперь у Кэсси было три татуировки – одному богу известно, с чем Лора вернется из их долгого путешествия.

– Будешь на связи, напишешь, когда приземлишься?

– Каждый день буду тебе писать в «Вотсап»!

– Ты все, что у меня есть, ангел мой, ты же понимаешь?

– И ты у меня все, мамочка!

– Пока не встретишь подходящего человека.

– Фу! Не думаю, что мне это грозит. Хотя, может, если в следующем году доберемся до Галапагоса, я похищу морского льва и приеду с ним.

Мэг улыбнулась, понимая, что та шутит лишь отчасти. За эти годы Лора приволокла домой кучу раненых зверьков, в том числе лисенка, малиновку и ежика.

– Осторожнее в воде. Не забывай про приливы и течения, это опасно.

– Мам, але! А мы что, не у моря выросли? Буду осторожна! Ты же присмотришь за животными, не забудешь про песчанок?

– Все твои инструкции при мне.

Лора подробно указала, чем и когда их нужно кормить.

– А обнимашки и угощения для господина Горация? – Теперь она говорила с трудом, голос срывался. – Не грусти, мама. Я очень тебя люблю и, когда уеду, буду любить так же сильно.

Мэг повернула голову и посмотрела на дочь:

– Конечно будешь, я знаю.

«Как только сядешь в самолет, и думать обо мне забудешь».

Именно так обычно и происходит.

4

26 ноября, понедельник

«Черт побери», – подумал Микки, чувствуя, что нервы уже на пределе.

Два сотрудника Пограничной службы без тени улыбки приказали ему свернуть на полосу для досмотра. Этого не должно было произойти.